Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Мальчик не разговаривал целый год и просыпался в холодном поту и в немом крике по ночам. Колдун обходился с ним хорошо, он заботился о нём, как о своём сыне – наверное, колдун думал, что тот не выживет, но изо всех сил старался, чтобы худшего не случилось. А после в Мааре что-то надломилось, он ярко помнил этот миг, миг, когда в нём проснулся дар…

– Тебе нужно уметь владеть им, – говорил старик. – Я не могу тебя этому научить.

В его серых глазах, оплетённых паутиной морщин, разливались сожаление и горечь. Маар не понимал, о чём тот думает, что породило эту боль в его глазах. Он не хотел сам её испытывать и выжигал внутри себя. У старика это вызывало тревогу, он запретил ему так делать, но именно в тот миг наставник потерял надежду, которая теплилась в нём весь год, пока Маар жил у него.

Потом в какой-то день колдун молча собрал его и отвёл в храм. Пекло, откуда выходят воины с потерянной душой, с прахом собственного сердца в ладонях. Прах этот с годами превратился в меч, он стал его сердцем, способным карать или миловать. Меч в его руках. Но милости Маар не знает, только справедливость – истинную благодетель. На зло отвечать злом.

Минуло много лет выживания в храме, когда к нему явился король и забрал юношу, сделав его стражем, дав титул и звание. А после Маар узнал о смерти своего старшего брата… Узнал, что его убила асса́ру… Она просто вонзила ему нож в сердце после ночи соития, беспощадно и кровожадно.

Асса́ру лишённые сердца, им нельзя верить. Стоит отвернуться, они вонзят нож в спину.

– Что ты собираешься с ней делать? – разорвал тяжёлые мысли стража Шед, отпивая из кружки эль.

Маар стиснул кулаки, чувствуя надсадную давящую боль – старые раны открылись, а ведь он залечивал их много лет. Страж остро пожалел о том, что, когда нашёл Истану там, в ледяных горах, не сделал с ней того же, что сделала другая с его братом. Почему он остановился? Она будто ослепила его. Коварным асса́ру под силу усыплять ум мужчин.

– Поедет с нами в Ортмор, – ответил Маар.

Когда прибудет на место, он решит, что с ней сделает. Если, конечно, не прибьёт её в пути.

Шед покачал головой, соглашаясь, но ему не понравилась эта затея, он бы тоже предпочёл, чтобы асса́ру была мертва – они приносят только беды.

Маар разжал пальцы, до этого сжимающие нож, когда женские пальчики прошлись по плечам.

– Мениэр напряжён, – обжёг ухо приятный, чуть хрипловатый голос.

Маар глянул на Доната, которого ласкала в углу, обхаживала одна из шлюх гостиного двора. Шед усмехнулся, поднялся, направляясь к стойке, за которой суетились прислужницы и сам хозяин двора. Сегодня у него будет бессонная ночь – полно народу, и всем нужно угодить.

– Я помогу тебе расслабиться, – шептала незнакомка, лаская шею стража, опуская руки на грудь.

Маар и в самом деле был напряжён, слишком, даже порождения не измотали его, как эта девчонка Истана, до звона в голове, до ломоты в висках. Внутри тлело одно желание – убить асса́ру прямо сейчас, отомстить за смерть брата, пусть даже убийцей была не она, но так он сможет воздать этим бездушным сукам по заслугам. Маар вспомнил её льдистые, несовместимые с жизнью глаза, их пустоту. Исга́р в нём начал пробуждаться слишком стремительно, запылал, обжигая внутренности. Маар схватил девушку, что ластилась, как текущая кошка, позади, посадил на колени, смял её грудь.

– Как тебя зовут? – прохрипел в налитые вишнёвым соком губы, чувственные и умелые. Эти губы могут доставить ему удовольствие.

Девушка была совсем молоденькой, но уже пропитанной запахом продажности. Она слегка удивилась его вопросу, но ответила:

– Эллара.

Маар усмехнулся, сильнее сжимая и сводя её полные груди с точащими через тонкую ткань платья сосками. Эллара – красивое имя для потаскухи. Девица с зелёными глазами, замутнёнными элем и жаждой наживы, похотливо смотрела из-под ресниц. Она призывно выгнулась, поёрзав на его члене, потянулась к его губам. Маар резко сжал её челюсти, и губы её раскрылись. Он оглядел её, продирая жгучим гневным взглядом, ощущая телом её жар, желание. Кажется, эта грубость её возбуждает, и ей не терпится поскорее раздвинуть ноги и ощутить его внутри себя. Маар не целует шлюх, он их трахает жёстко и больно, но молодая служанка корчмаря ещё об этом не знает, не знает, на кого она осмелилась покуситься.

