По дому разнесся истошный крик бабки.

– Уби-и-и-ли!

Я вытерла руки и, мысленно перекрестившись, поспешила на вопли. Сандра Христофоровна с ошалелым видом раскачивалась из стороны в сторону.

– Что случилось?

– Генку убили-и… – снова заголосила Христофоровна.

– Так рано же еще…

– Да какой там, – запричитала она, тыча пальцем в телевизор. Я посмотрела на экран и мне все сразу стало ясно.

На белых простынях, залитых кровью, распластался убиенный Генка, бабкин любимый герой-любовник-покоритель дамских сердец. Бабуля сериал этот до глаукомы проглядела. Вчера только я ей первую серию включила, и никак не ожидала, что она так быстро до пятой доберется. Обычно это происходит на третий-четвертый день. А тут на тебе. Не подготовилась я к убийству Генки ревнивым мужем главной героини: валокордин не налила, конфет не насыпала в вазочку. Горе мне! Теперь до полуночи буду выслушивать, что за дрянь эта Машка, чей рогатый муж Витька застрелил, совращенного стервой Машкой, добропорядочного Генку.

К бабкиным закидонам я уже привыкла, ибо трудилась и нянькой, и домработницей и личным секретарем у нее уже полгода.

Надо сказать, доставалось от Христофоровны не только героям сериалов. Жаловалась старушка буквально на все на свете: на погоду, которая то жарила, то морозила; на соседей, хоть и жили ближайшие к нам аж за километр; на участкового, который не реагировал на заявления на этих самых соседей. Если говорить совсем уж честно, то не было такой вещи на свете, которой бабка была бы сполна довольна. Еда всегда оказывалась то недосоленной, то пересоленной, а то вообще "дерьмом редкостным".

Я, по ее мнению, не вышла ни рожей, ни кожей, хотя это было и не так, да и умом особым не блистала. Ну и все в том же духе.

Спустя какое-то время бабка все же, не без моей помощи, улеглась поудобнее, и потребовала принести ей "чаю с кренделями". На что я злорадно возразила, что доктор запретил мучное такой больной женщине. В ответ Сандра Христофоровна запустила в меня вазу, стеклянную, между прочим, но я ловко увернулась и буквально выкатилась за дверь.

– Новости включи, курица безмозглая, – крикнула бабка вдогонку.

– Нечего мозги засорять, кроссворды лучше для ума разгадывайте, – уже из кухни проорала я в ответ.

– Дура!

Новости вредной старушке я все же включила, и со спокойной душой пошла заниматься домашними делами. Бабка, хоть и слегка придурочная, но хозяйство до недавних пор держала крепко. Прислуги не имела, сама неплохо управляясь со своими делами, лишь раз в неделю пуская в дом помощницу для уборки помещений. Пару лет назад старушку накрыл инсульт вкупе с радикулитом, и с бизнесом по производству детского питания пришлось попрощаться.

Денег у старушки было немерено, по моим лично меркам, и она вполне могла нанять себе полный штат персонала. Но отчего-то не нанимала. На мой вопрос почему, отвечала "не твоего ума дело". И хоть бабка "лежачей" не была, однако все больше любила поваляться в постели, посматривая новости. Особенно Христофоровна любила эти самые новости комментировать, раскрывая попутно всемирные заговоры и шпионские сети. Иногда, проходя мимо чуть приоткрытой двери, я застукивала старушку за просмотром "Дом-2", но не травмировала ее своей осведомленностью. Все заботы и хлопоты по хозяйству я вела в одиночку, благо других дел у меня все равно не было.

Порой, приняв на грудь грамм сто чистейшего самогона (знать бы, где она берет), бабуля в порыве откровенности рассказывала "невероятные" вещи. Будто бы сама она из тех самых Беляковых (в этот момент она многозначительно показывала пальцем куда-то вверх), считавшихся чернокнижниками еще при царской России. Якобы она их прямой потомок по материнской линии, и кое-какие умения колдовать у бабки в крови. А дом этот, в деревне Духовке, был когда-то дворянской усадьбой, и достался ей по наследству от матери, а той от отца, и так далее…

То есть выходило, будто бабка моя дворянка. Но верить ей, само собой не стоило, а потому, я Христофоровну слушала, конечно, кивая где нужно головой, а сама обычно в это время мечтала о чем-нибудь прекрасном.

