– Да блин, всю ночь хреново спалось, – ответил Немецкий, почёсывая почти всё тело, его загорелая кожа начала местами облазить. – Кофе есть?

– Варить надо.

– Блин, а растворимого нет?

– В растворимом даже кофе почти нет. У нас только зерновой… Говорил же, что сгоришь.

– И чё?! Ну, сгорел. Ничего мне не будет. Дядя говорил сметаной мазать, вроде…

– Ты свою родню поменьше слушай! Сметана – миф из прошлого. Посмотри в аптечке, там должны быть средства.

– Знал бы я, где у вас аптечка.

– Маленькие с необходимыми лекарствами – повсюду, а центральная «аптека», где всё, подписана. Отсюда выйдешь и направо.

– Это, – Сергей остановился у двери, – а ничего покрепче кофе нету?

Ярослав посмотрел на него презрительным взглядом и медленно помотал головой, Сергей ушёл, что-то ворча под нос.

Через минуту в столовую зашла Алёна.

– Ничего себе! На вас так подземная жизнь влияет? Доброго.

– Если оно доброе…

– Что опять не так?

– Спала плохо. Кофе где лежит?

– Там, – Каргин указал на шкафчик. – Ты мне эмчей не заражай депрессией.

– Им рано или поздно пришлось бы с этим столкнуться. Пивка нет?

– Так сложно без алкоголя, блин?!

– А чего плохого? – Тютчева поставила турку на включенную электроплиту.

– Мозг ясный.

– Иногда с алкоголем мозг яснее, – она засыпала несколько ложечек приятно пахнущего порошка и налила воды. – Ты тут со скуки не помираешь? Ты же заядлый рыбак.

– Знаешь, мне скучать не приходится. Работы много. Да и на рыбалку я выбираюсь. Раз в недельку.

– А я вот со скуки загнусь скоро.

– Может, от грусти?

– Может.

***

– Так-так… Аптека… Значит, должен быть медицинский спирт… – Сергей шёл между рядов шкафчиков с различными лекарствами, присвистывая. – Тут можно много протянуть… О, а это что? От ожогов… В том числе солнечных… Считается? Ладно, возьму, – он положил жёлтый тюбик в карман тёмно-синих джинсов. – Что-то я начинаю сомневаться, что тут есть спирт. Не, он должен быть! А, вот, двадцать пять миллилитров. А побольше? Хотя бы пол-литру… А, вот оно… счастье… пять литров медицинского спирта… – он взял стеклянную бутыль и тихо вышел из аптеки.

***

– Слушай, Марк, а как там наши? Сеня, Настя, Дима, Коля, Катя?

– Сеня с Настей поженились. Ну, обычная пара: ребёнок, кредит, ссоры. Дима в Америке работает. Коля в Роскосмосе. Катя шлюха, не изменилась, к богатым в койки прыгает.

– А чем Димон занимается?

– А чёрт его знает!

– Это плохо… Марк, мне с 201-ой надо будет отлучиться, Серого и 539-ую тоже с собой возьмём. Приглядишь за базой?

– Без проблем.

– Тебе сильно ничего делать не надо. Просто, если что случится, надо будет решения принимать. Это ты сможешь.

– Да, обязательно всё сделаю хуже не бывает!

– Узнаю старину Лаврова!

– А в какую дыру на этот раз собрались?

– На северо-запад. Тайга.

– А, леший, твоя родная стихия.

– Конечно. Жаль зима, а то ягодок бы насобирал.

– Спасибо, обойдусь без вороньего глаза и волчьей ягоды!

– Да когда такое было?!

– Да всегда!

– Ладно, я пошёл, а то ты на меня все смертные грехи спишешь!

***

– Кого на этот раз ловить собрались? – кинул Сергей, сидя за рулём машины, нёсшейся по заснеженной дороге, и почёсываясь.

– Угадай, – устало ответил Ярослав.

– К твоему сведению, муравьи зимой спят, – он посмеялся.

– Не смешно. У тебя осталось две попытки.

– Э-э-э, какие две? Во-первых! Количество попыток… не оговаривалось. А во-вторых… я ещё ни одной не использовал.

– Да хоть сто попыток тебе, всё равно не угадаешь.

– Спорим, что угадаю!

– Это интересно… На что спорим?

– На интерес.

– Не люблю так говорить, но ситуация требует: мой интерес деньги.

– Нахрена тебе деньги?! Тогда без интереса.

– Это относится к картам, но опять ситуация: без интереса играть – игру обижать.

– Да иди ты! Давай так: я угадываю – ты разрешаешь и предоставляешь алкоголь, не угадываю…

– Ну?

– Я хз.

– Вот видишь. Тебе нечего мне предложить, так что сиди рули, алкоголик хренов.

