Разрушитель тенью метнулся ко мне с такой скоростью, что я даже не успела ничего разглядеть, но на рефлексах чудом увернулась, проскользнув под его рукой, мазнув в полутьме хвостом его ногу. А затем еще раз, и еще. Но на четвертый раз я споткнулась в тесноте комнаты, падая навзничь, вышибая весь воздух из взбудораженных легких, на секунды полностью теряя нить реальности. Эррор воспользовался моментом, прижимая меня собой к полу, отрезав все пути к бесполезному бегству, навалившись всем телом и спешно припадая к моим губам в грубом поцелуе, с нажимом давя пальцами на щеки, вынуждая разжать челюсти.
Я извивалась ящерицей на солнцепеке, но это не приносило абсолютно никакого толка, лишь оставляя на моем туловище ощущения будущих синяков в тех местах, где кости скелета давили на меня с усилием, необходимым для удержания.
К своему ужасу я ощутила, как в открытый рот он насильно влил все это время удерживаемую им цветную жидкость, которую тут же захотелось выплюнуть. Эррор, теперь начал с легким давлением водить костяными пальцами по горлу вверх и вниз, не прекращая поцелуя, вынуждая глотать. Черт! Как трудно стало дышать… Жидкость обжигающе разлилась внутри, вызывая странные эмоции, разрастающиеся вдруг все больше и сильнее, внося в голову такой лютый сумбур, какой еще никогда не ощущала в жизни. Эффект, напоминавший мне о напитке, который старейшины называли - “Аяуа́ска*” и о котором рассказывали во времена обучения. В голове тысячей искр словно взорвался салют, заставляя меня испуганно пискнуть в поцелуй скелета, грубость которого угасала вместе с моими дерганными попытками вырваться, переходя в настойчивую, просящую проснуться от забвения ласку. Память понеслась сумасшедшим потоком всепоглощающего напора небывалых эмоций, словно разрушенная плотина, державшая мощное течение глубоководной реки, вмиг была разрушена, выпуская бурлящее дикое течение на волю.
Разрушитель разорвал поцелуй, и отодвигаясь, все еще сидя верхом на мне и держа мои руки, смотря на меня выжидательно и требовательно:
— Ну же, Аквила, вспоминай! Вспомни меня! — в его глазах полыхал огонь, вмещавший в себя отчаяние, страсть, злость, отзвуком прошедшиеся через его такой громкий сейчас голос. Он обжигал, но тянул к себе, в немыслимом призыве души. Моя собственная - забилась внутри, неистово просясь на волю, боясь быть сокрушенной потоком хлынувшей памяти.
Меня будто огрело по голове чем-то тяжелым, затмив собой реальность, вызывая яркие вспышки, почти болезненные, до звона в ушах, и я видела наконец всё: нашу жизнь здесь, полет в горах, пьянящий и волшебный, умопомрачительный, наше путешествие, моего друга - Инка, с которым удалось не сразу найти общий язык, порталы, переходы, огонь, пустыня, сны, ту самую ночь, изменившую всё, другие миры… Наши разговоры, смех, улыбки, легкие касания, опасности и спокойствие вечеров, леса, реки, моря и снова горы… Отдаление, разлука, сумасбродные решения и последнее сражение, во имя исполнения пророчества создателей душ…
Меня словно скрутило невидимой силой, а искорки, мелькавшие перед глазами, казалось можно ухватить руками. Я зажмурилась, пытаясь хоть чуть-чуть замедлить эту реку, сносившую все преграды, вырывающую глухой стон с моих вмиг пересохших губ, и противясь силе попавших в меня в таком количестве эмоций. Словно утопая в этом океане, я невидяще схватилась освобожденными руками за одежду на груди Эррора, сминая ее и притягивая к себе, словно прося помощи.
— Эр-рор… Прости… Я так долго.. не могла в-вспомнить, — шепчу ему, с трудом выговаривая слова, словно из меня выбили весь воздух.
