– Ну-с, Полина, а ты у нас хорошенькая. Может быть, расскажешь, что это было, или придётся сначала тебя помучить?

Судорожно сглотнув, я со всей безнадёжностью признала, что заигралась и просто сбежать на своих двоих теперь уже не получится – Дима умудрялся двигаться плавно и стремительно, как крупный зверь, унюхавший настолько лёгкую добычу, что не грех и поиграть. Он очень медленно приблизил ко мне своё лицо и когда я почти что решилась огреть его бесцеремонную персону массивным торшером, вроде бы стоявшим где-то справа, в комнату заглянула его сестрёнка, Оля Горюнова.

Даже в этот момент я невольно отметила, насколько они оба похожи – тонкие и гибкие, Горюновы даже в старшем поколении напоминали представителей семейства кошачьих, а уж молодёжь обладала какой-то необыкновенной притягательностью и дала бы фору любому.

Оля округлила глаза и нараспев протянула:

– Димка, ты вконец башку потерял? Это же дочка прокурорского зама. И школьница, между прочим. Найди себе девчонку постарше, – она подошла вплотную и я уловила сладкий пряничный запах, – а эту я забираю.

Мои веки вдруг стали невыносимо тяжёлыми, а ноги ватными, и я покорно позволила бы увести себя прочь, если бы Дима не подмигнул мне и не состроил страшную рожицу, приложив при этом палец к губам и непринуждённо сказав:

– Оля, остынь, мы с ней просто хорошие друзья и у нас разговор не для твоих любознательных ушей, так что будь добра, отвали, а? Полина с тобой не пойдёт.

Оля хмыкнула, но покинула нас, странновато облизнувшись у порога и плотно прикрыв за собой дверь, а вместе с её уходом развеялся дурман, заполнявший сознание непреодолимой дрёмой.

– Никогда не ходи с ней, поняла? – Дима бережно усадил меня на край кровати и я почувствовала совсем уж неуместное облегчение от его спокойного и безмятежного взгляда. – И всё-таки, зачем ты тут?

– Я… Мне… Это было на спор. История довольно дурацкая, но в итоге я должна была прийти к тебе домой и сказать, что ты мне нравишься, иначе как минимум половина дуралеев в школе сочли бы меня неудачницей.

– А! – он смешно почесал кончик носа. – Я так понимаю, тебя бы это не устроило? Не хочу говорить очевидное, но пока именно ты пляшешь под их дудку.

– И что это меняет? Трусихой быть тоже отстой.

– Ты кто угодно, но не трусиха. Хочешь, чтобы я изобразил твоего парня перед половиной школы? Маленький триумф для смелой Полины?

– А ты бы согласился? – только что я собиралась долбануть его чем-нибудь тяжёлым и в панике свалить, а теперь практически флиртую? Но устоять перед возможностью получить доступ к этому дому я не могла, так что захлопала ресницами как можно натуральнее, подражая маминому фирменному убийственному взгляду и несколько поздновато вспомнив о перцовом баллончике в моей сумке.

От моих усилий Дима прыснул и откинулся назад, не постеснявшись оскорбительно весело сообщить:

– Да, дорогая, но только давай без вот этих глупостей. Актриса из тебя никудышная, так что предлагаю побольше естественности и поменьше я-старше-чем-кажется. Тебе не идёт. Так когда я нужен для нашего спектакля?

Я разинула рот, не веря, что так он так легко повёлся, и деловито начала:

– Давай прямо завтра после уроков, сможешь меня забрать? В три возле шестьдесят седьмой школы.

– Без проблем, крошка. Цветы?

– Обойдёмся без цветов, но мне нужно побольше данных о твоей семье, типа мы с тобой разговорились и ты излил душу такой доброй и отзывчивой девочке, как я. Для правдоподобности. Например, кто у вас вообще родился, младший братик или сестра?

Его лицо исказила злоба, но он справился с собой быстрее, чем я успела дёрнуться.

– Девочка.

– А чего ты так напрягся, не любишь сестру? – червячок сомнения буквально вытачивал внутри меня целые лабиринты.

– Знаешь, тебе пора. Завтра увидимся.

– А как хоть её зовут?

– Родители пока не дали ей имя, – Дима встал и недвусмысленно открыл дверь.

