В общем, мне повезло. Насколько повезло я узнала прям с порога своей новой комнаты.

Сперва я решила, что надо мной издеваются. Дверь с несчастливым числом выглядела потрепанной жизнью, обиженной всеми и глубоко несчастной. Как говорится – не судите книгу по обложке. За ней скрывались настоящие хоромы: тут и спальня, и зал, и гардеробная, ванна с туалетом. И так уютно, хорошо и красиво, что не заподозрить подвох было бы непростительно глупо.

Без сюрпризов не обошлось, но сыграли они в мою пользу.

Дед Любомир не любит кураторов. Терпеть не может "напыщенных индюков", – точная цитата. Кураторы, в свою очередь, не переваривают Любомира и Авдотью "за справедливость и честность" (со слов одной из сторон конфликта), и очень любят… вернее, любили проводить время в комнате, которую все обходят за три версты. Тут вам и постель двуспальная, и ванна огромная… Собственно, я сделала вывод, что использовалось это место для свиданий, подозреваю – бурных. Теперь же деваться кураторам будет некуда. Они, кстати, относятся к той части, кто считает меня ведьмой, поэтому так им и надо. Будет "ведьма" жить в комнате под номером тринадцать. Не хватает котла и чёрного кота.

Ну, ничего. Думаю, скоро преподнесут. Совершенно бесплатно. Еще начнут просить, чтоб привороты-отвороты сделала. А я сделаю! "Приворотись, от судьбы уклонись, пусть прыщи идут на нос, главное, чтоб не понос", – я таких приворотов тысячу придумаю!

Васильев заявился в гости как раз вовремя – тетя Авдотья принесла корзину с пирожками и чай. Сам дед Любомир заваривал.

– М-м… – замычал Лис, пробуя первый пирожок. – Вкусно… горяченькие… с мясом…

– Угу… – промычала я, не желая менять трапезу на разговор.

– Ты всего день в Академии, а тебе уже пирожки носят, комнату вон отхватила. Ты точно ведьма.

– Я не фетьма, – бубнила с набитым ртом.

– После тебя Мороза пока никто на испытаниях не впечатлил, – Лис достал из корзины следующий пирожок.

– Я не причем, – заверила со всей серьёзностью.

– Пока ты единственная поступившая, и, если завтра никого не возьмут, слава ведьмы закрепится за тобой навсегда, – покивал Васильев.

– Так, – я стукнула дном кружки о стол, – хватит жути нагонять. Просто не те Морозу попадались. Завтра как разгонится брать студентов, не остановишь. Еще будем думать, куда их всех девать.

Лис засмеялся.

– Забавная ты, Варька. Совсем не унываешь. Мало таких, – он подпер голову кулаком. – Наши все ходят с постными минами, будто лицо заморозили. Улыбки не дождешься.

– Это у них переизбыток счастья. Не могут больше радоваться, Лис. Улыбальник сломался.

Васильев хмыкнул, дожевывая.

– Пойду я, – он запустил руку в корзину, прихватывая с собой три пирожка. – Не проспи в первый же день.

– Запросто, – зевнула я. – Запросто могу проспать.

Повернув дверную ручку, Лис обернулся.

– У нас любителей поспать Мороз лично будит. Не знаю, кто ему доносит, но методы пробуждения у него негуманные.

Как интересно…

– Я учту, – кивнула Васильеву.

Он подмигнул и выскользнул в коридор.

Надеюсь, дед Любомир меня не подведет и Мороз со своими негуманными методами ко мне не явится. Если ректор лично будить начнет, от клейма ведьмы до конца обучения точно не отмоюсь. И неважно, что у него фетиш такой – засонь будить. Про меня непременно скажут, будто я приворот сделала.

Больно надо! Потом отвораживай, бегай от него по всей Академии. А у Мороза возраст все-таки, ему беготня за девушками противопоказана. Артриты, артрозы всякие, я в таких болячках не разбираюсь. Еще спину защемит и все! Останемся без ректора.

Нет, Мороза Морозовича надо поберечь. Вдруг у него сердце слабое?

С этими мыслями я и заснула.

