В доме все еще царила тишина. Я передвигался короткими перебежками от одного укромного места к другому, но не видел ни души и не слышал ни единого звука. Собрав остаток сил, я взбежал вверх по лестнице и подошел к двери Джаксиана.

Пора было становиться богом.

Несмотря на усталость, я повторил в уме те аргументы, которые мне стоило бы изложить Ториану:

«Джаксиан Тарпит был послан в Ургалон. Купец, ведущий дела в этом городе, не может не беспокоиться о судоходстве через Врата Роша, а его сестра говорила, что он глубоко верующий человек. Он не мог не молиться часто богу приливов. Интересно, продолжает ли он молиться, вернувшись в Занадон?»

Я отворил дверь с осторожностью цветка, распускающего лепестки, проскользнул внутрь и так же осторожно закрыл ее за собой.

Посреди просторной, светлой комнаты стояла пустая кровать, застланная шелками. Во всем убранстве ощущалось богатство: ковры с вышитыми цветами и ракушками, одежды, украшенные драгоценными каменьями, мягкие шкуры на полу, низкие столики из оникса и яшмы, на которых лежали золотые гребни и булавки, алебастровые вазы и зеркало из полированного серебра размером с суповую тарелку.

Большая дверь в противоположной стене вела на балкон. Стоявшая на нем кровать была занята. В летнее время жители Пряных Земель предпочитают спать на свежем воздухе.

«Видишь, Ториан, — произнес я про себя, — ты заметил сходство даже в неверном свете факела. Подобное совпадение не может быть ничем иным, кроме как ниспосланным богами знаком».

Я развязал повязку и бросил ее на пол.

— Враг у ворот, — объяснил я. — Жители Занадона ожидают явления бога со дня на день.

В чем мать родила — в точности как статуя — я шагнул к балкону.

«Если один бог может явиться во плоти, почему бы это не сделать и другому? — спросил я отсутствующего Ториана. — И Джаксиан — глубоко верующий человек. Он увидит сходство. — Я склонился над кроватью. Сердце мое колотилось совсем не по-божески. — Не спорю, выдавать себя за бога — святотатство, но мне было велено поступить так».

Я упер руки в бока и изобразил на лице загадочную улыбку Роша.

— Пробудись, смертный! — возгласил я. — У меня есть дело к тебе!

Спящая фигура в кровати повернулась.

Она села, дав мне возможность полюбоваться пышной, но красивой грудью, и в ужасе воззрилась на мою наготу. Я уставился на нее с таким же удивлением. Мы вышли из оцепенения одновременно. Она натянула одеяло. Я повернулся и устремился к двери. Она… за свою долгую жизнь мне приходилось слышать много визга, возможно, даже более громкого. Однако с этим, пожалуй, не сравнится ничто.

Я успел спуститься только на полмарша вниз, когда заметил четверых мужчин в латах, поджидавших меня внизу с мечами наготове. Решив, что верхний этаж выглядит гостеприимнее, я сменил направление. Трое других солдат ждали меня на верхней площадке. Я застыл на месте. Визг так и не прекращался, громкий, как пожарная труба. Из дверей на галерею выходили все новые люди; дворик внизу заполнился множеством слуг.

Я был абсолютно наг.

Обычным наказанием за изнасилование служит медленное насаживание на кол. В случае, если попытка изнасилования не удалась, наказание могут и смягчить, но не обязательно. Это зависит от обстоятельств. До сих пор я не находил никаких свидетельств того, что законы в Занадоне более милосердны, чем в других городах.

Ситуация настоятельно требовала трезвого рассудка на холодную голову. Увы, хоть пот, стекавший у меня по спине, и казался ледяным, мозги мои, похоже, превратились в кипящую жижу. Я здорово утратил бдительность, в чем могу винить только свою усталость. Эти увальни в бронзе наверняка поджидали меня, и они никак не могли дышать, не скрипя кожей и не лязгая металлом. Я не мог не услышать этого. Но не услышал.

Вооруженный отряд сверху продолжал наступать, заставляя меня пятиться вниз. Когда я оказался на нижней ступеньке, а острие командирского меча почти уперлось мне в пупок, я остановился и обворожительно улыбнулся. Наверху кто-то оборвал визг звучным шлепком.

