– Да с хрена ли мне с тобой историей своей жизни делиться, – огрызнулся Белоусов. Сделал он это скорее по инерции. Понимал, что по сути этот мужик его вчера спас. От тех пидрил отбил, домой, похоже, приволок, отмыл. Раздел.

Ладно, чего он так кипятится-то. Будто девственница в первую брачную ночь. Ну увидел его другой мужик в труселях. Не умер же никто в конце концов. С Гошаном они друг друга и в более непристойном виде заставали. Всякое бывает, когда в ванную с похмелюги запрёшься.

Да и одежда после вчерашнего, наверное, и правда пребывала не в лучшем виде.

По всему выходило, что беситься на этого Романа Владимировича было не за что. А скорее даже стоило бы и поблагодарить.

Но из природной вредности Ванька этому желанию всячески сопротивлялся.

– Ладно, – буркнул он. – Пошли, покурим, что ли.

***

Рома испытывал странные чувства.

Парень, который проснулся сегодня в его постели, оказался вовсе не тем романтическим есенинским героем, коим виделся вчера. Грубоватый, с отросшей за ночь щетиной на немного помятом лице, на котором уже буйным цветом наливался обещанный Комаровым фингал.

Видно было, что он немного растерян. Но старался держаться. И явно через какие-то свои пацанские принципы перешагнул, когда решил поговорить с Бессоновым.

Рома сам не курил, но его друзья – часто. И дома постоянно лежала дежурная пачка «Парламента».

Повертев сигарету между пальцами, Иван усмехнулся, а потом прикурил.

И Рому немного закоротило.

Потому что курил этот пацан так, что узлом всё в животе скручивалось. Никогда ещё у Бессонова не вставало на подобное. Обычный вроде бы, рутинный процесс.

Ну держит он этими своими пальцами сигарету. Ну и что тут такого.

А пальцы эти длинные, со сбитыми костяшками. И губы, что обнимали сигарету, пухлые, чуть обветренные.

Рома усилием воли заставил себя отвести взгляд и не пялиться. Слишком много ты хочешь, Роман Владимирович.

Такой дикий жеребёнок точно в койку не кинется. Вероятность того, что он хотя бы би, довольно мала. А даже если и были когда какие-то "заднеприводные" мыслишки, то, наверняка, запихивал их подальше в своём сознании. Из страха получить в морду от своих же корешей. Таких же зашоренных и диких, как он сам.

– Доебались они ко мне просто с нихуя, – Ваня выпустил кольцо дыма и прикрыл глаза. Удовольствие он там, что ли, получал? – То ли мобилу отжать хотели, то ли просто скучно стало. Терпеть не могу таких гандольеров.

А сам-то далеко ушёл? Но этого Рома вслух спрашивать не стал. Он видел, как Белоусов бьёт левой. И нарываться не особо хотел.

– А что ты вчера отмечал? – вместо этого тактично спросил он, поглядывая на часы. У него в запасе была ещё пара часов до делового бранча.

– Отмечал? – Белоусов непонимающе посмотрел на него, а потом расхохотался. – Бля, отмечал, скажешь тоже. Это только такие мажорчики, как ты, Роман Владимирович, отмечают. А я просто аванс получил. Вот и прибухнул. Отметил, так сказать.

И тут же он побледнел и встрепенулся.

– Бля, бабки. Они меня не обчистили случайно? Мне же за хату Гошану завтра долю отдавать.

– Не переживай, – успокоил его Бессонов. – Бумажник и документы на месте. Они в гостиной.

– Слава яйцам, – расслабленно выдохнул Ваня и снова затянулся, завязав ещё один узел в животе Ромы.

Давно он так не вёлся на простую и грубоватую мужскую красоту и силу.

Докатился ты, Роман Владимирович, на детей уже бросаться готов. Впрочем, положа руку на сердце, меньше всего этот парень походил на ребёнка.

– А где ты работаешь? – чтобы как-то поддержать разговор, да и просто стремясь узнать как можно больше о новом знакомом, поинтересовался Бессонов.

– Да в кафешке одной, – Ваня недовольно повёл голым плечом. Роман старался абстрагироваться от того, что Белоусов всё ещё щеголял в одном белье. Получалось хреново, если честно.

