Нисколько не обидевшись, «Лилька» села за руль.

– Вот уж… неугомонные. Один глуховатый, другой психоватый. Как вместе соберутся – так хоть святых выноси, – с едва сдерживаемой улыбкой прокомментировала затихающую за забором бурю эмоций участковый. – Ну что, в магазин? – переспросила она, и он кивнул, все еще прислушиваясь к переругиваниям двух отечественных производителей меда, которые странным образом стали напоминать уже некий… флирт, что ли.

От молчания было неловко, и Никольский спросил первое, что пришло на ум:

– А у вас так принято – к родителям на «вы» обращаться?

– С чего вы взяли, Сергей Михайлович?

– Ну вы же Анастасию Ниловну на «вы» называете.

– Так она мне не мама, – горько улыбнувшись, вздохнула участковый. – Свекровь она моя. У меня родителей и вовсе нет. Детдомовская я. А как мужа моего, Аркаши… – голос ее дрогнул, и она закашлялась, – как Аркаши не стало и мы с Антошенькой одни в городе остались, так она и забрала нас к себе. Так и сказала: «Чем по одиночке выть да на судьбину тяжкую бабскую жалиться, давай-ка у двоих Антоху рОстить будем».

– И что, согласились? – Нет, ему не понять, что можно ощущать в такой ситуации. Он и пытаться не будет.

– Ну… сперва поупиралась, конечно, – покачала головой Лилия Андреевна, сосредоточившись на объезде очередной огромной лужи. – Все же у меня неплохое образование юридическое, я к тому времени и на работу уже вышла, думала карьеру строить, адвокатом хотела стать по семейным делам. У меня это неплохо стало получаться. Прямо с первого дела порученного. А потом Антошка заболел, как раз перед важным судом. В ясли не отведешь, на няню тогда денег и не было, в общем, не пошла я на тот суд. Ну и… на следующий же день позвонили и вежливо попросили из конторы.

Да уж, город есть город. Личные трудности никого не колышут, когда они мешают профессиональной деятельности. Сергей внутренне поежился, вспомнив, как полгода назад с их фирмы вот так же «ушли» мать-одиночку с чересчур часто болеющими детьми. Странно, что никто, даже коллеги женщины, особо ее не жалел. Всем плевать.

– И вот села я вечером на кухне, Антоху качаю, а он горит весь, полыхает прям. И думаю – а и правду говорит свекровь: вдвоем нам будет легче ребенка вырастить. Ее сюда не вытащишь – как деревенского жителя, привыкшего к таким просторам, в однокомнатной клетушке на девятом этаже заставить ютиться? Да и хозяйство у нее большое тогда еще совсем было. А в деревне тогда уже пару месяцев как вакансию участкового не могли заполнить. Ну я и согласилась. Носом в районе правда покрутили, мол, баба, да еще и не из полицейской академии. Но тут и баб Надя выступила, да и деваться им особо некуда было. Так и оказались мы с Антошей из редких гостей постоянными жителями этого села.

– И что, совсем не скучаете по городу, Лилия Андреевна? Все-таки цивилизация, перспективы… – Понятное дело, деревня хороша здоровье поправить (не сказать, что ему это пока удается), но на совсем… Нет уж, он бы так ни за что не смог. Не его это все однозначно!

– Да не особо, – пожала плечами госпожа участковый. – Здесь не надо соответствовать ничьим ожиданиям, пытаться дотянуться до очередной ступеньки в статусе, знай живи себе по совести. Ленивому-то тут не выжить, это да. А вот работящий ни голодным, ни холодным в деревне не останется. Одна беда – молодежь в свои семнадцать-восемнадцать этого не осознает и бежит, а мужики, те, что повзрослее, э-э-эх, пьют тут многие, конечно. Не понимаю я, чего им не хватает.

Как раз в этот момент они поравнялись с одноэтажным зданием с выгоревшей вывеской «Ветерок», перед которым вели бурную беседу три женщины. Едва заметив машину, они развернулись, переглянулись, обменявшись быстрыми репликами, и уставились на него через лобовое так пристально, что у Сергея возникло подозрение, что говорили только что именно о нем. При этом самая молодая из женщин, рослая такая дама очень в теле, крашеная блондинка лет тридцати пяти, тут же приосанилась и расплылась в чрезвычайно соблазнительной (на ее взгляд) улыбке, от которой мужчине резко расхотелось в магазин.

