– Мы не делали из вас чудовищ. Это изначально было в вас, но теперь мы всё исправим. Каждому воздаётся по делам его. И унаследуют сильные Землю.

Сергей сжал руку жены, непонимающе провожая взглядом удаляющиеся фигуры детей. Теперь это были не их дети, теперь они стали чем-то иным. Взрослые стояли в оцепенении, птицы кричали громко, неестественно и жутко.

– Уходим, – проговорила Катя, поднимая с земли пистолеты и револьвер. – Надо подумать, что делать дальше.

Её голос стал на удивление мужа твёрдым, словно она давно похоронила детей и только теперь призналась себе в этом. Нет, Кате хотелось кричать, ей хотелось плакать, но она не могла сейчас этого позволить.

– Мы можем пойти за ними, Серёж.

– Да, – кивнул он. – Я не верю, что они стали такими навсегда.

– Глаза Вари. Ты видел их?

Сергей замолчал. Никто не верил в Бога, но многие люди, жившие до вторжения, в той или иной степени, вспоминали его.

– Они говорят словами святого писания, – вдруг обмолвился он. – И, знаешь, я никогда не верил в Бога.

– Я тоже не верю, – Катя закрепила лямки рюкзака на груди. – Даже сейчас. И ангелы не крадут у родителей детей. Идём за ними и посмотрим, что будет дальше. За детей необходимо сражаться, что мы и делали всё время. На мгновение я поверила, что война закончилась, как глупо, – Катя горько рассмеялась, – просто она перешла на другой уровень.

Сергей, ничего не ответив, огляделся по сторонам, вещи собраны, впереди не видно следов, потому что зима в этом году не баловала снегом. Он обнял жену и тихо сказал, что любит её, и они справятся.

Верил ли он себе? Если и нет, то очень хотел надеяться, как и Катя, что судьба в их руках.

Роввэн, наверное, слушая их диалог и читая мысли грустно бы рассмеялся – удел Человечества борьба, вечная битва в первую очередь с самим собой и собственными страхами. Но раздавленные потерей родители не могли знать истиной причины происходящего в мире, где человек считал себя самым могущественным существом.

Смерть первого ребёнка подорвала её веру в надежду. Расставание ради спасения трёх с четвертым чуть не разбило сердце. Теперь же она лишилась всего. Осиротевшая, но не сломленная шла рука об руку с отцом своих детей, который, как и она пытался полагаться на собственные силы, на помощь свыше, что они способны сражаться и дальше, чтобы победить в этой бесконечной битве.

Гротер Думс

Дождь шёл вот уже второй месяц. Улицы города пропахли сыростью, грибок полз по стенам, расцветал серыми и чёрными цветами на каменных стенах домов. Даже из дальних селений люди стекались в мегаполис с пугающим постоянством, как и полчища крыс, сороконожек, клопов и тараканов. Город стал пристанищем для бродяг и разношёрстного сброда. За последние полгода то тут, то там вспыхивали эпидемии тифа и холеры. Пришлых бродяг стало много, намного больше, чем могли себе позволить улицы столицы Нового мира. Заполонив главную площадь, понаехавшие требовали работы, еды и, конечно же, каждый считал, что имеет право стать Гражданином Полиса. Так же считали крысы и насекомые, которые пришли вслед за ними, правда, им не нужно было никого об этом спрашивать, да они и не умели, просто заполонили все незатопленные дома.

С тех пор, как вирус унёс всех, кто был старше двадцати пяти лет, в мире, где правила игры строили желторотые юнцы, жизнь диктовала новые правила. Мальчишки и девчонки, парни и девушки с серыми лицами, в драных одежонках сновали в тёмных подворотнях столицы. Грабили горожан, не гнушались убийствами. Киборги-полицмейстеры с трудом успевали ловить преступников. Ищейки отыскивали правонарушителей и лиц без определённых занятий. Суды были переполнены жалобами. Советники составляли схемы распределения продовольствия заключённым. Мэр города тщетно искал пути разрешения разразившегося кризиса.

