– Они были никому не интересны,– согласилась Ольга. – Помню только прогремевший случай суицида известной оперной певицы. Она вроде написала письмо, где говорила, что не может жить без своего любимого мужа и отправляется вслед за ним…

– Вот! Мне ещё тогда показалось странным, что в этой истории что-то не сходится, но как всегда это бывает только что-то начинает обрисовываться тебя отвлекают и мысль уходит безвозвратно,– он вздохнул,– у меня вошло в привычку навещать Вечных на нашем кладбище…

– Зачем?– прошептала она.

– Чем больше могил я вижу, тем радостнее у меня на душе. Это говорит, что нас становится все меньше и меньше.

– Понятно,– вздохнула она в трубку,– и что ты обнаружил на своём странном месте медитации?

– В кровавое время было очень много жертв, многие из Вечных тогда просто пропали. Но меня заинтересовали семейные пары. Разница между их смертями была небольшая. Я поднял их личные дела и выяснилось, что одного из пары- убили, а второй покончил жизнь самоубийством. Тогда я посмотрел все данные по тем, кто умер от суицида,– они все закончили жизнь по-разному,– кто-то перерезал вены, кто-то повесился, кто-то прыгнул вниз с крыши…

Ольга тяжело дышала в трубку.

– Оль… У меня был период в жизни, когда я пытался с этим всем покончить… Я тогда перерезал себе вены и опустил руки в воду, чтобы кровь не успела свернуться…

– Но не смотря на все законы физики, раны затянулись прямо в воде…– безжизненно закончила за него Ольга.

Они замолчали, погрузившись в воспоминания своих неудавшихся попыток самоубийства. Кирилл вспоминал как дал разорвать себя медведю, но уже через несколько дней его клетки регенерировали, а раны затянулись. Ольга вспомнила свой прыжок с моста. От удара об воду её кости переломались, превратившись в месиво. Она была одним сплошным куском отбивного мяса. Но вода подняла её искореженнее тело на поверхность и выплюнула на берег, где через несколько дней она пришла в сознание и поняла, что убить себя ей не удастся, потому что самостоятельно отрезать себе голову она физически не способна.

– Ты думаешь их тоже убили?

– Неа,– он покачал головой, но, вспомнив, что она этого не видит, пояснил,– они действительно покончили жизнь самостоятельно…

– Как?

– Не как, а почему!

– Не понимаю,– озадаченно пробормотала она.

– Они осознали, что перестали быть Вечными, и стали обычными смертными, т.к. их половинки умерли. Видимо смерть пары приводит к завершению действия препарата.

– Но почему они не прожили спокойно до старости, или не заявили о своём перевоплощении?

– Не знаю… Думаю по разным причинам. Кто-то наконец получил возможность уйти, кто-то просто не смог смириться с тем, что стал обычным… Да и сама посуди, тех кто был когда-то дорог уже нет, друзей тоже, родственники стали чужими, по сути Оль, мы уже давно никому здесь не нужны…

Она вздохнула.

– Мне надо все проверить и обдумать,– произнесла она,– возможно, все эти годы мы работали не в том направлении.

Кирилл покинул кладбище, спеша в лесное убежище, где должна была состояться очередная встреча. Несколько лет назад его подсознание, видимо смирившись с тем, что им не удастся найти антидот, (хотя сознание продолжало рассчитывать формулы, не соглашаясь с внутренним ощущением), нашло способ защитить обычных людей от Вечных. Самое смешное было то, что он несколько лет не мог найти ни одного человека, который бы не побоялся сознательно открыться ему и доверить собственную жизнь на свой страх и риск. И когда он совсем отчаялся с ним связался один парень и попросил помощи от родственников Вечных, с которыми он вынужден жить по закону и которые пили из него жизненную энергию, не боясь никаких последствий, т. к. сами были наделены властью.

Год назад парень для своих семнадцати лет выглядел тощим и болезненным, с бледной кожей и покрасневшими глазами. Кирилл невольно подумал, не пили ли они его кровь, как настоящие вампиры, потому что состояние представлялось критическим. Парнишка уверял, что физически они к нему не прикасаются, а пьют из него жизненные соки, потроша его эмоционально, после чего он чувствует только безмерную пустоту внутри и нет никакого желания жить дальше. На следующее утро он вновь приходит в себя, но они дают передохнуть всего пару дней, после чего все повторяется.

Попав из интерната в семью Вечных, на протяжении трёх лет он медленно умирал. Он не представлял у кого искать помощи, т.к. его опекуном был тот, кто находился в близких отношениях с самим Президентом. Однажды он стал невольным свидетелем разговора опекунов:

– От него осталась только кожа да кости!– недовольно проворчала мачеха.