– На меня алкоголь вообще не влияет.

– Знаю я, как он не влияет. Рули!

– Куда едем-то?

– Нахрен! Едь и едь, тебе-то чё.

– Чё-то ты злой сегодня…

– Бывает…

***

– О, Марк, спросить хотела! – Алёна догнала Марка, вразвалочку шедшего по коридору, убрав руки за спину.

– Да, – немного сонно ответил он и улыбнулся.

– Нам отсюда выходить можно?

– В смысле, на поверхность?

– Получается, что да.

– Вообще, Ярик с Серым же выбираются. Я подробностей не помню, но вроде он говорил, что выбираться можно, но только на машине и надо осторожным быть.

– У нас только одна машина?

– По крайней мере, я о других не знаю, даже если они есть. Жди главного, начальника, – Марк слегка усмехнулся и побрёл дальше.

– Ну, раз ждать, так ждать… – сказала Алёна себе под нос. А потом добавила в мыслях: «Это я умею…»

***

Между деревьев промелькнуло что-то тёмное. Солнце уходило за горизонт, и от этого становилось только страшнее. Ярослав и 201-я, сидевшая у него на плече, переглянулись.

Они шли по какому-то глухому сибирскому лесу: снега по колено, деревья расположены одновременно хаотично и систематично, сосны, берёзы, кедры, ели. На ветвях сидели синицы и гаички, где-то вдалеке слышался стук дятла. Ярослав в привычном камуфляжном костюме, под низ надета более тёплая одежда, слева на ремне висело мачете в ножнах, а справа – небольшой ножичек; 201-я в плотно прилегающем к телу буром утеплённом костюме, с синим поясом на талии.

– Как думаешь, они сначала убьют, а потом будут разбираться, или всё-таки пару вопросов зададут? – Каргин попытался снять напряжение, но неудачная шутка только усилила его.

– В крайнем случае, они будут стрелять в тебя, а не в меня… тем более, я представляю для них больший интерес, – ирония микрочеловека на этот раз превзошла человеческую.

– Я как-то читал книжку… про третью мировую войну. Так там снежные люди сражались электричеством, какими-то кристаллами. Интересно, это так?

– А у нас будет такая же Третья Мировая?

– Нет. Хотя бы потому, что войной это можно будет назвать только в местных масштабах, а в мировом – это революция! А во-вторых, тут будут ещё и микролюди, и водяные.

– Я не очень понимаю вот что: ваша цивилизация построена на войнах и революциях. Так почему все, кто их устраивают, считаются плохими?

– Это интересный вопрос. Смотри, человек получился такой, что биотические факторы его контролируют с трудом, например, болезни; абиотические факторы тоже не очень хорошо справляются, то есть, и пожары, и наводнения не уносят много жизней; а вот антропогенный фактор – самый сильный: казни, войны… Это естественные процессы, призванные контролировать численность людей. Видишь ли, Природа – гениальный программист. Она поняла, что контролировать человека может только другой человек, поэтому пришлось заложить генетически агрессию, садизм… Возможно, это исчезнет, когда не будет нужно, то есть по эволюции, но это наступит с большим трудом. Но вот замкнутый круг: чтобы хорошо воевать, нужно много солдат, людей. Вот все и стремятся увеличить численность, втирая в глупые умы, якобы человек – это хорошо, должно быть много, давайте любить друг друга. А люди ведутся. Вот и получается, что умных давят числом, им не нужны суды, их разрывает общество. Я не могу сказать, что будет у вас. Скорее всего, почти то же самое. Я не убирал гены агрессии, хотя бы потому что они хорошо запрятаны. Да и вообще, я заложил вам своё мировоззрение. Видишь ли, сейчас всё аккуратненько встаёт на свои места: четыре цивилизации, они будут друг друга контролировать. Опять доказательство гениальности Природы.

– Так я не поняла: война – это хорошо или плохо?

– Ты не поняла, что такое «хорошо» и «плохо». Всё надо судить относительно. Вот смотри, кто-то сказал, что война – это ось, на которой крутится планета, ну, или как-то так. Это значит, что что-то происходит, есть какое-то движение, развитие. А развитие это же плюс? Плюс – это хорошо. А вот если смотреть в плане отдельных особей: на войне человек умирает и/или теряет близких. Для него же это минус? Значит плохо. Относительно… Относительно! Вот из-за этого я и называю… войной и революцией лишь относительно. Война – это же крупный вооружённый конфликт? Что мы и будем проводить в отдельных местах. Или мелкие вооружённые конфликты – это как пойдёт. Вот только этим мы добьёмся перемен. Перемен! А это уже революция. Революция – это перемены, резкие перемены в лучшую сторону. Получается, это же хорошо?