Лера говорила, что с годами я сама стану опекуном такой же маленькой ведьмы, а значит, должна сполна познать местный быт. Такова давняя традиция этого места. Новичкам гораздо легче освоиться в школе, если им помогают те, кто сам недавно был на их месте. Работало это отлично. Все приехавшие со мной дети уже смеялись, шкодили и весело кричали в коридорах, пробегая мимо взрослых, иногда задевая их и извиняясь за это. Они больше не зажимались от страха, и это была огромная разница с теми забитыми мальчиками и девочками, ехавшими в одном купе со мной. Я радовалась за них и за себя. Тут определенно было куда лучше, чем у меня дома с мамой, которой я была не нужна.

А время бежало вперед, складываясь в годы. Сначала меня причислили к младшей группе, в которой я была до восьми лет. В группе учили клеить поделки, лепить из пластилина, рисовать, делать аппликации. Как в детском саду с проживанием, из которого никто не забирает домой. Но здесь это было нужным. Мой дом был тут.

Янина и компания через 8 месяцев. За пару дней до весны.

Я и Ромка крались по коридору, стараясь никому не попасться на глаза, и скрывая свой запах, присыпая пол черным перцем и порошком горчицы. Эту хитрость, защищающую от любопытных носов, рассказала мне Лера, но раньше я ею не пользовалась.

Большая часть проживающих на этом этаже, сейчас смотрели мультики в комнате отдыха или играли в настолки, и не могли нас заметить. Тех же, кто мог прийти сюда не вовремя, отвлекали Кирилла и Машка. Первая легко могла дать забавное предсказание, на которое тут велись все. Впрочем, это не была бы ложь, а скорее бесплатная акция малолетней предсказательницы. Впрочем, не совсем бесплатная, так дар нашей Кириллы не работал. За предсказания ей все дарили разные белые вещи: предметы, растения, зверье. Я откупилась за непонятное обещание, что пока ничего страшного в моей судьбе не случится, белой фиалкой, подаренной соседкой по комнате. А вот наш давнишний водитель Рустам подарил Кирилле белого маленького песца. Миленького, славненького, но очень полюбившего грызть чужие тапки. Жаль, что не все этим также умилялись, как его хозяйка и ее соседка. Некоторых приходилось убеждать держать свои вредные порывы в сторону зверька при себе, чем мы сейчас и занимались.

Пару дней назад, Дружок пробрался в комнату Маргариты и Миланы, и отгрыз помпоны на тапочках последней. Мы, возможно, могли свалить все на какую- нибудь мистическую хрень, которой тут было полно. Но маленький проныра принес добытые кислотно- розовые шарики своей хозяйке в дар, прямо в общем зале. Милка сразу узнала свою собственность и развопилась на всю округу, задействовав свой дар.

Она плакала, топала ногами, и кричала своим громким голосом Гамаюна, требуя наказать Киру за проделку ее зверка. Старшие дети только смеялись над ней, а воспитатели советовали убирать свою обувь в шкаф, а не бросать где попало, как она делала обычно. Все бы на этом и закончилось, но она пробралась во все комнаты нашей компании и добавила в наши шампуни стирального порошка. Казалось бы, что тут такого, ведь пенится и то, и другое, но нет… Разницу мы, девочки, заметили утром, когда не смогли расчесаться, выламывая зубья расчесок. Мальчикам было проще с этим, но зудящая кожа головы сделала их нашими соучастниками.

Расспросив Леру, как можно отомстить, мы решили склеить туалетную бумагу «вражины» суперклеем, а в довесок связать узлом всю ее одежду. Соседка советовала еще и намочить получившийся моток, но мы решили не портить шкаф, в который хотели затолкать все это обратно.

Пробравшись в комнату Миланы, Ромка сразу рванул с тюбиком клея в туалет, а я нашла ее шкаф и принялась за свое черное дело. Насвистывая «у Мэри был козленок», я связала рукава рубашек со свитерами, добавила колготы, потом штаны, носки, трусы, дальше майки и шарфы, и закончила куртками. Ромка освободился быстрее меня, и уже вместе, мы скатали один большой шар из получившейся «нити» и с трудом запихнули в шкаф, подперев его дверцу стулом.

Пусть теперь Милана истерит и развязывает свое мятое барахло. Не мы это начали, но терпеть не станем. В отличие от нее, мы не портили ничего дорогостоящего и не наносили ей прямого физического вреда.

