– Камилла, все будет хорошо, – сжав мою руку в своей, пробормотала невеста в стразах. Ее глаза цвета молочного шоколада были красными до сих пор, а румянец немного спал, придав коже бледный оттенок. Я прижала ее к себе. Как последний раз:

– Если я узнаю, что Муслим тебя обидел, приду к нему и размажу его смазливую физиономию по стене. Заодно и твои ноги сломаю. – прошипела ей в ухо:

– Ты, как всегда, сама любезность, – усмехнулась Элина:

– Я все сказала, – стоило мне ее отпустить, как в дверях появился деверь с конвертом и двоюродная сестра Муслима. Родных сестер у него не было. У входа столпились женщины, будущая родственница с широкой улыбкой и раскрытыми объятиями поприветствовала Элину. Хорошо, что я успела отойти к стене и накинуть на нее фату. Следующие минут 15 мы слушали речь деверя, наблюдали за тем, как их вместе фотографировали. За это время подоспевшие друзья и братья жениха успели вывести все приданое невесты. А сама невеста покинула отчий дом. Я почувствовала, как мое сердце сжалось в тугой ком, как только дверь за ними закрылась. Все-таки проводы – это ужасно грустно.

Далее мы с грустными лицами поедали приготовленные Индирой, Альбиной, Селимой и другими моими сёстрами блюда, болтали между собой о жизни, об Элине и их отношениях с Муслимом. Фатима рассказывала, как ее дочь страшно нервничала, сколько сил было вложено в эти проводы, как они с матерью Муслима договаривались о подарках и последующими за свадьбой мероприятиях. Я старалась больше не пересекаться с Эльмирой. Сидела рядом с Индирой, потом принялась помогать ей с посудой. Ближе к вечеру приехала моя мама. Лейла. Женщина с удивительно громким, звучным голосом, открытой душой и строгим лицом, на котором так и написано «Я тут вас всех порешаю!». На самом деле, она потрясающая. Я так говорю не потому, что она моя мама. А потому, что, когда кортеж уехал вместе с Элиной, женщины в доме будто впали в уныние. Разговоры протекали вяло, меня смущали образовавшиеся паузы, кто-то из женщин начинал плакать. Но стоило маме переступить порог со словами:

– Как вы хорошо собрались тут! – как атмосфера изменилась. Женщины с широкими улыбками на лицах начали ее приветствовать, обнимать, будто год не видели. Хотя, по сути, мы все живем на одной улице. Не считая папиных сестер:

– У меня был срочный заказ на сегодня, не успела приехать вовремя, – как бы извиняясь, обратилась мама к Фатиме: – Все спокойно прошло? Я прислала Камиллу вместо себя. Надеюсь, она ничего тут не испортила? – бросила на меня подозрительный взгляд:

– Лейла, все прошло спокойно, без лишних недоразумений, недопониманий. Ты с работы проголодалась, наверное. Присядь вот сюда, – усадила маму, села рядом с ней. И их разговор продолжился. Я в это время уносила грязные тарелки. Когда подавала чай, приехала жена моего брата Амина. Тоже припозднилась на работе. Разговоры продолжались, чистая посуда сменялась грязной и наоборот. К 7 часам вечера приехали Зарета с Альбиной, предварительно отвезли подругу Элины до дома. Начали рассказывать, как проходила свадьба. По словам Альбины, Элина чувствовала себя хорошо, более-менее расслабилась в кругу знакомых лиц. А когда ее забрали на фотосессию с мужем, так вообще расцвела. А по мнению Зареты, семья у Муслима хорошая, живут достойно, подарили ей дорогую постель с платком, а Альбине – комплект из белого золота. Подарки, конечно же, они показали. Действительно, очень приятный жест с их стороны:

– Камилл, когда мы будем тебя так провожать? – обратилась ко мне Милана. Дочь папиного брата:

– Камиллу никто никуда провожать не собирается, – ответила за меня мама:

– Лейла, ты так не скажи. Каждой девушке предстоит сделать этот шаг, создать свою семью, построить свое гнездо. – заметила Зура:

– Нечего ей гнезда строить. Пусть работает, – отмахнулась мама:

– А когда ты замуж выходила, Раиса то же самое про тебя говорила? – засмеялась Фатима:

– В то время я была не в состоянии слушать, что мне там Раиса говорила, – усмехнулась мама. Потом подняла на меня глаза, услышав, как я смеюсь:

– А ты чего встала? Иди на кухню и помоги там девочкам. Давай, иди, – ага, пока я не сказала очередную колкость, прогоняет меня:

– Как скажешь, мамуля, – отправив ей воздушный поцелуй, я потопала в сторону кухни:

– Камо, можешь, пожалуйста, к нам домой зайти? Папа только что приехал с работы, ему нужно накрыть на стол. А я поехала бы за детьми. – выхватила меня Амина:

