В этот момент Адель потянулась к уху Северова, что-то прошептав. Его рука плавно переместилась на ее талию. Тогда я заметила, что все вокруг наблюдают за этими двумя. Что не делать было на самом деле сложно. Эта пара как будто спрыгнула с экрана в реальную жизнь.

– У них все серьезно. Полтора года вместе. Моя мама ходит на фитнес с матерью Адель. Говорит, они даже загородный клуб для свадьбы уже забронировали. Сразу после окончания учебы. У Северова-то этот год последний.

Свадьба?

Это слово казалось настолько чужеродным, что на мгновение я даже оторопела.

– Их роман мусолили лишь первые недели три, – шепнула Леся. – Потом еще несколько месяцев делали ставки, кто кого первым бросит. Сейчас уже все успокоились. В конце концов даже обсуждать чужую личную жизнь людям когда-нибудь надоедает.

– Господи, надеюсь они хоть целоваться не начнут на забаву публике, – поморщилась я.

– Запрещено же.

– Очередное глупое правило, о котором я не знаю?

Леся рассмеялась.

– Не Северова на этот раз. Администрации.

– Интересно, а свои правила он так же рьяно соблюдает? – Мне всегда казалось, что везде работали одни и те же законы. Что позволено Юпитеру, не позволено быку. Так что ответ Старостиной практически застал врасплох:

– Север является гарантом этих правил. Думаю, когда он сам нарушит хоть одно из них, система рухнет.

– У вас тут почти как в книгах, антиутопия, – буркнула я, бросив последний взгляд на звездную пару. Адель смотрела на своего парня с нескрываемым обожанием. – Пообещай мне, – попросила я подругу. – Если когда-нибудь увидишь на моем лице такое же дурацкое выражение, отвесишь хорошую затрещину.

И мы рассмеялись.

Слишком громко.

– А я смотрю вы обе здесь! – Бросив рюкзак к дереву, Пашка приземлился рядом. – Как дела, нарушительница?

– Эй, – толкнула я его локтем. – Я всего лишь подняла небольшой бунт. Крошечная революция в войне за право женщин носить брюки. Снова. Разве не это делали феминистки раньше?

– Макс на тренировке обмолвился, что Северу твоя «революция» как кость в горле.

– Пусть Макс идет лесом. А Северу придется эту кость проглотить. И желательно подавиться. Какой смысл облачать нас всех в форму? Пытаются уровнять?

– Наверное.

– Все равно ведь не выйдет. Посмотри хотя бы на Адель. У нее одни только туфли и часы стоят больше, чем весь мой дом. И я еще молчу про персонального шофера.

– Туфли от Маноло прекрасны, – мечтательно вздохнула Леся. – Давно о таких мечтаю.

– Я бы предпочел личного водителя.

– Да ну вас.

– Не злись, – рассмеялся Пашка и опустил на мое плечо руку, слегка приобняв. И мне почему-то стало жутко неудобно. А еще стыдно. – Жизнь не справедлива, – продолжил он. – Взять хотя бы нас с тобой. Мы должны вкалывать как проклятые, когда им все достаётся вообще без усилий. Оттого они и такие ублюдки.

– Не завидуй, – ответила я, скидывая его руку и возвращаясь к конспектам. – Если б ты родился с серебряной ложкой во рту, сам был бы таким же. Не стоит относиться предвзято только потому что им изначально повезло больше. В конце концов жизнь та еще лотерея, кто знает, что за билет каждый из нас вытянул.

– Думаешь, я им завидую? Бред! Просто ты их не знаешь, а я за год уже насмотрелся.

– Так ты здесь давно?

– При академии есть школа. Почти все ее заканчивали перед поступлением. Я попал как раз в выпускной класс. Так что знаю, о чем говорю. И прошу тебя лишь об одном.

– О чем?

– Если кто-то тебя обидит, ты мне обязательно скажешь, ладно?

А потом взял мои пальцы в свою руку. Кожу тут же начало печь, словно у меня обнаружилась аллергия на прикосновения.

– Я не шучу, Диан.

Его усмешка исчезла. Голос стал по настоящему обеспокоенным.

Я никогда не была слабой. Занятия фехтованием развили во мне умение за себя постоять, но на этот раз почувствовала: что-то надвигается. Что-то очень и очень нехорошее.

