Учился прилежно, днями просиживая после лекций в библиотеках. А в воскресенье часами бродил по Эрмитажу и Русскому музею со своей однокурсницей, происходившей из древнего княжеского рода. В нее он влюбился с первого взгляда. Они вместе учились, вместе сидели в аудитории, вместе обедали и ужинали.

Уже на третьем курсе он сдавал экзамены «по картинкам». Профессор показывал ему иллюстрации, а он точно называл художника и музей, где находилось это произведение искусства.

Стремясь укрепить свое положение, обезопасить и будущую жену, и своих родителей от репрессий, в годы учебы Егор продолжал работать в комсомоле. На умного, активного, знающего парня обратили внимание в университете, да и ГубЧК продолжала пристально следить за своим питомцем.

Защитив диплом, он вернулся в родное ведомство, но уже в Петрограде. Его знания были остро необходимы в структуре, которая работала с культурными ценностями. Отдел, в котором он служил, занимался тем, чтобы не допустить контрабандного вывоза произведений искусства и особо ценного антиквариата за пределы страны. Охота западных коллекционеров за ними с каждым годом становилась все более активной, агрессивной, изощренной. Но Егор действовал безупречно, раскрывая все новые и новые цепочки преступников, отслеживая их связи и тайники.

Начальство было им довольно, и он быстро рос. К началу войны дедушка Светланы был уже полковником. Его перевели в Москву в наркомат обороны. В конце войны по приказу министра обороны Булганина Егора отправили в оккупационную зону в Германию и поручили обеспечить доставку в Россию Дрезденской галереи и Пергамского алтаря, а также сотен работ, которые, в соответствии с условиями капитуляции, должны были прибыть в Россию в качестве контрибуции. Одновременно он получил генеральское звание. Занимался и возвращением на родину множества произведений, похищенных нацистами в разграбленных городах на землях, которые были оккупированы рейхом в начале войны.

Так постепенно он стал одним из главных советских экспертов по искусству. Егор честно служил стране и не лез в политику. Он никогда, нигде и ни с кем не обсуждал скользкие темы. Это был его принцип. Но одно исключение все-таки случилось. Когда Никита Сергеевич Хрущев принял решение отдать ГДР Дрезденскую галерею, вечером дома, на кухне, генерал разразился такой гневной и грубой тирадой, что бабушке пришлось заткнуть уши. Бабушка рассказала об этом Свете, когда она выросла, а дедушки давно не было в живых. Теперь Светлана жила с Дмитрием в прекрасной дедушкиной квартире, которая досталась ей по наследству.

Как-то по осени друзья пригласили Светлану на открытие выставки в небольшую галерею, расположившуюся в одном из уютных переулков центра и славившуюся отменным вкусом ее владелицы. Выставка восхитила. За бокалом шампанского супруга Дмитрия познакомилась с владелицей Еленой – молодой стильной женщиной. Ей сразу понравились светло-голубые глаза, излучающие любовь и понимание. Они быстро сошлись и подружились. Обе стройные, подтянутые, модные. В кофейнях и ресторанах, где они встречались, они неизменно вызывали интерес у мужчин, заходивших пообедать или выпить чашечку кофе.

По образованию Елена была финансовым менеджером. Окончив финансовый университет, она сама, без поддержки родителей, нашла вакансию в одном из российских представительств крупного зарубежного банка в Москве, славившегося безупречной репутацией. Пройдя серию собеседований, была принята в штат на высокую ставку. Сотрудники, хорошо владевшие английским и французским, ценились.

Лена отдала банковской сфере четыре года. Начальство было довольно, и она быстро поднималась по карьерной лестнице. Но удовлетворения и радости все это ей не приносило.

С детства Лена увлекалась живописью. Причем любила и классику, и новое искусство. Как-то поздно вечером, возвращаясь на машине домой после рабочего дня, она в очередной раз размышляла о никак не желающем отступать чувстве неудовлетворенности и неожиданно для себя самой приняла важнейшее в жизни решение: с нуля начать кардинально новую жизнь в той сфере, которая была мила ее сердцу. Делать то, что приносит радость и удовлетворение. Заниматься тем, что любит.

