Облившись раз, другой, до красноты в руках и местах мною растираемых, я шаровал всё, до чего только дотягивался. Было холодно, да и худое тело, едва находившее в себе сил поднять полное ведро воды, не сильно-то было радо свалившейся на него нагрузке.

Когда руки повторно дошли и до груди, не так давно в которой торчал тот здоровенный штырь, я ненадолго замер. Предо мной произошло самое настоящее чудо, о котором я ранее и помыслить не мог. И вот, спустя какие-то часы после смертельной раны, я стою как ни в чем не бывало и моюсь. Подобное зелье в моём деле было крайне опасным инструментов. Напади я на цель сзади, пронзи той сердце или перережь горло, а она возьми и на последнем дыхании залей себе нечто подобное в рот, что тогда? Труп воскреснет и расслабившемуся мне кинжал в спину? Придется добавить в свой список предосторожностей проверку цели на наличие чего-то подобного, к примеру, всё той же магии. А вдруг есть некая способная регенерировать оторванные конечности, выбитые глаза или нейтрализовать действия парализующих ядов и токсинов? Перед тем, как выйти на охоту, предстояло уделить время излучению и анализу всех этих магических штучек.

Потерявшись в своих мыслях, под чей-то веселый смех и посвистывания я вернулся к суровой реальности. Из окна здания, стоявшего напротив, на голого меня поглядывали две соседние девчонки. — «Крутанёшься, красавчик, — и с меня подарок!» — прикрикнула соседка, вслед за чем, запрокинув бутыль с вином, сделала несколько глотков.

«Мне не жалко» — Своего тела я не стыдился и исполнил волю ещё больше расхохотавшихся девиц, в ответ на мою «маленькую» любезность скинувших мне самое настоящее полотенце.

— Зайдешь к нам на ужин? Обещаем, ты не пожалеешь. — За полотенце я был благодарен, но большего пока мне и не нужно было. Обтершись, ничего не ответив, я махнул разгорячённым дамочкам на прощание рукой. Подарок так же отправился вместе со мной, ведь за всё в этой жизни нужно платить, а за лицезрение меня так тем более. Будем считать, что им повезло, ведь обычно с увидевших истинного меня я беру совершенно иную плату.

Быстро переодевшись, с брезгливостью оценив всё тот же срач, царивший и в моей комнате, я поспешил спуститься на первый этаж, где во всю шла оживлённая беседа, касавшаяся нападавших, сражений, турниров и брони.

Стянув с себя сначала кожаную куртку, а после и чешуйчатый доспех, Сигрид, оставшись по пояс оголенной, при свете разгоравшегося в печи костра показалась мне весьма и весьма привлекательной девушкой. Сильное рельефное тело короткостриженой украшали несколько старых рубцов, все как один находившихся на спине. По-видимому, это было её самым слабым местом. Также на боевитом теле появилась и новая отметина в виде едва показавшегося синяка на седьмом ребре.

— Пропустила удар во время турнира. Как назло, сегодня опять в первом же туре на будущую чемпионку нарвалась. Та была настоящим монстром, с артефактами, под зельем «Ярости», разнесла мой щит с одного удара, при этом чуть ребра мне не переломав. — Продемонстрировав ушиб, передала матери свою броню старшая сестра.

— Не повезло. — Глядя на количество выгнутых чешуек, буркнула женщина. — Вот только что такие монстры в нашем городе делают. Место убогое, на краю холодного моря, не понимаю…

— Я тоже. — Фыркнула сестра, а после протянула старухе какую-то странную катушку, поверх которой блистала некая странная нить.

— Ну и на черта мне эта эльфийская срань? Ты же знаешь, я не работаю со сталью длинноухих! — метнув подарок в угол, словно тот был каким-то мусором, пробубнила Хельга, разглядывая поврежденные звенья доспеха.

— Утешительный приз, как никак. Думала, может, пригодится в чем… — Слегка расстроенно произнесла Сигрид.

— Эта хрень слишком неподатливая, её с магией обрабатывать надо, да и при жаре, коего в моей печи не достигнуть. Геморно, дорого, и по времени затратное — самое то для длинноухих, но не для людей. Отнесешь завтра Старьевщику, может, даст за него чего-нибудь толкового. — Размотавшаяся от падения катушка показалась мне весьма интересной: с виду она напоминала леску или очень толстую паутинку, однако, взяв её в руки, я слегка удивился: весила та прилично. По виду, катушка ниток весила добрых килограмма полтора. Удивительная штука…

— Только пальцами нити не трогай! — Сказала Хельга. — Она ещё не обработана, оттого и острая как лезвие.

А вот и первый интересный инструмент в мою копилку. Попытавшись пальцем оценить остроту, едва коснувшись, я заметил легкое рассечение на подушечке, а следом за ним и капельку своей собственной крови. Эта нить была наиострейшим из когда-либо виданных мною предметов.

— Говорила же. — Глядя на то, как я ткнул палец в рот, усмехнувшись, шикнула старуха. — Эти любители всего деревянного годами плетут подобные этой нити, обхаживают их магией огня и холода, создавая уникальные по прочности шелка, способные выдержать удары и уколы практически любого не зачарованного оружия. И, по идее, такие штуки должны у нас цениться, да вот только на создание подобного уходят десятилетия, что, по сути, и делает эту хрень для людей бесполезной.

«Для вас, матушка» — Перекинув силком подобную штуку вокруг чьей-то головы, можно было максимально быстро избавиться от цели, или же использовать едва заметную, весьма увесистую нить как хлыст, растяжку в виде силка…

— Можно я себе возьму? Может, смогу потом придумать, как использовать её в роли бритвы или пилочки для подрезания ногтей. — С ходу придумав несколько бытовых вещей, как можно жалобнее попросил я, заставив мать над чем-то задуматься. Неужели я сказал что-то лишнее и она почувствовала чужака?…

— Сигрид говорила, ты, когда падал головой, ударился? — Чёрт, кажется, я влип. Прикинув несколько правдоподобных отговорок, молча кивнул.

— Может, и Илве стоит так же разочек перемкнуть, глядишь, тоже по умнеет? — заливаясь своим звонким, заразительным смехом, тыкнула свою раненую дочь прямо в синяк пальцем старуха. — Да ладно, шучу я, серьезные вы какие. — Глядя на скорчившуюся в болезненном приступе Сигрид и слегка поуспокоившегося меня, проговорила та. — Снимай штаны, у тебя ещё и наколенник выгнуло, надо поправить.

Спорить старшая с Хельгой не собиралась, и послушно, словно кукла, скинула с себя всё. Оставшись в чем мать родила, та, сев на лавку, взяла в руки глиняный кувшин, а следом, сделав несколько глотков, опустив голову, уткнувшись взглядом куда-то в пол, проговорила:

— У Илвы отобрали деньги, а завтра придут сборщики. У нас ещё есть немного сделанных тобой инструментов, но их ещё надо продать. Да и к тому же даже если мы и сможем это каким-то чудесным образом сделать, полученных денег едва хватит на выплату и закупку материалов, не говоря уже о еде. — В словах её чувствовалась печаль. Оно и понятно — финансовые трудности и в наше время были проблемой, а здесь, я так полагаю, и вовсе смертельная угроза. Может, стоило вспомнить своё шаловливое прошлое и попытаться обчистить пару богатых домиков? С таким-то телом, едва способным ведро с водой поднять, не очень-то и хотелось, но если уж совсем прижмёт…

— Справимся, малая, и не из таких передряг выбирались. — Взяв у той кувшин, налила себе в кружку Хельга. — Если понадобится, то пойду к Штольцгерам, уж мне-то они в ссуде не откажут.

— К этим выродкам? Забыла, что это именно они довели нас до такого состояния? С их плеча наши конкуренты всё сильнее опускают цены, а Глауд не может показаться на занятиях. Это всё их вина! — Категорически не желая иметь дела с нашим новым совместным врагом, проговорила Сигрид.

Хельга, помолчав, кивнула, ей так же была противна мысль сотрудничества с местными ростовщиками.

— Тогда выбора нет. Я поговорю с командующей городской стражи и, может, возьму денег у них. К тому же, она пару раз мне намекала об интересах своей дочери к нашему красавцу. — Взглянув на меня, Хельга ждала хоть какой-то реакции, и она её получила. Я не знал, о ком идёт речь, оттого и выдал лишь недовольный томный и многозначный вздох.