За окном звонко пели птицы, погода радовала теплым солнцем и голубым небом. Земля, еще вчера влажная от проливных дождей, сегодня уже высохла, будто так и было. Градусник показывал плюс двадцать, настроение отличное, и я решила, что самое время прогуляться до деревенского магазина.

Бабка, посмотрев новости, как всегда, заснет еще на половине выпуска. А значит я имею полное право посвятить часок-другой прогулке по свежему воздуху. Заодно пополню запасы еды и всяких бытовых мелочей. На выходных я как раз собиралась вымыть окна – по заверениям синоптиков дождей в ближайшее время не предвидится.

Перед выходом заглянула к бабке в комнату. Та, уткнувшись в подушку, громко храпела. Так сладко спать могут только праведники, не иначе.

В деревне меня давно все знают, я частенько прихожу за продуктами. На улице начало мая, народ массово вышел на посадку огородов. По пути я то и дело здоровалась с местными.

– Что, Женя, спит змеюка? – Маринка, продавщица, весело подмигнула левым глазом.

Правого у нее с недавних пор не было. Маринкин сожитель, Анатолий Петрович, по пьянке выбил его прошлым летом, за что сейчас и отбывал наказание в далекой колонии. Маринка друга давно простила, и каждый месяц исправно отправляла ему посылку с "голышками" и сигаретами.

– Спит, а как же, – я придирчиво выбирала помидоры на прилавке, указывая ей, какие класть в пакет.

– Слушай, Жень, а мне места у вас не найдется, а? Я и гладить могу, и убирать, и в огороде.

– А чего здесь? Не платят?

– Да Лешка, черт лысый, чтоб ему по миру пойти, блеет, что я народ отпугиваю своим видом. А кого здесь пугать-то? Все свои, привыкли уж.

– Вряд ли, Марин. Я с Сандрой Христофоровной поговорю, конечно, но сомневаюсь, что ей кто-то еще нужен в доме.

Маринка скривила рот и протянула:

– Ну ясно-о…

Я подозревала, что она мне не поверила. Ну и ладно. Что я, бабку свою не знаю?!

Я вежливо попрощалась, прихватив напоследок газету, и пошла домой. Гуляла я долго, бабка наверняка скоро проснется и будет орать, где меня черти носят. Но, против моих ожиданий, в доме стояла тишина, и я порадовалась, что Христофоровна до сих пор дрыхнет. Будет время еще выпить кофе и почитать, что там в мире творится.

***

Через час я заволновалась и решила проведать старуху. Сандра Христофоровна лежала точно так же, как и пару часов назад, когда я уходила в магазин. Меня тут же посетили нехорошие предчувствия. Дрожащими руками я прикоснулась к бабкиной руке, мирно покоившейся на боку, и приготовилась заорать в случае, если она вдруг окажется холодной.

– Ба! – заорала вдруг ведьма старая.

– А-а-а… – закричала я, отшатнулась, и чуть не упала.

– Что, стерва, думала померла бабка?! Хрена тебе лысого, а не жратвы халявной на поминках! Где тебя черти носили?!

Я молча смотрела на смеющуюся бабулю, и предавалась мечтам о том, как буду убивать ее. Когда-нибудь. Когда совсем допечет.

– Ну чего встала, никак полдничать пора. Неси скорей свои помои, а то у меня живот второй час урчит, пока ты где-то там подолом крутишь.

Не говоря ни слова, я погрозила старушке кулаком, и пошла готовить омлет. Черт его знает почему, но Сандра страсть как уважает смешанные с молоком яйца именно в это время суток.

В голову лезли нехорошие мысли, что если подсыпать бабуле какой-нибудь гадости, то ужасный и мучительный жидкий стул ей будет хорошим наказанием. Терпение мое явно на исходе. Бабка конечно и раньше изводила меня придирками и криками, но в этот раз она превзошла саму себя.

Я уже ведь приготовилась пояс потуже затягивать, накоплений у меня никаких, все деньги, между прочим, немалые, уходят на оплату кредита, который я в порыве редкостного идиотизма оформила когда-то для бывшего мужа. Пашка, тогда еще дражайший супруг, решил обзавестись бизнесом, но что-то сразу пошло не так. Нет, теперь-то я знала, что муженек мой редкостный дурак и с этим, увы, ничего поделать нельзя. Жаль только, что осознание пришло ко мне слишком поздно. Но тогда я еще любила подлеца, и верила в его ум. Зря, как оказалось.