А тем временем Вера очень просила меня во все это поверить и всячески заверяла, что ее Костенька уж очень постарается подготовиться и обязательно попытается сдать. И тут же она упрашивала меня быть к нему снисходительным, ведь у него была такая трудная судьба.

   Сцена, конечно, была еще та. Не впервые заботливая мамаша беспокоила меня по поводу успеваемости своего ребенка, но впервые это делала моя первая любовь. Я слушал ее внима-тельно, и лицо мое оставалось бесстрастным. И, видимо поэтому, Верочка уж совсем по-обы-вательски добавила, что будет мне крайне благодарна за благоприятное разрешение судьбы ее сына.

   Бог ты мой,- пожалел я ее мысленно,- она, похоже, совсем не представляла, сколько может стоить такая "благодарность". К тому же я за деньги оценки не ставлю принципиально.

   Видя мое сомнение, Верочка с надрывом в голосе спросила:

   - Ну что я могу для вас сделать? Хотите я перед вами на колени встану? Прямо здесь!

   - Нет, не хочу.

   Я улыбнулся и подумал: "Лет бы двадцать назад такие просьбы."

   - А чего вы хотите?- преданно глядя мне в глаза, спросила Любимова.- Я все сделаю.

   В этом я не сомневался.

   - Виталик, ты скоро?!- услышал я от дверей 17-го кабинета.

   Я оглянулся и увидел Севастьянова, махавшего мне рукой.

   - Иди, дело есть!

   - Сейчас.

   Аккуратно освободив свою руку из горячих и сухих ладошек Веры, я сказал ей:

   - Улыбнитесь.

   - Что?- не поняла она.

   - Подарите мне свою улыбку, Вера Ивановна. Этого достаточно. А вашему сыну скажите, пусть зайдет ко мне на кафедру. Поставлю я ему тройку. Что же он будет мне и вам нервы мотать.

   - Правда?

   Верочка никак не ожидала, что ее сбивчивый, несвязанный монолог- просьба приведет к такому быстрому результату.

   - Правда, правда,- улыбнувшись, ответил я.- Если вы дадите мне сейчас его зачетку, я поставлю ему "удовлетворительно" прямо на ваших глазах.

   Услышав это, Верочка наконец улыбнулась, но как-то недоверчиво и растерянно. Она ничего не понимала да и, вдобавок, именно в этот момент до нее дошло, что хотя она мне никак не представлялась, я, тем не менее, обращаюсь к ней по имени- отчеству.

   - Я спрошу у сына, Виталий Александрович, может у него есть зачетка с собой...

   - Я буду в семнадцатом кабинете,- подсказал я.

   - ... А если нет, ему можно подойти к вам на кафедру?

   - Да.

   Глаза Верочки засветились счастьем, казалось, еще чуть-чуть, и она бросится от благодарности мне на шею.

   - Виталик!- позвали меня от двери нашего кабинета.

   Я ответил Геннадию, что уже иду, и раскланялся с Верой. Она тут же чуть ли не бегом бросилась разыскивать сына, а я пошел к друзьям.

   - Пока ты с этой кралей любезничал, мы все вино допили,- сообщил мне Шамсутдинов.- Хотели тебе оставить, но тебя слишком долго не было. Ну и поскольку трубы еще горят, то мы посовещались и решили продолжить мероприятие в другом месте. И вот Мариночка пригласила нас к себе в гости. Поедем, глянем на ее магазин.

   - Виталик, это твоя куртка?- спросила Ханина, протягивая мне мою кожанку.

   Я кивнул.

   - Мальчики, мы ничего не забыли, все забрали?- спросила она у остальных.

   Я медленно, не спеша, надел куртку. Пообещав Любимовой поставить отметку ее сыну, я не хотел выглядеть в ее глазах обманщиком и всячески тянул время. Но ее я так и не дождался и вместе со всеми пошел к выходу.

   VI

   На пороге школы распрощались с Севрюгиным, он отправился ночевать к родственникам, и в Маринкин магазин мы поехали уже всемером. В качестве транспорта выбрали севастьяновский "УАЗ". Солдатика уже не было и за руль сел Севастьянов. Не без труда, но влезли все. Впереди сели Генка и шкафоподобный Радик, а сзади мы втроем я, Лебединский с гитарой и Бондарь. Девчонок решили посадить на колени. Ханина уселась к Бондаренко, а Вербицкая собралась было сесть ко мне, но именно в этот момент я увидел Веру.

   Она выскочила из дверей школы без плаща, в одном платье. Вид у нее был встревожен-ный и несколько взъерошенный: прическа чуть растрепалась и грудь ее часто вздымалась от прерывистого дыхания. Видимо, она очень торопилась. Вера остановилась на высоком школьном крыльце и оглянулась по сторонам. Я понял, что она ищет меня.

   - Погоди, я сейчас,- сказал я Маринке и выбрался из машины.

   Сделать это стоило хотя бы ради того, чтобы увидеть, как засветилось от радости и надежды Верочкино лицо. Вербицкая же с удивлением смотрела, как я молча подошел к Пашко-вой и так же молча принял от нее синенькую книжицу.

   Вера тоже была немногословна и сказала только "Вот!". Она все еще не верила, что судьба ее безалаберного сына решалась так просто- одним моим росчерком.

   Используя в качестве опоры свою коленку, я написал на нужной странице "удовл." и поставил автограф. Ни слова не говоря, вернул зачетку, улыбнулся и, не давая ей рассыпаться в благодарностях, молча отступил на шаг назад, молча кивнул головой в знак прощания и, повер-нувшись к ней спиной, направился к машине.