Я аккуратно сел за обеденный стол и наблюдал за изяществом Розы. Она плавно, перемещалась из одной точки комнаты в другую. Её движения были настолько грациозными, что, доставая обед из холодильника она делала маленькое представление. Все её передвижение по кухни – один большой танец. Понимаю, Роза безумно счастлива, что я приехал, мои эмоции были бы абсолютно такие же, но всё портит Люси, всплывая передо мной, каждый раз, когда закрываются глаза.

Роза уже сняла турку с конфорки, и поставила еду подогреваться, а моё отвращение к самому себе нарастало, вместе с гудением микроволновки. Мне никак не удавалось расслабиться, чувство дискомфорта сжимала меня, как тиски. Ко всем вещам в жизни я подходил рационально. Эмоции не были движущей силой, все мои действия досконально продумывались и доводились до совершенства. Как вышло, что страсть взяла верх и с подвигла к измене? Как жить с таким грузом дальше? Как скоро Роза всё узнает и весь мой мир рухнет? Ощущение заключённого, знающего о казни, но не о её времени.

Нельзя тянуть, нужно жить по совести и рассказать обо всём, но разум брал верх и приходило осознания – после сказанного, наступит конец. Конец нашей счастливой, беззаботной жизни. Конец нашим планам на долгое и блаженное будущее. Я больше не увижу Розу счастливой рядом с собой; не приму участия в воспитании Инги; мы больше не соберемся вместе за обеденным столом для обсуждения пройденного дня. Мне нельзя этого допустить!

Злость и отвращение к самому себе переполняли меня, и не находя выхода бурлили. Находясь перед выбором: ложь или одиночество, я не мог определиться. Не существует золотой середины, есть только две пропасти, и выбор – в какую прыгнуть. Пока вижу Розу, определиться не получится, нужно выйти и всё обдумать в тишине. И только об этом задумался, как жена повернулась ко мне и от неожиданности вздрогнула. Кофе из кружки частично пролилось и несколько капель попали на мои белые туфли:

– Ой, Майкл, ты меня так сильно напугал, как долго ты сидишь? – не сдерживая смех, спросила Роза.

– Только пришёл, – делая естественный вид, ответил я.

– Ты какой-то напряжённый… Что случилось? – она поставила кофе на стол и села на соседний стул.

– Всё хорошо, скучал по тебе… – ком в горле не давал говорить.

– Мы тоже скучали. Так одиноко без тебя, – положив свою руку на мою, прошептала она.

Невыносимо ей лгать, она этого не заслуживает, нужно сказать сейчас. Пусть умру в одиночестве, но буду честен перед Розой:

– Мне нужно тебе кое-что сказать… – соберись, ты должен сказать, – в командировке я…

Чёрт! Не смогу. Лучше увидеть сотни смертей, чем одно разочарование в глазах жены. Не представляю жизни без неё. Слёзы душат и не дают вымолвить хоть слово. Надо обдумать, нельзя принять такое решение спонтанно.

– Хочу подышать, пройдусь по улице, – встал и направился к выходу, продолжая делать обыденный вид.

– Майкл, ты чего? – Роза схватила меня за рукав. – С тобой всё нормально?

– Да… просто… поездка выдалась сложной, надо её обдумать, – не привык лгать, как же это тяжело даётся.

– Снова работа… – печальным голосом, проговорила она. – Майкл, может оставишь её? Ты постоянно приезжаешь скорбным. Ты слишком мягок для своей профессии.

– Дело ни в этом, работа не причём

– Да? Если ты пытаешься сам себя убедить, то ладно, но я всё вижу, – Роза встала, – ты восприимчив, а непрерывное лицезрение смерти, сломает кого угодно.

– Прошу, не читай мне нотацию, – еле сдерживая слёзы, пробормотал я, – дай подумать в одиночестве.

– А что думать? Откажись от поездок, хватит рвать себе душу, – продолжала настаивать жена, – отправляй других людей, пусть они проводят презентации. Машины будут продаваться и без твоего присутствия. Не могу тебя видеть больше в таком состоянии. Ты потерял вкус жизни, стал отстранённей, ты замкнулся в себе. Расскажи, что тебя волнует, дай помочь тебе.

– Не нужна мне помощь! – с криком убрал руку в сторону.

– Что… что с тобой? – она стояла в ступоре, впервые за столько лет я повысил на неё голос. – Просто… хочу помочь, зачем так реагировать?