Геён Одноглазый – глава Полиса. Почти наполовину облысевший правитель, с выцветшими глазами, напоминал старика. Сетка морщин под глазами на жёлтой коже, казалось, никак не могла принадлежать двадцатилетнему парню. Он прихрамывал на правую ногу, и если быть честным перед собой, не верил, что доживет до рубикона. Так теперь называли двадцатипятилетний рубеж. Теперь взрослели раньше, как и старились. Частый приём эндорфинных наркотиков сокращал и без того короткую жизнь. Геёну было плевать, он глава столицы и жил на широкую ногу, ни в чём себе не отказывая.

Откинувшись назад в широком кресле, он вставил в катетер, закреплённый на внутренней стороне локтя, ампулу, получая новую порцию «радости». Ему всегда был доступен «кайф». Губы растянулись в улыбке, а в глазах, наполненных искусственным счастьем, заплясали звёзды.

Семнадцать лет назад на мир опустилась чума или проклятие свыше. Болезнь косила взрослое население, как полные жизни колосья на огромном поле цивилизации. Выжили немногие, кому едва исполнялось двадцать пять и младше. Вымирали тысячами. Не было мучительных страданий, каких-либо симптомов. Люди просто засыпали и не просыпались по утрам. Паника накрыла города плачем и саваном отчаяния. Беспорядки, перестрелки, смена власти, миллионы трупов, которые некому было хоронить. Инфантильная молодёжь привыкла, что их проблемы решали взрослые. Пришло время, когда повзрослеть стало необходимостью, чтобы выжить.

Некоторые из умников, получивших доступ к кибер-слоутам, научились устранять проблемы, прогнозировать будущее. Умниками называли особо одарённых детей, которые с пяти лет умели считывать безошибочно информацию кибернетического советника. Они помогали старшим правителям с советниками. У более взрослых молодых людей была сила, а значит, власть. Часто они выбирали детей или подростков в помощники, так как те лучше входили в симбиоз с кибер-разумом многочисленных советников-слоутов. Многие радикальные решения, которые давались взрослым сложно, юность встретила иначе. Молодые люди воспринимали мир и рекомендации кибер-интеллекта в свойственной им манере. Характерные черты подростковой бесбашенности, отсутствие чувства раскаяния и мысли, что будет завтра, развязали юным управленцам руки. Высшие кибер-слоуты внедряли в мозг претендентов знания. За год «девятилетка» получал учёную степень. Времени для достижения желаемой цели – катастрофически не хватало. Дети спешили, учились и взрослели быстрее, чем их предки.

Теперешним вдохновителям реальности было пятнадцать-двадцать, и они стали продуктом системы нового будущего. Играли чужими жизнями, легализовали эндорфинные наркотики, проституцию, бои до смерти и гонки без правил.

Геёна воспитала система. Он вырос в мире, где не было взрослых, его обучали киборги, которых программировали такие же подростки, это они сейчас подняли бунт в Полисе. Беспорядки в столице возникали с периодичной частотой и жестоко подавлялись. Последние шесть месяцев восстания вспыхивали хаотично, и система не справлялась, трещала по швам.

Дети сейчас были странные, совершенно не такие, как в прошлом. Доживали до двадцати пяти, если, конечно, не погибали, участвуя в играх, в боях. После смерти, как и их предки, они пополняли почву, становясь удобрением.

Человеческую мёртвую массу советник кибер-слоут предлагал отправлять на переработку. Удобрение, по вычислению машины, в разы увеличивало урожайность и спасало от массового голода. Несмотря на засуху последних пяти лет, сельскохозяйственному министерству удавалось сохранять урожаи. Дожди и наводнения принесли куда больше бед. Вместе с голодными бунтовщиками в город хлынула преступность. Геён приказал запустить новые отряды робо-полиции, отлавливать нарушителей режима и устраивать показательные порки и казни.