– Да, слабак,– хмыкнул отчим,– наверняка скоро концы откинет.

– Жаль,– вздохнула она,– а я только начала к нему привыкать…

– Не стоит, я сам уже жду не дождусь его естественной кончины.

Они замолчали и парень, притаившийся за дверью уже собирался так же тихо покинуть место, пока его не обнаружили, когда отчим вдруг произнёс:

– Вчера ездил в интернат.

– И что?!– встрепенулась женщина.

– Его брат выглядит крепким мальчиком.

Женщина хмыкнула.

– Ты так говоришь обо всех детях,– обвиняюще произнесла она,– а в итоге они превращаются в живых мертвецов и только мозолят мне глаза своим непрезентабельным видом! Чего им не хватает?!

– Ну, ну! Не злись и не переживай,– успокаивающе произнёс он,– это не наша вина, что сейчас все дети пошли какие-то слабенькие.

– Да ты посмотри вокруг! Во всем городке нет ни одного ребёнка, пышущего здоровьем!

– Вот и я про то же…– задумчиво ответил он.– Человеческая раса вымирает, и с каждым поколением становится все слабее…

Дальше он не дослушал, ноги от слабости подкашивались и он побоялся упасть в обморок прямо под их дверью. Ползком добравшись до комнаты он дрожащими руками отыскал адрес того, кто мог ему помочь, того кто обрёк всех детей в их городке на медленное угасание.

Он встретился с ним и Вечный долго всматривался в него, словно рентген, сканируя взглядом.

– Почему ты не сбежишь?– поинтересовался тогда у него Кирилл.– Тебя же никто не держит там насильно.

Парень недоверчиво посмотрел на него, как на умалишенного.

– Вы шутите?!

Кирилл передернул плечом, не понимая его реакции и раздражаясь.

– Нет. Я задаю вопрос вполне серьёзно.

– А смысл мне сбегать?!– процедил парень.– Если я сбегу они возьмут на моё место младшего брата…– он со злой решимостью посмотрел на Кирилла.– Умоляю помогите мне, сделайте что-нибудь… Иначе… Иначе мне придётся их убить…

Парень произнёс угрозу таким тоном, что Кирилл ни на миг не усомнился в том, что этот хилый, практически дохлый человечек сможет выполнить задуманное и вряд ли кому-то удастся его остановить.

– Тебе не придётся никого убивать,– твёрдо произнёс Кирилл,– но прежде чем я помогу тебе, ответь мне на вопрос. Почему за помощью ты обратился именно ко мне?

Парень пожал плечами.

– О Вас давно ходят слухи, что Вы ненавидите Вечных. Да и все кто у Вас работают из обычных людей ни разу не жаловались, хотя сами знаете, что утаить что-то от обслуживающего персонала невозможно. Да и то что именно Вы создали Вечных… Я подумал, что прежде чем создавать монстров Вы наверняка подумали о том, как их в последствии обезвредить…– Кирилл поморщился, парень наступил ему на давно нарывающую мозоль,– может Вы мне дадите средство, хотя бы на год, пока я не достигну совершеннолетия… А дальше… я придумаю что-нибудь.

– У меня нет супер средства ни для кого из Вечных, в том числе и для самого себя…– плечи парня поникли, но он продолжал смотреть Кириллу в глаза,– но я выяснил, что обычные люди могут защитить себя сами…

– Как?!– с надеждой воззрился на него парень.

– Достаточно только научиться закрывать своё сознание и энергетические каналы и тогда никто не сможет выпить ни капли.

Год назад встреча с Кириллом кардинально изменила его жизнь. Тогда ещё он был слаб и физически и эмоционально. У него с трудом получалось закрываться, т.к. его нервная система расшаталась до предела, отчего управлять собственными мыслями оказалось проблематично, не говоря уже о том, чтобы подчинять контролю тело. Кирилл посоветовал ему медитацию и организм мальчика медленно но верно восстанавливался. Ему удавалось закрываться от Вечных дома и не давать им подпитки, что способствовало его выздоровлению и придавало сил, но Кирилл раз за разом находил бреши в его защите и пробивал их. Для того, чтобы закрыться полностью необходим был достаточно сильный якорь. Что-то такое, за что он мог бы уцепиться и мысленно удерживать образ в любом состоянии. Это мог быть предмет, место или человек. Но у него не было ничего, что он бы любил, не было места, куда бы он стремился попасть и не было ни одного человека, которого он бы любил по-настоящему сильно. Образ родителей давно стерся из памяти, а брат уже наверное вырос так, что при встрече он его уже и не узнает.