Она посоветовалась с родителями, и те ее поддержали. Отец, владевший небольшой фармацевтической компанией, пообещал помочь деньгами для организации собственного дела. Лена нашла небольшое уютное помещение с отдельным входом на первом этаже дореволюционного дома и выкупила его. Перепланировка потребовала времени, но результат превзошел все ожидания.

Так возникла новая художественная галерея. На первые выставки она приглашала художников, журналистов, писателей, финансистов, которых знала лично. К ней потекли предложения. И маститые московские живописцы, и безвестные из провинции считали за честь устроить на новой площадке выставку. Несколько лет Лена и ее помощники, набранные из числа очень молодых людей, любящих искусство, открывали по выставке каждый месяц. Что-то продавалось коллекционерам и любителям прекрасного. Ощутимого финансового результата, однако, это не приносило.

Тогда Елена отправилась в Западную Европу, где в моду опять входило русское искусство. С помощью бывших коллег по банку она познакомилась с галерейщиками, сотрудниками аукционных домов, журналистами, искусствоведами. С их помощью начала устраивать выставки-продажи в европейских городах. В Москве продавалось мало, предложение явно превышало спрос. А в Европе отличные работы безвестных авторов шли влет. Это позволяло галерее сводить концы с концами, получать небольшую прибыль и даже платить неплохие гонорары художникам. На эти деньги можно было жить и комфортно работать.

Как-то Света и Лена зашли в модное кафе на Никольской. Заказали тарелку сыров и южноафриканское вино, к которому героиня испытывала нечто вроде ностальгии еще со времени жизни в столице Намибии – Виндхуке.

И тут ни с того ни с сего Свету осенило.

– Леночка, послушай, только что, спонтанно, пришла мысль насчет твоей галереи. Что, если превратить ее в дорогой и престижный художественно-ювелирный салон? Твои выставки и художники получат большую аудиторию. Да и цены на живопись и графику можно поднять. Дополним экспозицию мелкой пластикой и ювелирными изделиями от ведущих европейских брендов.

– Соблазнительно, – задумчиво отозвалась Лена. – Но это потребует больших средств и расширения площадей… Впрочем, мои соседи, все эти бессмысленные конторы Никанора, медленно, но верно прогорают. Убеждена, что они будут рады продать свои помещения.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещала Света. – Есть кое-какие соображения.

В эти дни в Москву из Абу-Даби по делам наведался Светин друг юности Олег, занимавшийся в ОАЭ оружейным бизнесом. Он всегда был не чужд искусству и с удовольствием принял предложение посетить галерею. Смелый и решительный, он был очарован выставкой, а еще больше – самой хозяйкой.

Поздним вечером Олег пригласил Свету, Лену и Дмитрия в один из лучших столичных ресторанов в отеле «Фор Сизонс», бывшей гостинице «Москва». Покончив с закусками и заказав морские деликатесы, Светлана рассказала бизнесмену о своих наполеоновских планах.

– Как ты думаешь, сколько денег нужно на полную реорганизацию вашего дела? – спросил Олег.

– Я все подсчитала и составила смету, – с энтузиазмом воскликнула Света. – Все вместе – порядка двух миллионов долларов.

– Стучите, и вам отворят, – блеснул Олег библейской цитатой. – Для меня это вполне приемлемая сумма. Но я хотел бы стать вашим партнером. Не всю же жизнь торговать пушками…

Довольно быстро Лене и Свете удалось договориться о покупке соседних помещений. Их владельцы, получившие собственность в начале девяностых за гроши, тогда же открыли там офисы своих компаний и склады в подвале. Торговали чем попало. Но теперь такой хаотичный всеядный бизнес прогорал. Они стояли на грани разорения, так что сделка всех устроила.

Милые дамы пригласили модного московского дизайнера. Тот разработал визуальную концепцию и до мелочей учел требования хозяек. Без промедления под его присмотром высококвалифицированные русские мастера начали перепланировку, ремонт, отделку. Работа закипела, и вскоре стены стали цвета слоновой кости, широченные окна создавали ощущение входа в фантастический театр света с яркими пятнами живописи. Все пространство представляло собою идеально выстроенную гармонию.