Треск и лёгкий толчок заставили вернуться в реальность – в серебристо-чёрной массе безликих машин, как крупная рыба в рыболовном трале, застрял приземистый трёхдверный хэтчбэк кроваво-красной масти. Миша никогда не стремился разбираться в железных конях, да и не до идентификации сейчас было – левое зеркало заднего вида оказалось неестественно вывернуто. Чертыхнувшись и поспешно отстегнув ремень, Миша включил аварийку и выскочил из машины, на ходу одёргивая прилипшую к спине футболку, – его целью стало красное наглухо тонированное авто, стоявшее по левую руку. Постучал по стеклу с пассажирской стороны, заодно разглядев на глянцевом пластике зеркала обидчика небольшие полосы серого цвета, но реакции не последовало.

– Ты мне зеркало сломал, – сказал Миша, когда стекло наконец неторопливо двинулось вниз, являя ему чёрно-красное нутро. Пришлось повысить голос, так как в салоне гулко ухала музыка, заставляя перепонки болезненно вибрировать.

– Самому развернуть сложно? – В его сторону сверкнула пара густо подведённых глаз, явно принадлежавших омеге.

Водитель красного авто вышел и, проваливаясь острыми каблуками в раскалённый асфальт, резким шагом направился к Мишиной машине, не преминув притереть бету в узком проходе. Того обдало новой порцией цитрусовой горечи, и Миша не сразу понял, что аромат принадлежит омеге – слишком уж он диссонировал с вызывающе облегающими брюками, максимально открытым топом и хвостом неестественно-чёрных волос. Миша в омежьих запахах понимал ещё меньше, чем в спорткарах, но въевшиеся в голову представления подсказывали, что такой типаж чаще пах чем-то более пряным или пудровым.

Превозмогая головную боль, Миша силился сконцентрироваться на происходящем, бесстрастно наблюдая, как длинные пальцы с хищно-острыми чёрными ногтями обняли корпус зеркала заднего вида и вернули его на место, как вывихнутый сустав.

– Всё? Вопросов больше нет? – через губу спросил омега, с вызовом подбоченившись, словно пытался своим видом показать превосходство перед бетой, хотя, несмотря на шпильки, всё равно оставался ниже Миши.

– Нет, – Миша скользнул рукой по детали и поморщился, чувствуя, как въевшийся в слизистую носа запах цитруса становится тошнотворным. Или он вступил в резонанс с омежьими феромонами, усиленными жарой?

– Тогда мне пора, – широко, но неискренне улыбнулся омега и вернулся в машину.

Да, он казался ярче внешне, у него была отличная фигура. А ещё он был омегой, которому привыкли уступать: спустя каких-то две минуты один из впереди стоящих водителей, увидев сигнал поворота, совершил нехитрые манёвры, чтобы дать коридор – и красная машина перестроилась, оставляя инцидент позади. Миша следил за ней, пока кровавое пятно в русле дороги окончательно не скрылось за круговым перекрёстком.

После короткой передышки головная боль накатила с новой силой, заставив остро реагировать на все внешние раздражители, больше всего – на мерзкий запах освежителя, который раньше казался свежим и так нравился Вадиму. А Мише было просто приятно, что альфе нравится.

Выбросить подарок не представлялось возможным даже не из-за статуса – Миша не позволял себе мусорить на проезжей части, так что он просто положил незакрывающуюся бутылочку с широкой горловиной в бардачок и открыл окна, снизив концентрацию цитруса в салоне и позволив ему смешаться с другими, менее яркими запахами.

За три четверти часа случай с зеркалом успел затереться в памяти – Миша невольно улыбнулся, заметив идущего к нему среди машин Вадима. Трафик позволял практически беспрепятственно двигаться по дороге – всё равно не было возможности перестроиться и встать у обочины. Альфа был налегке – собранная с вечера сумка уже лежала в багажнике, – нёс пиджак под мышкой, расстегнул ворот рубашки и закатал рукава. Естественная, не показная грация уверенного в себе хищника – без ярких атрибутов и нарочито расставленных акцентов.

– Ну и жарень. – Вадим плюхнулся на пассажирское место и с ходу потянулся к бардачку за салфетками, чтобы вытереть выступивший на лбу и шее пот. – Ты специально окна открыл?