– Мы приехали, – сообщила Лилия Андреевна, кивая на здание со свежей побелкой.

– А вам… м-хм… самой ничего в магазине не надо? – с тоской протянул Сергей, наблюдая за тем, как дамочка на улице все больше приходила в состояние повышенной боевой готовности, поправляя здоровенные серьги.

– А мне показалось, что вы и самостоятельно умеете отбиваться от деревенских хищниц, – прищурилась женщина, едва заметно улыбаясь.

– А мне что-то кажется, что это не моя весовая категория, – буркнул приговоренный к закланию городской агнец, выбираясь из машины.

– Ладно, не оставлять же вас на растерзание нашей местной белой акуле, – усмехнулась Лилия Андреевна и со вздохом выключила зажигание. – Только имейте в виду, что перед нами теперь маячит перспектива заводить эту колымагу с толкача.

Сергей подумал, что перспектива толкать этот металлолом его прельщает больше, чем необходимость держать возможную противобабскую оборону. Но едва госпожа участковый покинула салон, лучезарная выжидающая улыбочка на лице дородной местной красотки заметно померкла.

– Здрасте, Лиль Андревна! – хором поприветствовали две другие женщины их появление, а вот блондинка только недовольно поджала губы.

Едва они поравнялись, дамочка пропустила участковую и стремительно преградила чужаку путь, так что он налетел грудью на ее верхние зна-а-ачительно больше чем девяносто и едва не оказался на заднице.

– Извините, – буркнул мужчина, едва не заработав косоглазие, оттого что старательно избегал смотреть на «бохатсво», которое ему практически тыкали в лицо. Прямо дорожная подстава во всей красе.

– Мария Кирилловна я! – тут же перешла к активным действиям блондинка. – А вы кто будете?

– Сергей Михайлович, – вежливо представился он, аккуратно пытаясь обойти сие препятствие на дороге. Но не тут-то было. Несмотря на внушительное сложение, дамочка переместилась, словно ниндзя, опять подставляя его метущемуся взгляду обильное содержимое глубокого декольте своего яркого платья.

– А вы родственник Апраксинский будете, али как?

Да что же все тут считают своим долгом допросить его с пристрастием! Никольский мельком глянул вниз, на вздымающееся от дыхания море плоти. Еще и с применением спецсредств, наверняка запрещенных какой-нибудь Гаагской конвенцией.

– Нет, не родственник, – нахмурился он, начиная раздражаться, и уже решительно обошел даму, догоняя ожидающую его на пороге Лилию Андреевну. Вот могла бы и помочь… как-нибудь.

– Дачник, значит! Тот, шо дом Чижовский купил? – и не подумали отстать он него.

– Он самый, – почти огрызнулся Сергей.

– Городской, значит. Сергей Михалыч, а вам домработница не нужна? Я такого видного мужчину и обиходила бы, и согрела, и обласкала! – Нет, ну ни фига же себе! Теряться сия мадам явно не привыкла.

– Петрищева, оставь ты в покое человека! – наконец соизволила вмешаться представительница власти. – Сергей Михайлович, нам стоит поторопиться. Машина остынет, вообще не заведем!

Экономист весь аж встрепенулся от пробирающих его нутро строгих ноток в голосе Лилии Андреевны и решительно двинулся к двери.

– Ой, люди добрые, посмотрите вы на нее! – вскричала Петрищева за его спиной так зычно, что мужчина аж споткнулся. – В покое оставь ей! А ты чего же чужим мужикам жизни никакой не даешь? Помыкаешь, как будто у них своих баб нету, деньги отымаешь, рекетирша в погонах! Местных запугала, так мало тебе! Теперь еще и за приезжих взялася! Думаешь, управы на тебе не сыщется?!

В процессе эмоционального монолога блондинка все наращивала громкость, демонстрируя мощь легких и трагизм, которой любая оперная дива позавидовала бы.