— С возвращением, моя маленькая бестия, — выдохнули мне в губы, вовлекая затем в уверенный водоворот так долго ждавших свободы чувств и ощущений. Река эмоций бурлившая у стен моего разума наконец вошла в пересохшее в ожидании русло. Как же я в действительности скучала… как ждала… Мучимая отчаянием того, что не увижу его больше, но как оказалось, Инк был прав тогда, сказав, что я могу упустить что-то важное, не узнав окончания легенды. И теперь, я вновь жива. Выдернутая из родной вселенной, чтобы спасти целый мир. Мир, в котором был тот, кто вытащит меня из пут извечного одиночества…
Я расслабилась, сбросив панцирь напряжения и сопротивления, доверяясь всецело Эррору, который, чувствуя, как податливо стало тело под ним, действовал теперь совсем не грубо, но уверенно, подсказывая направление. Его рука мягко скользила вниз от моей горячей шеи, опускаясь по груди до крутых линий бедер, ощутимо сжимая их, требовательно забираясь затем под рубашку, чтобы оставить на коже жгучее чувство растущего желания. Поцелуй с участием его языков был похож на дразнящий танец, порождающий дрожь, где-то очень глубоко внутри меня, похожую на щекотку вперемешку с мягким волнением. Его рот сместился, оставляя дорожку мелких медленных прикусываний чувствительной кожи плеча и уха, пуская крупные, заставляющие дрожать, мурашки, дошедшие до низа живота, и сплетая там приятный теплый комок ощущений. Мои руки обнимали его шею, боясь отпустить, словно потеряю, если разожму их, чередой неторопливых поцелуев исследуя заново открытую для себя любовь.
Хотелось чувствовать больше, и я порывисто пустила ладони в путешествие под его свитер, хватаясь за горячие матовые на ощупь ребра, пропуская руки дальше, касаясь мощного стержня позвоночника, вызвав ответную дрожь тела Эррора и его прерывистый глухой стон. Свитер через мгновение был и вовсе сброшен, как досадное препятствие, а звук рвущейся на мне рубашки и отлетающих от нее пуговиц подсказал, что и она больше ни к чему… Горячими ладонями, Эррор сжал мою грудь, разжигая пожар, стремительно поднимая градус происходящего с каждым мягким круговым движением рук, пока новый стон не огласил тишину нашего дома.
Проводя рукой по его грудине, я отметила свечение его души, которая с каждым нашим действием разгоралась все ярче, освещая полумрак комнаты, словно сияющая в космосе звезда, и поддаваясь порыву, я потянула к ней ладонь, в которую та скользнула без тени сомнения.
— Охх, малышка… Да ты решила не терять зря времени? Что ж, сама напросилась, — Эррор слегка отпрянул, дрожа от неистового нетерпения, и плавным ответным поглаживанием моего обнаженного солнечного сплетения, вынул мою душу, осветившую все вокруг своим мягким белым светом, оставляя тягучие как мёд следы на его трехцветной руке. Он рывком притянул меня к себе, заставляя сесть на него, оказавшись теперь вплотную друг к другу, и вовлекая в новый горячий поцелуй, незаметно для меня соединяя наши ладони с дрожавшими в них душами, заставляя меня выгнуться от мощной волны пронзивших насквозь ощущений, рождающихся сверхновой звездой.
— Тшшш, вот так, малыш… мммхх… — выгнулся мне навстречу скелет, утопая в собственном стоне и прижимаясь крепче…
Из меня лишь вырывался горячий шепот, повторявший его имя, сводя его этим с ума, заставляя отвечать на мою страсть сильнее, шептать в ответ моё. Ласкать слух, говоря всякие нежности, сливающиеся в один сплошной поток бесконечно горячей любви. Вторя комочку горячей магии, соединившихся в страстном танце душ, которые парили рядом, питаясь магией друг друга и отдавая взамен свою, даря их обладателям немыслимые ощущения сладкой агонии, в которой хочется тонуть бесконечно. Будто сливаясь со своей истинной половинкой, получаешь бесконечный непрекращающийся оргазм, сводящий в горячих, восхитительных судорогах каждую клеточку тела, до тех пор, пока души не захотят разъединиться… Эти волны совершенно неописуемого удовольствия, счастья и эмоциональной наполненности вытесняют все остальное, оставляя лишь нас двоих…
Я еле вспоминала, как дышать, в порыве страсти вновь хватаясь за кости Эррора, царапая их и впиваясь зубами в его ключицу, вызывая у него какой-то почти звериный рык, смутно чувствуя, как собственную спину царапают фаланги его пальцев, доходя до самого основания хвоста, заставляя его подниматься и хлыстом рассекать воздух позади, а затем оплести нас обоих, связывая и прижимая друг к другу так, чтобы обоюдный жар тел согревал до самого нутра.