Сквозь толпу протолкался и стал рядом с капитаном Бедиан Тарпит собственной персоной. На нем был простой синий халат. Седые волосы и борода были всклокочены, глаза — мутные со сна, но на жестком, крупном лице играла довольная улыбка.

— Вы были абсолютно правы, капитан! Они собирались вернуться.

Возможно, Тарпит обнаружил свидетельства пребывания в доме чужих вскоре после того, как проводил верховного жреца. Возможно, он решил принять ванну или проверить какие-нибудь записи в конторе. Вполне естественно, городская гвардия не может не лезть из кожи вон, если за ниточки дергает такой денежный мешок, как Тарпит. Исчезнувший ключ, незапертые ворота… Я редко действую так неосторожно, хотя как раз сейчас был самый, пожалуй, неудачный момент сокрушаться по этому поводу.

Капитан был суровым типом с необычной для здешних мест раздвоенной бородой. Вид его, во всяком случае, был далек от дружелюбного.

— Пока только один из них, господин.

— Тогда заставьте его говорить.

— Ба, да вы, должно быть, отец Джаксиана! — вскричал я. — Какая честь для меня! — Я сделал попытку поклониться, но чуть не ткнулся мордой в клинок и поспешно выпрямился.

— Эй, вор, где твои сообщники? — спросил капитан.

Я придал лицу удивленное, даже изумленное выражение.

— Сообщники? — Я обернулся к Тарпиту, как бы ища поддержки. — Господин, это какое-то недоразумение!

Выражение радостного любопытства на его лице отнюдь не делало его менее зловещим.

— Не уверен. Улики налицо. Если только ты, конечно, не один из собутыльников моего сына, заглянувший опохмелиться.

Я заметил Джаксиана, стоявшего на заднем плане и смотревшего на меня поверх голов. Пожалуй, роль собутыльника мне не подходила.

— Я его деловой партнер, — конфиденциальным тоном сообщил я. — Не может быть, чтобы он не говорил обо мне — Омаре из Аркраза, торговце самоцветами.

В глазах Тарпита промелькнуло нечто, похожее на тень сомнения; впрочем, это могло быть и обыкновенной алчностью. Солдаты ухмылялись в ожидании предстоящего допроса с пристрастием. Короткий взгляд поверх голов дал мне понять, что к похмельному отчаянию Джаксиана добавилось смятение.

— Для торговца у тебя очень уж необычный наряд, Купец, — заметил Тарпит.

— Урниамист.

— Что-что?

— Я почитатель Урниам, — объяснил я, — богини детей и невинности. Дабы мы не поддавались соблазну греховного щегольства, Прямодушная запрещает нам носить одежды везде, кроме общественных мест или собрания неверующих. Знал бы я, что здесь соберется столько народа, я бы оделся соответственно. Если это вас раздражает, я готов отбросить свои религиозные убеждения и принять любое одеяние.

— Неслыханная дерзость, — буркнул Тарпит, потом повернулся и рявкнул: — Джаксиан?

Высокий мужчина протолкался через толпу. Глаза его были красны, как закат в ветреную погоду. Я почти физически ощущал, как трещит у него голова.

— Отец? — вы давил из себя он.

— Ты знаешь этого человека?

Джаксиан тупо уставился на меня. Я изобразил на лице загадочную улыбку Роша, что, учитывая обстоятельства, потребовало от меня значительной концентрации сил.

— К-к-каж… кажется, его л-лицо… к-кажется знакомым, — неуверенно произнес Джаксиан.

— Храни меня Балор! — взревел его отец. — Один из твоих дружков-собутыльников, не иначе?

— Господин! — рявкнул я так, что Джаксиан вздрогнул. — Я же сказал: я почитатель Урниам! Мясо и спиртные напитки Избранным запрещены строго-настрого. Нет, нас с вашим сыном познакомил в Ургалоне общий друг, судовладелец. Мы вели переговоры о поставке значительной партии рубинов, которыми так славится Аркраз, однако отъезд Джаксиана временно прервал их. Я обещал найти его, когда буду проездом в Занадоне. Так вот, вчера вечером мы случайно встретились на улице…

— Н-нет, — с заметным усилием произнес Джаксиан. — Нет, я его н-не з-знаю.