– Постой, но ей же уже месяца три?

Без комментариев он вытолкал меня из квартиры, не дав опомниться, и через минуту я уже стояла у лифта, запыхавшаяся и растерянная.

Виталик возник из ниоткуда и с тревогой схватил за плечи:

– Да на тебе лица нет! Что там было? Почему ты так дышишь?

Виталик смотрелся героем – глаза горят, кулаки уже намылены на драку, но я сама сердито накинулась на лучшего друга, обвиняя в том, как нелепо вляпалась и как теперь буду выкручиваться из цепких лап этого умника, Димы Горюнова, явно вздумавшего поиграть со мной.

– Ты же сказал, что проверил их машины! Почему старшие дети Горюновых были дома?

– Не может быть, их места на парковке точно были пустые и я оббегал весь двор на всякий пожарный, – от неожиданности он даже бросился оправдываться. – И что ты им сказала? Как выкрутилась?

– А ты угадай! – знала, что взбесится, когда поймёт, что Дима взялся изображать моего парня, и напирала чуть больше, чем следует. – Пришлось врать, что я пришла подружиться с ним.

– В каком смысле… подружиться? – у Виталика аж голос сел от волнения.

– В прямом! Типа на спор пришла сказать, что он мне нравится, а он в ответ предложил посодействовать в розыгрыше. Да не смотри ты так, он просто будет подыгрывать моей легенде, а я смогу заходить в гости и разведывать обстановку. Это же круто! – но даже я не верила в то, что плела.

– И что же ты узнала сегодня? – он обижен, конечно. – Наверняка много, ведь тебя не было целый час!

– Какой час, что ты несёшь? Да я минут пять там проторчала.

Вместо ответа Виталик сунул под нос часы и я ахнула – прошло даже больше, и вот теперь так проняло, что даже майка взмокла. Пришлось громко втягивать внезапно закончившийся воздух и в ужасе мять сдавивший горло шарф. Виталик молча забрал сумку и поволок меня к дому, а я лишь надеялась, что мы не застанем там маму.

Она встретила в прихожей и мельком оглянулась на Виталика, подпихнувшего меня под бока для пущей устойчивости, чтобы я не брякнулась на пол перед её изумлёнными очами. Виталика маман не ставила ни на грош, считая бесперспективным женихом для её драгоценной дочери и, следовательно, нулём без палочки, но снисходительно позволяла тому играть роль мальчика на побегушках.

– Нагулялась? – она освежала помаду и не сводила глаз с зеркала, так что мы имели шанс проскользнуть без нравоучений. – Будете уроки делать? А что ты?…

Мама проводила нас слегка удивлённым взглядом, но не стала врываться, когда Виталик очень интеллигентно прикрыл дверь в мою комнату. Я чуть-чуть отдышалась и выложила всё, что вспомнила, и заодно родила новый план – в другой раз тайком снимать на камеру, чтобы исключить провалы в памяти, от которых у меня неприятно холодела спина.

– Но ты же там не спала? Не отключалась? Как такое возможно?

– Да не знаю я! Вот и проверим.

– Ты туда больше не пойдёшь, и наплевать на всех детей, а заодно и нянь во всём мире, – Виталик был настроен серьёзно, но мне теперь уже под хвост попала вожжа и бросить дело я не могла, хоть ты тресни. Мы даже повздорили и он ушёл весь в претензиях, что не командует парадом. Ничего, к утру остынет.

За ужином мать задумчиво осмотрела меня и неожиданно мягко спросила:

– Ты с ним поругалась? Завтра прибежит, не сомневайся.

– Мама!

– А что, я же имею опыт в таких вещах!

– Да дело не в этом… У меня вроде как парень, вот он и психует.

– Что за парень? – она с трудом сдержала блеск в глазах и вся подалась вперёд.

– Да так, знаешь Диму Горюнова? Вот он, – я лениво ковыряла салат вилкой и не поднимала ресницы, провоцируя её атаковать.

– Горюнов? А он не слишком взрослый для тебя? Впрочем, если ты не будешь глупить, то семья у них очень хорошая. Ты же соображаешь, что делаешь?

– А что ты про них знаешь? – по её мнению, я никогда этого не соображала, так что поспешно изобразила робость и мысленно шлёпнула себя по губам, чтобы не спалиться.