Пока я стояла в нерешительности, дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возникло нечто, лицом и фигурой отдалённо напоминающее мужчину, но внешним обликом больше похожее на дверь. Потрёпанные выцветшие джинсы, клетчатая рубашка навыпуск. Спутанные волосы до плеч грязно-пшеничного цвета. Ростом чуть выше меня. В зубах парень держал дымящийся бычок, сигаретой это назвать было нельзя. От бычка веяло неприятным ароматом «Казбека».

Я сразу узнала этот запах. Вспомнилось детство. Когда ещё родители жили вместе. Помню, отец сидел на кухне, дымил своим «Казбеком», и попутно ссорился с мамой. Я вообще сейчас думаю, не из-за меня ли они прожили так долго вместе? Потому что любви особой между ними я не замечала. Только недовольство друг другом. Однако жили хоть и не слишком дружно, но зато не бедно. Отец прилично зарабатывал. Его очень ценили, как специалиста. Папа часто ездил в деловые командировки, где выступал с умными докладами, посвящёнными выдвижению каких-то новаторских идей. Мы с мамой мало что в этом понимали.

Однажды отцу предложили весьма выгодную работу по контракту в другом городе. Он уехал, обещая вскоре забрать нас. Но прошло время, а он даже ни разу не позвонил.

Минуло два года. В один прекрасный весенний день, возвращаясь из школы, у винно-водочного киоска, где обычно толпятся мужики, которым, кроме как выпить, нечем заняться, я внезапно увидела до боли знакомую фигуру.

– Папа? – удивилась я, подходя ближе. При этих словах человек вздрогнул и повернулся ко мне. Видимо, он был очень пьян, так как долго щурился и заглядывал мне в глаза. Потом вдруг его рука странно дёрнулась и спрятала что-то за спину.

– Дочка… – выдохнул он.

Затем отец не очень связно заговорил, всё так же пряча за спиной бутылку, да только я уже увидела её, но молчала. Из его рассказа я поняла, что никуда он не уезжал. Всю эту выгодную работу он придумал, чтобы уйти от мамы. По его словам они с мамой в то время уже совсем разучились друг друга понимать. К тому же, папаня познакомился с прекрасной женщиной, которая, правда, через полгода его бросила, но предварительно выжала из наивного папашки практически все его сбережения.

– Но как ты мог отказаться от меня, папа? – чуть не плача, воскликнула я.

– Понимаешь, я хотел тебя повидать. И повидал бы… Но я любил… – и он как-то виновато улыбнулся.

Когда я робко позвала его зайти к нам домой, он закурил «Казбек» и долго не отвечал, глядя, как дымок сигареты вьётся ввысь. Выкурив половину сигареты, папа своим, обычно мягким плаксивым голосом, вдруг твёрдо сказал:

– Не могу.

Недокуренная сигарета стремительно полетела на землю. Он закурил ещё одну.

Помню, как я уходила от него, а в воздухе витал этот неприятный аромат «Казбека», на который у меня неожиданно обнаружилась аллергия. И слёзы брызнули из глаз.

Сейчас, пока я разглядывала этого неопрятного парня, воспоминание об отце стрелой пронеслось у меня в голове. И, кстати, я даже с некоторым удивлением отметила, что думаю о нём без грусти, без надрыва, а как-то отстранённо.

Тем временем парень вышел на лестничную клетку, присел на ступеньки и заявил:

– Дерьмо!

Я не нашлась, что ответить на столь веское замечание. Но, видно, в глазах моих отразился вопрос, потому что парень вдруг произнёс:

– Жизнь…

– Что – жизнь? – не поняла я.

– Жизнь – дерьмо! – пояснил парень.

– Почему?

Разговор был абсолютно тупым, но мне вдруг стало интересно.

– Ты к Томилке пришла? – проигнорировав мой вопрос, поинтересовался парень.

Я аккуратно присела с ним рядом на ступеньки.

– Не знаю. Я в театральное училище пришла.

– Зачем? – удивился он.

– Ну как… поступать.

– Актрисой, значит, стать хочешь! – обрадовался юноша.

Я кивнула.

– Ну хорошо. Пошли тогда!

Внезапно он вскочил, схватив меня за руку, и мы направились куда-то вверх по лестнице.

В лицо мне светил прожектор. Я не видела двоих мужчин, наблюдающих за мной, но чувствовала их жадные взгляды. В спёртом воздухе висело напряжение.