Сон снился великолепный. Волшебный такой, сказочный. Всюду гномики бегали радостные, веселые, пыльцу сыпали. От нее так хорошо на душе стало, мир новыми красками заиграл. Я почувствовала себя живой и легкой! Хотелось порхать как бабочка, песни петь, дарить радость, делиться теплом… А гномики почему-то нудели, что мне пора вставать, я куда-то опаздываю… А я ведь не могу никуда опоздать, я же сплю!

Вот и новый гномик появился, странный какой-то – весь белый, и брови у него снежные, и вообще он так на меня глянул – сразу летать перехотелось. Потом этот белый коротыш швырнул в меня снегом и тут я поняла, что ору вовсе не во сне…

Всесоздатель, холодно-то как…

На кровати целый сугроб уместился, погребя под собой! Голову только заботливо снежком вокруг обложили, видимо, чтобы сразу масштаб трагедии оценила.

И я оценила.

Так быстро я с кровати еще не соскакивала! За все свои девятнадцать лет – ни разу.

Зубы отстукивали чечетку, внутри сотрясало землетрясение, а передо мной коварно улыбался ректор.

– М-мороз М-мор-розович, раз-зве мож-жно т-так? А если я з-заболею?

Совесть в нем не взыграла.

– Ничего страшного, я лично займусь вашим лечением, – пообещал он.

М-м… не так уж и холодно. И вообще можно считать утренним ледяным душем, а закаляться для здоровья полезно.

– Не стоит утруждаться, – я просеменила мимо Мороза к двери. – У вас наверняка много дел. Спасибо, что разбудили.

Горячий душ необходим как воздух, иначе в самом деле заболею. Мой организм слишком чувствителен к подобным перепадам температур.

– Проспать в первый день… Липова, вы установили рекорд, – ректор подозрительно веселый.

Не люблю с утра довольных людей. Они угнетают.

– Мне за это полагается награда? Медаль, грамота, денежное поощрение? – я остановилась посреди гостиной.

Мороз хотел скрыть удивление, но не смог.

– Проспать занятия не повод для гордости, – суровости в его голосе не было, скорее попытка пробудить во мне чувство стыда.

– Я обязательно найду полчаса, чтобы погрустить об этом, – клятвенно пообещала, стоя в дверях ванной. – Простите, пожалуйста, мне надо собираться, иначе мое опоздание затянется. Или вы хотите пригласить меня на завтрак?

Ректор натянул на лицо внушительность и суровость.

– Скройся с глаз моих, Липова.

С огромным удовольствием удовлетворила просьбу Мороза и нырнула под горячие струи воды.

Монотонный нудный голос я оценила, стоя за дверью.

Сверилась с картой и расписанием – мой кабинет.

– … таким образом мы получаем уравнение, которое показывает, что наши действия приведут нас… – заунывно вещал профессор. – Опоздавшая, – констатировал он совершенно безучастно, продолжая подпирать подбородок рукой.

Я мило улыбнулась и заняла свободную последнюю парту.

Мужчина лет сорока в узких очках вздохнул.

– Липова, если не ошибаюсь?

Его голос вызывал единственное желание – спать, и судя по сонным лицам ребят не у меня одной, а я в кабинете всего две минуты нахожусь.

– Здравствуйте, я Варвара Липова, – дружелюбно улыбнулась всем, включая профессора… Даронина. В расписании написано.

– Берите учебник, – мне указали на узкий шкаф в углу кабинета, – страница пятнадцатая. Итак, на чем мы остановились? На уравнении…

Видит Всесоздатель, я из последних сил держала глаза открытыми, но более нудного голоса я еще не слышала.

Воспринимать информацию на слух совершенно невозможно, придется зубрить учебник.

– Не спи, замерзнешь, – Лис подкрался со спины, когда я клевала носом, развалившись на скамейке в коридоре.

– Профессор Даронин сущий дьявол, – простонала, не открывая глаз.

– У-у, – протянул Васильев, скинул мои ноги и уселся рядом, – первой парой… не повезло.

Шум вокруг ничуть не мешал мне пребывать в полудреме. Если я хочу спать, даже оркестр над ухом покажется колыбельной.

– Слышал, ты проспала.

– Откуда? – одним глазом посмотрела на Лиса.

– Все только и гудят, что Мороз ведьму будил.

– Не Академия, а серпентарий, – пробубнила, удобнее устраивая голову на учебнике. – Пусть считают ведьмой, будут бояться моего проклятия.