– Голова болит, – негромко ответил Миша.

– И вонючку поэтому спрятал? – догадался тот и спустя секунд пять добавил: – Тебя сменить?

Миша с благодарностью кивнул, в очередной раз порадовавшись догадливости бойфренда, и при первой же возможности они поменялись местами. Вадим отточенными движениями изменил положение кресла – ехать предстояло ещё долго – и коснулся рычажка электрорегулировки зеркал. Настраивая под себя левое, замер, чтобы присмотреться.

– Мих, что это?

Навалившись на Вадима, Миша несколько секунд – до болезненной рези в глазах – вглядывался, пока не заметил на зеркальном элементе тонкую, как волос, трещину, в которой блеснул последний солнечный сполох темнеющего города.

– А… это зеркало задели, – осенило Мишу, и висок прошило новым приступом боли. – Я не заметил, что оно сломано. Отпустил…

– Ясно. Всё равно КАСКО есть, – отмахнулся Вадим.

С Вадимом стало веселее – и быстрее: зной уступил место вечерней голубовато-сизой прохладе, а заторы плавно пошли на спад. Так что уже довольно скоро они практически в полном одиночестве пересекли границу области – до родного городка Миши оставалось не больше трёх часов езды. Воспользовавшись уютной, освещаемой лишь приборной панелью и экраном негромко играющей магнитолы темнотой, Миша поудобнее устроился в кресле и прикрыл глаза. Подремать не получится, но расслабление помогало уменьшить боль.

Он давно уже не скучал по узким улочкам и неспешной жизни без пробок, по тесной, но уютной квартирке со старомодной мебелью и толстым слоем краски на дверях и оконных рамах – прижился в мегаполисе и не представлял, что когда-нибудь всё бросит и вернётся домой навсегда. Но всё равно пару раз в год приезжал навестить родителей и младших братьев. Иногда с Вадимом, чаще – без него, поскольку привыкнуть альфе к провинциальному укладу жизни не представлялось возможным. Хотя тот и пытался не подавать виду – даже сейчас Вадим отказался слушать любые Мишины возражения и быстрее ветра собрался на свадьбу Викуси.

Не прошло и полугода с совершеннолетия самого младшего Мишиного брата, как юный омега уже обзавёлся женихом. Правда, у подобной поспешности были свои причины – шестой месяц беременности и довольно шумные, если верить папе, разборки с семьёй не менее юного альфы. Результатом переговоров и стала наскоро организованная свадьба.

Также в ходе переговоров было решено, что молодые станут проживать вместе с родителями Викуси – это папа подчеркнул Мише дополнительно, намекнув, что старшему сыну-бете лучше остановиться в единственной гостинице городка. Куда были потрачены средства от продажи дедушкиной квартиры, полагавшиеся Викусе, Миша спрашивать не стал. Честно говоря, его это положение дел ни капли не расстроило – наоборот, на нейтральной территории с Вадимом будет куда удобнее, чем в водовороте галдящей родни. Всё-таки его альфа не был привычен к подобному стилю общения.

Даже максимально лаконичная обстановка студии, где они жили, не могла сравниться с аскетизмом, если не сказать убожеством, гостиницы. После получаса оформления на ресепшен и получения ключа с потёртой биркой, они опасливо зашли в обшарпанный лифт с продавленными разномастными кнопками, который рывком двинулся на пятый этаж – там находился забронированный ещё на неделе полулюкс.

– Ну и дыра, – вздохнул Вадим, бросив сумку на застеленную покрывалом цвета повядшей фуксии кровать.

– Здесь нет другой… – начал было оправдываться Миша, чувствуя лёгкую тошноту и возвращающуюся от затхлости воздуха головную боль.

– Мих, не к тебе ж претензии… – Вадим сел на кровать и притянул Мишу к себе за талию. Замер на мгновение, а потом с шумом втянул воздух в районе его живота. – Симпатичный омежка был? Который зеркало сломал?

– Вадь… – Миша попытался освободиться, – как ты это чувствуешь?

– Альфа же, – с притворной серьёзностью ответил Вадим и несильно сжал его ягодицы, отчего Миша вновь предпринял попытку к бегству. – Я знаю, Мих, знаю, голова болит. Давай лучше в душ и спать. Завтра долгий день.