– В этой ситуации мне никто не поможет. Дай час на раздумья и всё объясню.

Не могу себя контролировать, агрессия к самому себе выходит за границы, и начинает выплескиваться на невинных людей. Надо покинуть дом, неизвестно, что ещё сделаю в таком состоянии. Только направился к выходу, оставив в оцепенении Розу, и увидел, как Инга роется в сумке, рассматривая вещи.

Быстрыми шагами дошёл до неё и резким движением попытался вырвать из маленьких ручонок сумку. Но она не успела отпустить её, и пластом упала возле моих ног. Осознав, что натворил, попытался поднять Ингу, но Роза, буквально, за один шаг преодолела расстояние от кухни до коридора и оттолкнула меня.

– Ты что творишь!? Совсем рассудок потерял? – в гневе сказала она.

– Я… я случайно, прости, Инга, – в попытках подойти, жена отпихивала меня. Выглядела она, как медведица, защищавшая медвежонка от браконьеров.

– Не подходи! Иди куда собирался, – осматривая Ингу на ушибы, и вытирая ей слёзы своим платьем, рявкнула Роза.

Сильно тряслись руки, взяв сумку, только с третьего раза смог её застегнуть. Ни вериться… я допустил такое. Злость к себе ещё больше пожирала меня. Никогда себе этого не прощу. Проклинаю день, когда встретил Люси. Отдал бы все деньги, чтобы отмотать время назад и не допустить этого. А сейчас мне остается только наблюдать, как самые дорогие мне люди страдают из-за меня. И тут квартиру пронзил механический, монотонный писк микроволновки, дающий понять, что её работа завершена. Это вывело меня из транса, хотел что-то сказать, извиниться, придумать оправдания, но ничего в голову не приходило. Оставалось покинуть квартиру, чтобы ещё больше не навредить им.

Выйдя из дома, подошел к тротуару и остановился. Поставив сумку на лужайку, я тяжело вздохнул и окинул взглядом туфли, как символично, наша жизнь с Розой была такой же белоснежной, а теперь на них находится грязный след, его практически невозможно отмыть. И этот след – Люси.

Как только протёр своё сильно вспотевшее лицо ладонями, взгляд поднялся к солнцу. Свет его был непривычно ярким и слепящим. Было ощущение, что я стал частью этого света, и оно меня полностью поглощало. В это мгновение по щеке пробежала слеза.

Глава 2

Сделав пару шагов в ослепляющую неизвестность, тяжелая рука упала на плечо остановив меня. Привыкая к освещению, за спиной раздался знакомый звук шестеренок, дверь закрылась. Меня пронзила головная боль, напоминающая удар тупым предметом по затылку, но она была мимолетной и в ту же секунду испарилась.

21:35, штат Гламэс

Как только вернулось зрение, первым делом повернулся назад. За мной стоял мужчина, в точно такой же опрятной форме, как у сопровождающих. Он крутил на пальце ключ привязанный к верёвке, им он открывает входную дверь. Мне сложно представить для чего такие меры, ведь меня пригласили для делового разговора, неужели они чего-то боятся?

– Сэм, – раздался приказного тона голос, в другом конце комнаты, – разверни нашего гостя и неси ключ обратно.

– Сэр, нечего вам смотреть на эту дверь, – сказал Сэм и повернул меня в сторону голоса, – самое интересное будет там.

Меня закрыли в просторной комнате с высокими, четырехметровыми, потолками. Первые два метра стен выкрашены темно-синей эмалью; вторая их часть обшита зеркалами. И как муха на стекле, привлекающая внимание к себе, в углу висел громкоговоритель.

– Видно, вы немного растеряны, но… – я моментально повернулся на источник звука, и от неожиданности человек встрепенулся. – Ой, вы меня напугали.

Владелец голоса выделялся на фоне остальных. Одет он в костюм голубого оттенка в клеточку, подчёркивающий чёрную рубашка с туфлями. Заканчивала образ – ярко-красная бабочка на шее. Из нагрудного кармашка пиджака еле виднелась оправа от очков прямоугольной формы, имеющая один цвет с тканьевым аксессуаром. На лице присутствовала лёгкая щетина золотистого окраса, гармонирующая с волосами, достающие до шеи. Нестандартный вид, ставил его выше других. Главная обязанность знати – отличаться от челяди.