Невысокая, худая, темная карнавальная маска, перчатки и палец у места, где должен располагаться рот как символ «Вечной тишины». За ношение одной лишь перекрашенной Силестийской карнавальной маски можно было отправиться на костёр, а тут убийство.
— Какой-то сказочный бред прямиком из столичных улиц. — Откинувшись в кресле, залпом осушив свой кубок, отозвалась одна из торговок, не так давно прибывшая на север.
— Сказочный бред из столичных улиц? — Нервно сглотнув, косясь на озадаченное лицо Эльги, вопросительно повторила Вигбэт.
— Да, есть поверье, что в тени империи проживает некий старинный род, из века в век, занимающийся тёмными делами правящей семьи. В южных краях их некогда называли Орденом Вечной Тишины, ну или так, по крайней мере, их называла моя бабка. В своих тёмных погребальных нарядах и траурных масках они приходили за теми, на кого укажет император. Сами себе судья, сами себе исполнители, и даже палачи, они, владеющие тайными знаниями, не жалея собственных жизней, добирались в самые дальние уголки материка, лишь бы только наказать неугодных престолу, ну и, разумеется, детей, не слушающих своих родителей. — Заметив, как внимательно собравшиеся вслушиваются в слова обычной приезжей Вигельвагельши, попыталась перевести в шутку свой монолог торгашка. — Имперские охотницы из Ордина Вечной Тишины — это всего лишь сказка, так что…
Лица собравшихся Лордесс от рассказа приезжей стали цвета свежевыпавшего снега. Сохраняя тишину, женщины, кидая друг на друга короткие взгляды, думали: «А как быть дальше?». Перстни в Тэтэнкофе были персонами неприкасаемыми и знатными, и кто-то вот так вот запросто разделался с одной из них.
— Это всего лишь сказка, расслабьтесь. Скорее всего, просто ваша подруга не поделили что-то с членами гильдии соседнего города, вот и всё. — Подбадривая собравшихся, вновь проговорила торгашка.
— А что, если нет? Что, если в город и вправду пожаловал кто-то из знатных особ столицы? — Хмуро глядя на такую же бледную, словно снег, бургомистра, спросила у той Эльга. — В нашем городе с момента его основания, вот уже более трёх сотен лет, не было никого из столичных аристократок. Вы помните, чем подобная проверка обернулась для соседнего города? — Взглянув на собравшихся, вновь спросила Эльга. — Я напомню: шестьдесят процентов отправились на костёр вместе со всеми своими детьми, бастардами, не говоря уже о мужьях, родичах и любовниках. Все мы не без греха, и наши предки тому доказательства, и сейчас наступил тот момент, когда мы должны показать любовь своему народу, застывшему в шаге от от поднятия востания.
— Чего? — Подняв уставший, растерянный взгляд, якобы не понимающе спросила Вигберт.
— Того. — рявкнула в ответ чувствующая слабость оппонентки Бэтфорт. — Я уже три года твержу вам о чрезмерно высоком налоге, возложенном на плечи вольнонаёмного народа. Каждый день на улицах города вспыхивают конфликты, гибнут как обычные люди, так и дворяне, и ваша «добрая» подруга из рода Штольцгеров наверняка осведомлена об этом не хуже меня. Из-за подконтрольных им лавок и выброса недоброкачественной продукции по цене железа, недавно на рыночной площади началось настоящее побоище. Убито пять вольно рабочих и двое из аристократии, искалеченных даже и не считали. И ещё, уважаемая Вигберт, не объясните ли, чего добивалась Ваша подопечная, следившая за домом моего будущего зятя? — Уставившись на ту, спросила Эльга, но даже не предполагавшая о подобных интересах со стороны своей подчиненной бургомистр тотчас поспешила откреститься от каких-либо возможных посягательств на молодого простолюдина. Он ей был попросту не нужен.