Со стороны академии повеяло холодом. Осень медленно вступала в права. Я обернулась и в последний раз посмотрела на Севера. А потом ответила:

– Обещаю.

Оставшийся учебный день был похож на расплавленную резину. Тянулся медленно и уныло, и даже погода за окном не добавляла красок. Небо затянуло серыми тучами, которые периодически роняли одинокие капли.

Вернувшись после занятий в общежитие, я скинула ботинки и поставила сумку на пол. Леся ворвалась в комнату следом.

– У меня вечером свидание, – пропела она и распахнув дверцы своего шкафа, практически нырнула внутрь.

Я улыбнулась:

– С кем?

– Понятия не имею, – ответила соседка, выгружая на кровать несколько дизайнерских платьев. – Это свидание вслепую. Знаю только, что он второкурсник.

– Ого, – против воли вырвалось у меня. – Не боишься? Вдруг он тебе не понравится?

Приложив к себе один из нарядов, она покрутилась у зеркала и произнесла:

– А пойдем с нами? Можем позвать Пашку.

– Ой, нет.

Только свиданий мне не хватало.

– Зря ты так. Он умный, симпатичный, – принялась она перечислять его достоинства. – И кажется в серьез на тебя запал.

– Прекрати, – стрельнула я в ее строну хмурым взглядом. Открыла шкаф, чтобы убрать кардиган на место, и так и не отпуская крошечных ручек, медленно осела на пол.

Этого не может быть.

– Диана? – побросав вещи на кровать, испуганно подскочила ко мне Леся. – Тебе плохо?

Слова застряли в горле. Все, что я смогла, хрипло выдавить:

– Моя одежда. Ее нет.

Я неслась, перепрыгивая через две ступеньки по лестнице наверх, в крыло, где жили парни, а сердце опасливо колотилось в груди. То и дело сбивалось с такта, трепетало, хотя даже на тренировках обычно не позволяло себе подобных выкрутасов.

Даже не карточка. Желтый стикер. В форме сердечка.

Приклеенный с обратной стороны дверцы.

На котором было написано лишь одно предложение.

«Тебя предупреждали, Лапуля».

– Диана, постой, – пыталась остановить меня Леся, но ей это было не под силу. – Не связывайся с ними, прошу тебя, – умоляла она, закрыв спиной выход из комнаты. – Это всего лишь вещи. Давай я дам тебе свои? У меня много. Попрошу папу привезти из дома сегодня же. Мне не жалко, правда.

Я подошла к ней, крепко сжала плечи, а потом, неожиданно даже для самой себя, обняла, прошептав на ухо.

– Нельзя, чтобы «это» повторялось. Они обязаны за свои глупые выходки ответить.

– Ты же понимаешь, мы на их территории. Им как обычно все сойдёт с рук.

– Знаю, – прошептала я, отодвигая подругу за плечи от двери. – Но впервые не хочу с этим мириться.

Возможно рациональная моя часть понимала, куда я ввязываюсь, и настойчиво твердила развернуться и забыть, ведь оно того не стоит.

Я знала, это сделал Макс. Только он обращался ко мне столь нелепым прозвищем.

И знала, кто стоял за этим. Еще один блондинистый хамоватый выскочка.

«Сколько таких за время учебы будет? Остановись и не нарывайся на неприятности!» – кричал рассудок. Вот только задетая гордость никак не хотела подписывать мирных соглашений. Шаг за шагом ноги приближали меня к комнате парней и, раз решилась, то не отступлю.

Оказавшись возле необходимой двери, я постучала. Потом еще раз, не дожидаясь, пока откроют, чуть сильнее. А потом и вовсе пнула дверь ногой, от чего она загрохотала так, что будь ее хозяин даже в коматозе, проснулся бы.

– Какого… – раздался недовольный голос, дверь распахнулась, и Макс появился прямо передо мной. Его губы растянулись в знакомой гадкой улыбочке!

Прикрыв глаза, я резко втянула в нос воздух. Раз, два, три, четыре… Обычно это успокаивало. Но не в этот раз. Не придумали еще такого числа, досчитав до которого мне станет легче, и я выпалила:

– Где мои вещи?!

Честно говоря, я была готова к любой гадости, уже мысленно собираясь искать их в прачечной, шкафчике спортивного зала и даже там, где больше-всего-боялась-представлять, – на университетской мусорке, но Макс лишь дернул плечом, а потом тоном, словно ничего и не случилось криминального, произнес: