Сад "Энтузиаст" располагался на бывшем колхозном поле, окруженном со всех сторон березовыми колками.

   "Надо быть воистину энтузиастом, чтобы осваивать здесь участок,"- подумал Брянцев, с чавканьем вырывая ногу из засасывающей дорожной грязи.

   От тающего в лесу под весенним солнцем снега дорогу сильно развезло, и поэтому пробирались они до участка с полчаса. Хотя в сухую погоду, на этот путь у Верочки, по ее словам, уходило не больше пятнадцати минут.

   - Вот мы и пришли,- сказала Снегирева, отматывая проволочку, на которую вместо замка закрывалась калитка.

   Юрий огляделся. От калитки по периметру сада в два ряда была натянута тонкая проволока. Она не столько препятствовала проникновению посторонних на участок, сколько, видимо, просто указывала его границы. В глубине, на высоком бетонном фундаменте стоял деревянный дом с мансардой. Судя по тому, что балкон на втором этаже не был оборудован перилами, а в оконных и дверных проемах не было стекол, мансардой для жилья пользоваться было нельзя.

   Справа и слева, на соседних участках, дома вообще были не достроены: возвышались только коробки стен. Задняя же часть сада упиралась в березовый лес. Посреди участка находилась огромная лужа.

   - Однако, у тебя прямо на даче есть свое персональное озеро,- пошутил по этому поводу Юрий.

   - Да уж, надо бы землю завозить - так дорого, не по силам,- пояснила, грустно улыбаясь, Вера.- А в прошлом году забор украли.

   - Как это?

   - Ну Сережка, брат, еще три года назад завез рабицу, поставил столбы, натянул. А в прошлом году я приехала - столбы стоят, а сетки нет. Кто-то упер. То ли деревенские, то ли свои садоводы. Охраняют здесь плохо.

   - Дела...- протянул Брянцев.

   В домике было холодно и сыро. Еле-еле нашли спички и затопили печку. Вера сняла плащ, достала продукты и принялась готовить.

   Юрия же, объяснив дорогу, послала к колонке за питьевой водой.

   По дороге туда и обратно наш герой решал для себя одну проблему: как ему вести себя с Верой. Проблема возникла как-то сама собой. Чувство некоторой интимности в отношениях появилось еще в электричке, где Снегирева сидела с ним рядом в волнительной близости, касаясь его порой то плечом, то бедром, то как-то по особому заглядывала ему в глаза. И до сада они шли почти все время под ручку. Да и отправляя его за водой, Верочка сама застегнула на нем рабочую куртку брата, найденную здесь же в шкафу, потом притянула его к себе за лацканы и сказала шепотом: "Приходи скорей, милый", после чего поцеловала в щеку. Кроме того, в самом домике, как убедился Юрий, была одна жилая комната, где всей мебели было: стол, шкаф и три колченогих табуретки. Спальное место имелось только одно- старенький раскладной диван. Так что ночевать придется именно на этом диване. А ведь Вера назад в город возвращаться отнюдь не собирается. Она еще по дороге успела ему сообщить, что завтра свободна- на работу ей не надо. Значит, спать им предстоит вместе, не похоже, что Снегирева собирается стелить ему отдельно.

   Да-а-а, однако. Что же ему делать, ведь он женат? Правда, Валентина его живет не здесь, а в другом мире, но мысль об этом как-то не умещалась в его голове и внутренне Юрий считал себя как бы в командировке в другом городе, где он случайно встретился со старой знакомой. Ну и что из того, что Верочка ему нравилась в юности и, в общем-то, нравится теперь. Разве это может оправдать измену? Ведь если бы дело происходило на его Земле, то он давно бы рассказал Снегиревой про то, что женат, что у него двое детей.

   И постарался бы ненавязчиво намекнуть о невозможности близости. А здесь, он даже признаться в этом не может. Подруга сразу подумает, что после вооруженного нападения у него просто поехала крыша и не все в порядке с головой. Да и, судя по тому, что он узнал про местного Брянцева, можно было смело предположить, что уж он-то точно не стал бы комплексовать по такому мелкому поводу как то, спать ему с Верой или не спать.

   Что же делать? И он неожиданно для себя обратился к всевышнему: "Боже, ну почему я в тебя не верю? И хотел бы верить, да не могу. Но даже не будучи верующим, я готов встать пред тобой на колени и просить тебя: подскажи как мне быть, как поступить? Очисти мою душу и проясни мое сознание, объясни, что мне можно, а чего нельзя. Где же я, Боже?.."

   И чуть не сразу после такого пафосного обращения к Богу, у него возникла атеистическая крамольная мысль: а что, если в каждом из параллельных миров свой параллельный небесный вседержитель. Он-то, получается, обращается к здешнему Богу, но кто для него Юра Брянцев? Случайный и возможно нежелательный эмигрант из чужого мира. А как же обратиться к своему Господу? Возможно ли это? И если тот его и слышит, может ли его Бог ему помочь в чужих владениях?

   Окончательно запутавшись в собственных интеллигентских умствованиях и нравственных исканиях истины, Юрий Андреевич, наконец, донес ведро с водой до садового домика.

   Комнатушка уже успела прогреться от жарко натопленной печки, в воздухе бродили приятные запахи от приготовленной Верочкой пищи, а сама она в расстегнутой на груди кофточке, со сбившейся на лоб прядью волос, улыбающаяся, удивительно напоминала ему ту милую девушку, в которую он был влюблен почти двадцать лет назад.

   Кроме того в комнате был наведен мало-мальский порядок и чувствовался своеобразный уют. Тот самый уют, который могут принести в нашу жизнь только женщины. Любящие женщины. И наш герой внезапно почувствовал, как он слаб. Еще немного и он поддастся соблазну.

   Не желая проявлять свою слабость, Юрий сказал:

   - Вот вода. Я выйду, подышу свежим воздухом.

   Он вышел из домика. Минуту постоял, просто глядя перед собой и ни о чем не думая. Потом обратил внимание на огромную лужу посреди участка, и вдруг понял, что если в том вот углу прорыть совсем небольшую канавку до ограды, вода уйдет. Взяв на веранде лопату, Юрий пошел копать землю. Минут через десять он справился, и вода неспешно стала стекать с участка на улицу.

   В этот момент Верочка позвала его к столу. За ужином они болтали о школьных годах и проделках друзей юности, которые, к радости Юрия, если и разнились в их памяти, то не очень существенно. Так что некоторые несовпадения в их общих воспоминаниях вполне можно было списать на незначительность событий или простую забывчивость.