Сентябрь был спокойным, он не объявлялся. На удивление! Зато, в октябре объявилась Лика и пригласила на день рождения Давида. Я пошла из вежливости и на разведку. Альбертик был там. Слава Богу, с новой целью. Я выдохнула. Он даже не подошел. Я держалась Лики и Давида, и Давид, кстати, заметил настороженность в моих глазах.
Пять лет назад мне Альберт был противен и омерзителен. Сейчас, после услышанного, я его боялась, именно. Он постоянно улыбался, от этого и страшно. Знать какой он в гневе. Я сидела одна и чем- то задумалась, внезапно подсел Давид.
– Поняла, что от него держаться подальше надо. Или забыла, что он проткнул тебя?
– А из- за тебя меня чуть бордель не отдали.
– Я должен был спастись. И не забывай мой отец заплатил за тебя.
– Послушай, меня, даже не вздумай меня заставить чуствовать себя обязанной, я спаслась лишь чудом. Чудом!
– Осторожнее. Знаешь, что будет если он вспомнит, что ты его голову проломила бутылкой. Он порешит тебя..
– Что мне делать? – оглядываясь, спросила я.
– Не появляйся здесь.
– С огромным удовольствием. Маякни жене, чтобы не приглашала меня в такие места.
– Он запал на тебя и прямо сейчас смотрит сюда. Просто рекомендую. Не одевать красный, он на него с детства плохо реагирует. Не шути с ним, не заигрывай и не мозоль глаза.
– Может мне переехать на Антарктиду? – заявила я.
– Понятно, как хочешь, встал Давид и ушел.
С этими людьми надо определенную фигуру речи подбирать, чтобы не задеть, я пару раз осмотрелась и проверила нет ли этого идиота. Чтобы уйти.
– Меня потеряла? прошептал он, дыша мне затылок. Что у тебя с Давидом? – посмеиваясь спросил он.
– Бредишь!? – Прошептала я, испугавшись его внезапного появления.
– Бредить станешь ты, если Лика узнает. Она болээт им.. – шептал этот псих.
Прям как ты, думала я. Вы все тут больные на голову. Позже я ушла и довольно легко, без проблем. Никто и не заметил.
Осень. За что я любила осень в детстве, за то, что потом зима и ощущение сказки. А сейчас, я шла по улице, смотрела на все вокруг и думала, глядя на эту осень и на эти страшные облезлые домишки. Как хорошо было бы, если бы я жила лет сто назад. Или еще раньше. Где была бы только природа и меньше людей. Сейчас не было такого, чтобы я сказала, я не люблю людей. Просто они такие разные, среди них много плохих и лицемерных. И понимаю, что большая их часть такова. Но это жизнь их такими сделала или пара таких людей, жизнь сделала невыносимой для всех.
Многие любят начало осени. А я этот переломный момент с ночи осени до утра зимы. Самое лучшее чувство, когда ложишься серой осенью, встаешь белой зимой. И полностью, осознавая, что чуда не будет, я верила в него.
Наверное, только я такая, но у меня становилось спокойно на душе, когда я слышала, что произойдет, что- то плохое. Скорее всего, я понимаю сейчас, это было в моем понимании средство стремиться к лучшему. Вам плохо, зато мне хорошо. А когда встречала счастливых, думала они безрассудные и не понимают ничего.
А сейчас я отношусь ко всему ровно. Меня не раздражают счастливые и иногда огорчают несчастные. Зачем врать и говорить, что я люблю всех и вся. Это не так и вряд ли найдется такой человек. Ну максимум три из миллиона. Но от этого не меняется мое отношение к ним, к окружающим, я могу их не любить, но я им не причиню ничего плохого. Только если заденут мои чувства или к примеру, пырнут осколком бутылки. Нет, я не буду мстить этому уроду. Я буду просто жить…
Сейчас, как раз ноябрь. Грязь, слякоть, лужи, туман. Обожаю туман и моросню. Когда идешь по улице, не видно никого, только слышно, как мелкие стекляшки, слегка подмороженного дождя, стучат по капюшону.
Такая странная тишина. Моя несостоявшаяся подруга пропала. Я так и не вернулась в комнатушку. А осталась у Нателлы. Вот только не сталкивалась с ней.