Маар не помнил, как сгрёб её в охапку, обезумев от вожделения, добрался до своей комнаты, опрокинул Эллару на постель. Сорвал с себя ножны, всю верхнюю одежду, оставшись нагим. Довольное лицо девицы изменилось, когда её восхищённый взгляд скользнул вниз живота мужчины. Она судорожно сглотнула, облизав губы, и коротко улыбнулась, задирая подол своего платья. Раздвинув ноги, легла на спину, но Маар хотел не так.

Он подступил, схватил её за щиколотки, грубо дёрнул девушку к себе, опрокидывая её на живот, скомкал платье в кулаки и разорвал на части, распаковав её тело, молодое, гибкое, сочное, с аппетитными округлостями ниже поясницы. Он лёг на неё сверху, придавливая весом своего тела, потёрся сочащийся головкой о её ягодицы. Эллару затрясло в нестерпимом предвкушении, её дыхание сбилось, сердце застучало быстрее, а по телу поползли мурашки. Маар раздвинул своим коленом её ноги и ворвался во влажное ещё нежное лоно. Девушка всхлипнула, схватилась за постель, вжимаясь в неё от жёсткого сухого напора исга́ра. Она пустила его не до конца, не ожидала, её опытности ещё не хватало, чтобы принять любого мужчину. Маар немного облегчил ей задачу, поставил её на четвереньки, положив ладонь на поясницу, протиснул между округлостей большой палец, погружая его в узкое кольцо. Оно туго обхватило его фалангу, и одновременно он проник членом глубже в лоно, заскользил, сначала размашисто и размеренно, потом рвано и резко, до упора, погружая в растянувшуюся дырочку и второй палец.

– Мениэр… Ах… – взметнула она тёмными локонами, прогибаясь под ним, как ивовый прут, разбрасывая по спине пряди.

Маар свободной рукой намотал их на кулак, потянул на себя. Вспомнил белое золото волос асса́ру и представил, как станет так же наматывать её волосы на ладонь, пропускать их через пальцы и брать её неистово и больно. Страж только разозлился от этой мысли, в нём по мере нарастания жёстких толчков разжигалась сила исга́ра, что делало его почти беспощадным и одержимым, безумно голодным. Избавив служанку от мучительного плена, он обхватил её за тонкую талию с мягким животиком, грубо дёрнул, насаживая на пульсирующий член нежное тело, пока спина и ягодицы девушки не покрылись испариной, вздрагивая, ударяясь о его пах, прилипая. Эллара кричала, металась под ним, прогибаясь и извиваясь, как зажатая рогатиной гадюка, она испытывала и боль, и дикое безумное наслаждение, что полосовало её плетьми снаружи и изнутри, ей никогда не было так страшно и упоительно-сладко одновременно, её никогда так дерзко не брал мужчина, даже самый пылкий любовник. Маар брал её, брал и не мог никак насытиться, ощущая, как всё тело тяжелеет, дыхание учащается, а внутри скручивается раскалёнными прутьями похоть. Он взрывался, кусая её соски до ссадин, раздвигая шире бёдра, терзая членом лоно, заполняя до предела, вливая своё семя. Эллара измоталась. В перерывах, когда Маар позволял ей перевести дух, она пила эль и вздрагивала, убирая с лица мокрые завитки, но снова возвращалась – ненасытная шлюшка.

Так продолжалось до самой глубокой ночи. Маару хотелось продолжения, он почти начал забываться, но Эллара уже не могла ублажать его. Она совершенно пьяная лежала рядом, во сне сжимая колени, между бёдер которых кровоточило. Маар поморщился. В следующий раз будет осторожнее со своим выбором. Страж поднялся, оделся и покинул комнату, пропитанную запахом крепкого хмеля, крови и его семени.

Глава 5

Моё тело изнывало от боли, я не могла даже пошевелиться. Вчерашняя поездка верхом была сущим кошмаром. Мало того, что справиться с лошадью не так-то просто оказалось, так ещё сильно натёрла между бёдер седлом. Болела каждая косточка, каждая мышца. А когда я открыла поутру глаза и обнаружила себя в чужой комнате, с чужими вещами, в чужом мире и в чужом теле, всё сразу померкло в душе. На меня нахлынул приступ паники и отчаяния, вот так внезапно и с размаху, это уже не было чьей-то злой шуткой, это была ощутимая, суровая жизнь, и впервые по-настоящему меня напугало то, что я застряла здесь навсегда. Я укуталась в одеяло, вдыхая холодный воздух – никакого обогрева здесь в помине не было. Дикие места.

8
{"b":"759823","o":1}