— Это мой род поручил слежку за домом Вольфов уважаемой Олк, и, кажется, не напрасно. — Сидевшая до этого так же в тишине отозвалась банкирша. — Полагаю, Вы, Эльга, в отличии от меня и всех собравшихся, давно уже знаете истинное происхождение данного семейства, иначе даже не могу понять Ваш интерес к подобного рода блошиной породе. — В глумливой форме пролепетала Штольцгер старшая, но, заметив чистого рода непонимание на лице Бэтфорт, разочарованно вздохнув, пояснила:
— Нам известно лишь то, что Хельга некогда состояла с Эльгой в одной «Имперской тысяче», и сражалась под личным знаменем ныне покойной императрицы. Однако её смуглая кожа наводит на мысль о южных корнях. Может ли быть, что наша таинственная убийца как-то связана с «Вечной неудачницей Сигрид» или её матерью Хельгой? А может это проигравшаяся мышка, Илва, стала нашей таинственной фигурой, или и вовсе этот костлявый глист Глауд. На самом деле…
— Ещё одно слово о парнишке — и ищи себе пару-тройку дуэлянток, Штольцгер. — Положив руку на клинок, грозно заявила Эльга.
— Боже упаси, в этом городе и одной такой самоубийцы не сыщешь, а ты сразу о тройке заговорила. Я ведь всего-навсего предполагаю. — Демонстрируя свою мерзкую белоснежную, не тронутую временем улыбку, проговорила Пенеда Штольцгер.
— Ты предполагаешь, а я располагаю. В свете последних событий моя дочь лично присматривает за их домом. — Усевшись обратно на своё место, произнесла Бэтфорт.
— Боится, что даже суженный из черни убежит?
— Пенеда! — Стукнув кулаками по столу, сберегла подругу от дуэли бургомистр. — Закрой свой рот. Извини, Эльга, все мы сейчас на нервах, и не время враждовать между собой. Требуется решать проблему с этой нежданной визитершей, режущей наших людей. Факта того, что её цели как-то связанны с Вольфами, отрицать нельзя. Что первая жертва, о которой я слышала, что Олк — обе крутились вокруг их дома и обе были убиты. Возможно — это случайность, возможно — нет, следует разобраться, и в этом вопросе я рассчитываю на твоих девчат. — Успокоившись, Эльга кивнула. Её не меньше других волновал вопрос убийцы, способного охотиться на столь обученных и подготовленных женщин. — Также, с сегодняшнего дня мы понизим налог на торговлю рабами и в кратчайшее время соберем и отправим подарок короне в размере ежемесячного дохода. Деньги на это пожертвуют как верные имперской семье Лордессы, так и Вигенвагельши, что спокойно отработают потраченное за счет будущих сделок, ведь мы, как верные поданные её величества, в эти трудные дни как никогда ранее обязаны показать собственную преданность короне.
— Как прикажете поступить с ребёнком? — Дождавшись, когда все знатные особы выпьют за здоровье правящего рода, спросила прислужница.
— Бросьте её свиньям. Рабочим людям не стоит знать о появлении загадочного мстителя. — Проговорив это, бургомистр очередным жестом предложила всем собравшимся поднять бокалы. Сейчас, как и всю последующую ночь, они планировали пить только за две вещи — империю и вечное правление нынешней императрицы.
Слова Вигберт всем собравшимся были неинтересны. Её действия и решения говорили сами за себя. Стул, всё это время прочно стоявший под местными Лордессами, зашатался. Если в город и вправду прибыла ревизорша, то вопрос, когда на шею местной хозяйке накинут петлю, оставался лишь за временем, и тем, кого та попутно утянет за собой. Местная аристократия напугана, большинство из местного совета покинут город уже после сегодняшней ночи. Это их единственный шанс не попасть под подозрение, списав тем самым всё на собственную неосведомленность и действие продажных подопечных.
Если умы Лордесс сейчас и вправду были в огне и надеждах спасти собственное благополучие и жизни, то истинные Вигенвагены, напротив, полыхали от счастья и предвкушения. Больше десяти лет некоторые из них добивались данного послабления, ведь до сего дня каждая сделка, будь то покупка или продажа кем-то не из знати или местных жителей, облагалась непомерным налогом на недвижимость. Торговцы не могли купить себе дома, трактиры, производства и прочее. Всё это до сего момента могла себе позволить лишь знать, ну или уж очень недалёкие торгашки, терявшие на возведение и содержание подобных мест огромнейшие деньжищи. Но сейчас всё должно было измениться. Рабыни — животные, как их называли Вигенвагены. Не считаясь с их жизнями, их тянули на север десятками тысяч повозок, тысячами и сотнями кораблей и галер. У рабыни нет чувств, нет семьи, воли или права. Единственное, чем они могли обладать, — это желанием сослужить хорошую службу для своих господ.