– Да, без проблем. Ты с Асламбеком поедешь?:

– Да, он уже подъезжает.:

– Ок, тогда выйдем вместе. – пока мы шли к машине, я делилась с Аминой своими мыслями по поводу этой свадьбы:

– Главное, чтобы она была счастлива, Камо. А с Муслимом она такой и выглядит. Не переживай за нее. – подбодрила меня моя невестка:

– Я надеюсь. Ладно, хорошего вам пути, – обнявшись напоследок, мы разошлись. Она села в машину, я направилась в сторону нашего дома. Папа уже открывал ворота, чтобы загнать машину во двор:

– Добрый вечер, пап. Загоняй, я подержу. – воскликнула я, хватаясь за ворота. В дом мы зашли с папой уже вместе. Вообще, в нашем дворе было два дома. В одном жила я с родителями и с младшим братом Зауром. В другом – Асламбек с Аминой и двумя детьми – Маликом и Сафией. Дома были абсолютно идентичны. Из темно-коричневых кирпичей со светло-коричневыми окнами и светлыми верандами, которые мы с Аминой мыли каждое утро. По обе стороны от двух домов – клумбы с цветами, за которыми любит ухаживать мама:

– Как прошел твой день? – поинтересовалась я у папы, когда мы уже зашли в столовую. Принялась доставать из холодильника оставшийся вчера салат, нарезала хлеб, сыр. Папа предпочитает легкий перекус вместо полноценного ужина. И пока я накрывала на стол, он рассказывал о своих пациентах. Папа – преподаватель в местном медицинском институте и практикующий детский невролог. Всеми уважаемый, статный, деловой человек со строгими принципами и консервативными взглядами на жизнь:

– Порой, когда я вижу молодых людей, так и думаю, да защитит мою дочь, моих племянниц Аллах1 от таких проходимцев. Ни стыда, ни совести у них нет, Камо. – между делом рассказывает мне папа: – Приходит ко мне на прием молодая женщина с ребенком. У нее, помимо малыша, еще и тяжелая сумка, откинутая через плечо. За ней плетется, видать, папаша. Недовольный весь, под нос что-то бубнит, ворчит на жену, цокает без конца. Так, помоги ей с сумкой, идиота кусок, не видишь, ей тяжело:

– Так и сказал ему? – интересуюсь я. Дожевав овощи, папа кивает:

– Конечно! Он, видите ли, меня стесняется. Стесняется жене своей помогать! Я ему отвечаю, мол, раз так стесняешься, нечего было приезжать с ней. Он говорит, что она его заставила. И как начнет огрызаться… А тут и ребенок плакать начинает. – мотает головой из стороны в сторону:

– Совсем молодые. Пареньку только-только 21 стукнуло, жене 19. Как так можно, а, Камо?:

– В наши времена все возможно, пап. Тебе чай налить? – он кивает. Хлопается входная дверь, забегает мама с пакетами:

– Ты уже поел? А нам тут Фатима столько вкусностей передала. Камо, наливай нам чай. – я слушаюсь. Раскладываю контейнеры, достаю то, что мы можем поесть прямо сейчас, остальное раскладываю в холодильник. И вот, 10 час ночи, мы с родителями сидим за столом, пьем чай и болтаем. Вернее, в основном говорит мама, мы с папой лишь вставляем свои комментарии в ее рассказ. И в такие моменты я чувствую себя самым счастливым человеком на свете. Пережитые за сегодняшний день эмоции остались за бортом моего наполненного покоем и умиротворением судна. Когда родители удаляются, я наполняю посудомойку и удаляюсь в свою комнату. Встаю у шкафа с большим зеркалом и разглядываю свое уставшее лицо с несвежим макияжем. Ради сегодняшних проводов пришлось с утра поехать к Яхе – это моя фея, которая за 2 часа превращает меня из гадкого утенка в прекрасного лебедя. Из-за жары моя смуглая кожа под несколькими слоями тонального крема, пудры, консилера и прочих прелестей будто покрылась салом. Кожа под выгоревшими темно-русыми волосами болела из-за многочисленных шпилек и заколок, благодаря которым мои непослушные кудри преобразовались в аккуратную причёску. А голубое атласное платье ниже колена с поясом из того же материала сейчас не казалось мне таким красивым, каким оно выглядело днем. Все-таки усталость дает о себе знать… Только я принялась снимать серьги с жемчугом, как услышала хлопок входной двери. Заур вернулся домой, значит. Я долго пыталась выяснить, чем занимается мой любимейший младший братик в свободное от учебы и тренировок по футболу и каратэ время. Но ни черта у меня не вышло. Утешает лишь то, что Асламбек за ним следит. А то родители уж слишком балуют его. Иначе черта с два он возвращался бы домой в такое время. Глубоко вздыхаю. Ладно, все живы и здоровы. И это самое главное.