– Раздевайся! – неожиданно прозвучал приказ.

Мысли вихрем закружились в голове.

«Ну, ты попала!» – произнёс внутренний голос, на что я ему посоветовала заткнуться, и робко спросила:

– Зачем?

Мужчины глупо захихикали, и тот же голос заявил:

– А ты думала, что актрисы на сцене этого не делают?

– Делают, конечно… Но зачем нужно именно сейчас? Разве я уже стала актрисой?

– Стала, стала… – хмыкнул парень, приведший меня сюда.

Я робко расстегнула две верхние пуговки на блузке. Но, почувствовав, будто воздух в квартире накалился ещё больше, отдёрнула руку и, недоумённо пожав плечами, заявила:

– Не буду.

– Почему это?

– Не хочу! И вообще, мне всё это не нравится. Я, пожалуй, пойду.

Сказав это, я слезла с дивана, куда меня до этого усадили, и решительно направилась к двери.

– Куда это ты собралась, крошка? – тихо и вкрадчиво спросил один из мужчин. Не тот, что был на лестнице. После чего он, схватил меня за шиворот, как котёнка, и резко толкнул обратно на диван. – Пока я не разрешил, даже и не думай рыпаться!

Я почувствовала, как терпкий запах перегара ударил мне в нос. Да он пьян!

Извернувшись, я толкнула прожектор. Теперь он светил не на меня, а прямиком на мужика. Наконец, я смогла рассмотреть его. Это был толстый, бородатый боров с вонючей сигаретой в зубах. Он, криво усмехаясь, нагло разглядывал меня, и хоть на лице его и было что-то наподобие улыбки, глаза источали невероятный холод. При обычных обстоятельствах, я бы ни за что не согласилась встретиться с таким типом.

Тем временем, он сплюнул бычок прямо на пол, и, грузно наступив на него, направился ко мне.

«Всё. Капец тебе, Маруся!» – подумала я.

А мужик скорчил презрительную рожу и потянулся своей толстой лапой к моему плечу. Я отодвинулась. Думать о том, что сейчас может произойти, не хотелось. Он придвинулся ещё ближе и практически вжал меня в спинку дивана. Изо всех сил я попыталась вырваться, а мужик уже навалился на меня всем телом и через тонкую блузку шарил руками по моей спине в поисках застёжки от бюстгальтера.

Внезапно мужик сильно надавил мне на шею, да так, что сразу стало как-то очень мало воздуха. Отчаявшись, я лягнула его ногой, целясь чуть ниже живота. Удар пришёлся в самую точку. Мужик взвыл, но от меня не отступился. Наоборот, пределы его возможностей и активности явно возросли.

– Игорёк! – тяжело дыша, позвал он парня. – Помоги!

Буквально через секунду я почувствовала на своём теле ещё одну пару рук, пытающихся стянуть с меня блузку. От ужаса я закричала.

– Кричи, кричи, киска! Никто не придёт! – порадовал толстый мучитель, который уже совершенно осознанно давил мне локтём на шею.

Вдруг послышался звук открываемой двери и смутно знакомый голос позвал:

– Слав!

Толстый мужик на мне как-то сразу обмяк.

Вошедший зажёг свет, чем поверг меня в полное недоумение – в дверях стоял Коля собственной персоной.

– Что тут, чёрт возьми, происхо… – начал было Коля, но, тут заметил меня, и так и не закончив фразы, метнулся в сторону злополучного дивана, на котором полулежала я, практически сломленная и едва ли не задушенная. Я моргнуть не успела, как один за другим посыпались удары. Толстый Славик хрюкал, и даже не отбивался. Он как-то смешно загородил руками лицо и плакал как ребёнок:

– Колян, в чём дело? – противно стонал он. А Коля с ослеплённым злобой лицом всё колошматил и колошматил его, не разбираясь что к чему. Игорьку тоже досталось, но он оказался прозорливее. Улучив подходящий момент, парень вскочил и метнулся за дверь.

Наконец, Коля немного успокоился. Он присел рядом со мной на диван, предварительно пнув ногой корчившегося на полу Славу, и достал из кармана брюк носовой платок.

– На, утрись! – не предложил, а приказал Коля, и кинул платок мужику. Мне вдруг стало совсем страшно. Выходит, он здесь главный. Боже, во что я влипла!? – Завтра жду вас вместе с Игорем. Поговорим. И вон отсюда!