А как по мне, так с нее было достаточно и тех извинений, которые ей принесла Кирилла еще в общей зале. Тоже мне, птица счастья! Подумаешь, поет красиво! Мало ли таких в школе?! Тапки были общие, причисленные к форме школы, и ей выдали новые уже утром. Приклеить обратно отодранный мех могла даже криворукая Милана. Но и наказывали мы ее не за это, а за саму возникшую в ее голове идею, что мы будем терпеть такое отношение к себе. Она была старше Киры, и должна была повести себя как взрослая – простить или сделать вид, что простила. Но она исподтишка сделала гадость всем нам. И в отличие от нас, следы не зачислила. Первый же старший оборотень ответил нам, кто виноват в нашей беде. А дальше мы были в своем праве. Именно так нас учили наши старшие соседи.

Янина и компания. Прошел 1 год. Лето.

Илюшка махал кисточкой с краской так, что больше поливал ей землю, чем орошал белыми каплями стену. Получив от него пару капель себе в лицо, я вспылила, призывая к порядку и осторожности:

– Слышь ты, олигарх будущий! Аккуратнее! – я потерла щеку, и брезгливо поморщилась, размазав масленую краску еще сильнее. – Нас сюда отправили отрабатывать наказание, а не на новое набрать очков, да так, что все лето на грядках кверху попой стоять придется!

– Янка, ты совсем не понимаешь? Вот ни капельки не поняла, зачем я так делаю? – он опять смачно кинул кисточку в банку, а вытащив, шлепнул на стену так, что обрызгало нас обоих.

Злобно зарычав, я уже хотела стукнуть приятеля, но он прижал палец к губам, призывая молчать. Потом сам подошел и зашептал мне на ухо.

– Я слышал, что краски привезли мало, и расходовать ее нужно бережно, или не хватит. Вот придет Константин Емельянович, а мы все в краске, земля вся в краске, банки почти пустые, а стена так и не выкрашена. Поорет, да и отпустит оттираться, поручив доделать работу более ответственным взрослым детям.

– Ты специально! – я восхитилась хитростью младшего, поглядывая на свою еще полную банку белой краски, и его почти пустую.

– А точно выгорит? – спросила его, глянув на залитый солнечным светом берег озера. Такой редкий погожий денек, а мы должны были работать на благо школы, отдуваясь за шалость с водой и воздушными шарами.

Ну закидали мы шарами с водой парочку зевак, и что? Не нужно ворон считать, враг рядом может оказаться в любой момент! И потом, мы их предупреждали, честно орали «берегись!», и даже подсказывали, с какой стороны ожидать следующий снаряд. Как еще можно было перевести наши крики «вспышка справа» и «вспышка слева»? А то, что они не успевали отпрыгнуть, так мы тут причем? Потратили, понимаешь ли, на их тренировку честно найденные шесть воздушных шаров, а теперь еще и отрабатываем тут, пока остальные загорают и купаются в озере.

– Я сам слышал, что он не хотел, чтобы нас отправили на эту работу. Называл мелочью пузатой. – Злодейски поиграв бровями, Илья улыбнулся и опять вернулся к своей малярной импровизации.

Я постояла рядом еще немного, а потом и сама стала старательно ему подражать. Хорошо еще, что глаза у нас были закрыты очками, а вот все остальное мы прилично испачкали.

Примерно на половине моей банки пришел наш куратор по общественным работам. Сказать, что он был шокирован, было бы преуменьшением. Скорее, он хотел кричать матом, но помня, что перед ним только пяти и семилетние ученики, использовал исключительно местоимения и предлоги. Выходило не так впечатляюще, как в тот раз, когда он себе на ногу уронил гантель в полтора килограмма, которую мы спрятали в старой, прогнившей от времени металлической банке. Так не от него же прятали! А от одного старшеклассника, всех просто доставшего таскаться с ней везде и демонстративно качавшего свои мышцы в любом месте. Ладно еще столовая, это его проблемы, если голодным останется. Но он перекрывал Машке экран телика на просмотре мультиков, усевшись со своей гантелей на шкуре медведя, поближе к экрану. Кстати, в тот раз на нас даже не подумали. Вот и славно – мы были не против не огрести пару часов отработки.