На работе все было лучше некуда. Коллектив отличный, студенты молодцы. Но меня настораживала тишина. Раньше меня это обрадовало бы. Вот-вот, что-то должно произойти. И произошло..
Вечером, выходя с работы мне позвонила Лика и сообщила, что Альбертик болен, то ли заболел. И предложила навестить его. Мне! Я, естественно, отказала. Мне иногда кажется, что самая безумная из всей этой компании была именно Лика.
Что ее подтолкнуло на брак с этим человеком? Какие у них тайны и связи, а может она вовсе не любила его, ее заставили выйти замуж? Но он не выглядит, по крайней мере сейчас убийцей. Одним словом, позже мне сообщили, что Альбертик уже в тяжелом состоянии. Почему мне? У него нет родных? Почему в обществе клеймят людей, вот увидели их вдвоем и уже написали их историю..
Никуда я не пошла, не навестила никого..
Глава II
Не плачь, улыбайся.. Не улыбайся, плачь..
Нателла притихла. Больше ничего не говорила о компании, видимо, от которой зависела морально и материально. Думаю, вряд ли все ограничилось защитой дяди- генерала. Финансировала школу по моим подозрениям, мама Альбертика.
Альбертик, человеку почти тридцать, а он Альбертик. Такое имя в детстве считала самым интересным. Роберт и Альберт. Оказалось и правда, не имя красит человека, а человек имя. И он не красил его, это не этот случай.
Вечером того же дня, позвонила Лика и попросила выйти из школы Нателлы. Как бы описать дальше..
Ее привез человек. Я его помню, как самого хорошего- плохого. Тот, высокий человек, который спросил, «Что случилось»? Имени не помнила. Я только накинула выходную спортивку на домашнюю и вышла на улицу. Было туманно и немного моросило.
Лика из машины не вышла. Я села сзади, рядом с ней. И этот человек повернулся и слушал, о чем мы говорим. Я недоумевала, может реально я во сне? Что за идиотизм меня окружает? Замолчите, дайте на вас взглянуть народ! А как же я?
Мне иногда казалось, что, либо я невидимка. Либо это отрывок моего воображения. Почему меня не помнят, я же не сменила лицо, пять лет это не двадцать.. Может это розыгрыш? Ладно. Но Давид помнит меня. Получается, он самый честный? Держаться его? Зачем мне вообще они, все. Кто они? Что они?
– У Альберта, проблемы сказала Лика.
Я с очень отстраненно, настроенным лицом смотрела на нее, с намеком, причем здесь я? Если честно. Если мне сказали бы, что он скоропостижно скончался, я бы ответила. Настигла наконец… Мне было бы безразлично.
Дальше с огромным знаком вопроса на лице пыталась донести Лике. Что я не должна это слушать. Но их это не волновало. А этот тип, как и тогда оставлял ощущение положительного персонажа, стрелявшего нам в спины. Черт их всех…
Альбертику нужна была помощь психотерапевта, психолога, невропатолога и всех остальных. Я почему- то думала, что у него какая- то пневмония. Как сказала его мама Лике, накануне приступа он сказал, что моя непутевая болтовня и присутствие на него положительно влияет и приступов нет. Да что вы, и как дотянул без моей болтовни до тридцати? Их коллективные уговоры привели к тому, что мне разок надо навестить его дома, после клиники. Естественно, в присутствии врача и мамы. Папы же нет, благодаря сами знаем кому..
Спустя недельки две мне позвонила Лика и сказала, что в воскресенье утром отправит того человека и он довезет меня к нему домой. Зачем я согласилась? Я пошла на поводу у них. Притворилась, что действительно обеспокоена. Но мне хотелось узнать, что скрывается за этими масками, без эмоций.
Ну что сказать за километр до их дома нам на встречу выехал Давид. Очень-очень вежливо вывел меня из машины на пару метров переговорить.
– Ты в своем уме? – первое, что он сказал мне.
– Что случилось, мой ответ.
– Если он вспомнит тебя, можешь не выйти оттуда живой.
– Чего тогда добивается твоя жена? спросила я. Постоянно подталкивая к нему.
– Не могу сказать, – ответил он.
Раз уж не можешь, тогда иди лесом, подумала я.
– Вот, когда решишься, тогда и поговорим!
Я села и поехала к ним домой. Уже безо всяких задних мыслей.