– Официантом? – предположил Роман. Но ответ Белоусова его удивил:

– Поваром. Да, чего вылупился, – Ваня рассмеялся чуть хрипло, делая новую затяжку. – Я шарагу в том году закончил. Тип на отлично. Талант у меня, блядь, к этому.

Он снова хохотнул, как-то немного горько, и затушил сигарету в любезно подставленную хрустальную пепельницу.

А у Ромы внутри что-то щёлкнуло.

– А ты не хотел бы сменить работу?

***

– Так, дядя, – Ваня немного напрягся. Он дураком не был и прекрасно видел, какие взгляды на него бросал этот мажор. – Я своей задницей торговать не собираюсь. Я не блядь какая-нибудь. Понял? А ещё такой намёк будет, по роже отхватишь.

– Мне твоя задница не интересна, – рассмеялся Роман. Так искренне ещё, гад, что Ваня даже обиделся. – Обычная совершенно, ничего в ней ценного нет.

– Хорошая у меня задница, – проворчал Белоусов. Обидно было вообще-то. Жопа у него была что надо. Круглая, натренированная футболом в школьные годы. Что ещё этим пидорам столичным надо?

Тьфу. Ну и мысли в голову лезли. Это всё блядские глазюки зелёные вот этого. Что так и оглядывал его с ног до головы. Всё из-за него.

– Поверю на слово, – Роман усмехнулся. – Но на самом деле предлагал я немного другую работу. Мне в ресторан нужен помощник на кухню. Конечно, не факт, что Люсьен тебя одобрит. Но если произведёшь хорошее впечатление, то есть шанс.

– На хрена мне помощником каким-то идти? – вскинулся Ваня. – Я вообще-то сейчас сам себе хозяин на кухне. А тут кому-то картошку чистить да кастрюли драить?

– У тебя будет шанс поработать с шеф-поваром из Франции, – Роман пожал плечами. Козлина. Будто знал, где побольнее надавить.

Не то чтобы это было розовой Ваниной мечтой. Но он всё же поглядывал на ютубе ролики, да почитывал кое-что в интернете. И немного грезил, что когда-нибудь сможет работать в настоящем ресторане. Как говорится, плох тот солдат, что не мечтает стать генералом.

Но Ваня идиотом всё же не был. И понимал, что с его образованием и возможностями дослужиться сможет максимум до ефрейтора.

А если не жили богато, то зачем и начинать. Ни к чему всё это. И мечты эти, и глаза эти блядские, зелёные. И вообще, не место тут Ване. Чужой он в этой квартире. Как заноза в пальце торчит.

– Мне и так нормально, – бросил он, вмиг закрываясь и уже жалея о своей откровенности. Впрочем, её можно было считать своеобразной платой за вчерашнюю помощь. – Где там мои шмотки?

Одежду принесли быстро. И Ваня, не желая больше задерживаться, довольно споро собрался.

– Ладно, бывай, – он криво усмехнулся, прощаясь в дверях. – Роман Владимирович.

– Всего доброго, Иван, – немного холодно и, на секунду показалось, с лёгким разочарованием ответил Роман.

Ваня кивнул сам себе и вышел из квартиры.

Уже оказавшись на улице, он задрал голову, пытаясь рассмотреть чужие окна. Но те были слишком высоко.

Странное, непонятное и неприятное тянущее чувство поселилось в груди. Словно стянуло всё изнутри. Хмурясь, Ваня сунул руки в карманы куртки, чтобы согреть их, и нащупал что-то внутри.

Поднеся к глазам картонный прямоугольник, Ваня, усмехнувшись, прочитал:

Роман Владимирович Бессонов. Ресторатор.

На обратной стороне был номер телефона.

А он упёртый, этот Роман Владимирович Бессонов. Хмыкнув, Иван убрал визитку в бумажник и пошёл вперёд по улице, с удовольствием лопая тонкий ледок на лужах.

***

И вот вроде бы ничего важного в той встрече прошлой средой не было, а что-то всё же изменилось.

Не в жизни Вани. А в нём самом.

Когда поманили, показали, какой может быть та, другая жизнь. Когда намекнули, что вот, лишь руку протяни, и сам сможешь пощупать.

Тогда и стало что-то меняться.

Но со скрипом и с большим сопротивлением в лице самого Ивана.