Постепенно затихала дрожь, усмиряемая чужим поглаживанием и теплом. Даст что-то тихо шептал мне, пока я засыпала, и его голос мешался в неразборчивый шелест, приятный и ласковый, не требующий ответа, но призванный усыпить. Он и сам устал за день, постепенно засыпая вместе со мной, пока наконец нас обоих не накрыла теплая нега на такой удобной кровати, чья теснота оказалась для нас преимуществом…

Утром я проснулась от странного чувства тревоги. И открыв глаза, в настороженной чуткости тут же сбросив сонливость, понимаю, что тревога не моя. Дасту снился кошмар, он что-то бормотал во сне, иногда вздрагивая почти всем телом, сжимая руки в кулаки так сильно, что я слышала, как трещат костяшки. Из общего потока бессвязной речи я разобрала имя его брата и перевела взгляд на его напряжённое лицо с линией крепко стиснутых зубов и закрытых глаз. Из под левого тянулся шлейф фиолетового дыма, насыщенного и очень темного в предрассветной дымке комнаты, придавая вид монстру весьма угрожающий, словно он вел с кем-то неравный бой, который никак нельзя проиграть.

Подумав немного, решаю попробовать успокоить его, прогнав своей магией злой морок, и, недолго поколебавшись, касаюсь ладонью его груди, скрытой под футболкой. Пускаю к душе свою энергию, уже куда увереннее, чем делала это раньше, нащупывая дорогу в поисках его ответного потока, который мог бы стать путеводным, но ничего кроме пустоты и тревоги не находила. Она лишь усиливалась, превращая страх в злость, и мне это не понравилось, заставляя чуть поспешить.

Шлейф коснулся души, ощутив, что нет ни барьера, ни заслона, и доверчиво прижался, стараясь унять ее тревожный гул. И когда, как мне показалось, у меня стало получаться, мою магию вдруг с силой оттолкнуло и прижало, не давая пошевелиться, стягивая с такой мощью, что перехватило дыхание. Этот сильный жгут в момент достиг и моей души, обхватив и начав душить, словно желая убить… Вырывая из груди болезненный стон, но я даже не могла ничего сказать… Монстр словно не узнал меня, отчаянно запутавшись в кошмаре и теперь намеревался устранить мнимую причину душевного страдания, которую спутал со мной. Было чертовски, невероятно больно, словно все кости разом стало выворачивать и печь жаром, выламывать их и сжимать. Душа горела, отчаянно просясь на волю, а в глазах всё потемнело, и голову закололо противными иголочками…

— Д…аст… П..ож..алуйс..та… Мгх, — отчаянно хриплю, силясь вырваться из хватки, магия, вдруг узнает, отзывается и отпускает… скелет резко открывает глаза, пытаясь сфокусировать на моем уже ничего не понимающем теле плывущий от кошмарного наваждения взгляд…

— Брай? — в тревоге спрашивает, отпуская мою душу полностью, привставая, а я обессиленно глотаю ртом воздух, словно только что едва не утонула, закрыв глаза, чтобы перевести дух после такой пытки, — Брай! — Даст встряхивает меня в полном ужасе, нависая сверху, и я с трудом открываю глаза, глядя на него со смесью страха и непонимания.

— Даст… Это был просто кошмар… — хочу приподняться, но сил почти нет, а душа отозвалась болью… — ах, черт… — морщусь, понимая, что пройдет не сразу, но это не критично. Главное, что он проснулся. Даст очень взволнован, в глазах пляшет смятение и ужасная боль, сожаление, тревога… Целый водоворот эмоций. Он кладет руку на мое солнечное сплетение, уверенно пуская магию к моей душе, которая тут же ставит заслон, на рефлексе, все ещё вздрагивая.

— Тссс… Позволь… Я не сделаю больно… Прости… — шепчет он, мягко потираясь шлейфом о барьер, и я выдыхаю, расслабившись и вновь доверяя. Зная, что он не виноват… Он никогда не причинил бы мне боли намеренно. А ещё… Даже в ворохе кошмара, он узнал меня и смог остановиться.

Опускаю свои щиты, и его энергия стремится внутрь, обволакивая душу и унимая пульсирующую боль собой, стремясь передать всё то сожаление, что испытывает ее обладатель. А я в ответ стремлюсь к нему, удивляя монстра своим решением, успокаивая его бьющуюся эмоцию практически паники и ужаса от того, что сделал мне так больно и напугал.

— Даст, все хорошо, — говорю монстру и уже улыбаюсь, глубоко вздыхая от облегчения – его и моего.

— Птенчик… Как же я виноват… — огоньки его глаз заметно бледнеют, в страхе от того, что я могу его оттолкнуть, но вопреки всему, мне не страшно. Я уже опустила вчера все заслоны и готова сделать это вновь. И он чувствует это, снова удивляясь тому, как легко я опять раскрыла перед ним всё своё нутро в безоговорочном к нему доверии.

— Ты не можешь быть виноват в той боли, что испытал. Я верю тебе, — отвечаю ему, и его глаза вновь разгораются яркими алыми пятнами, мешаясь на левой стороне фиолетовым ураганом, похожим на юпитерианский шторм.

— Спасибо, Брай… Но… ты знаешь, что означает, когда кто-то так обнажает всю свою защиту перед парой? — он надавливает на мои ребра чуть сильнее, опуская на них и вторую ладонь, запуская внутрь ещё два потока, вызывая у меня вздох удивления и неожиданности, — Тссс, не бойся, птенчик… Я покажу…— шепчет, нагибаясь к самому уху. Понятия не имею, что он делает, но от этого тут же все перед глазами поплыло, а душа начала пульсировать очень сильно, и тело перестало слушаться, вздрагивая мощно, сгибая колени и царапая руками простынь.

Так хорошо… Черт, не останавливайся, что бы это ни было.

— Да…ст.. ч..то ты, мммх, — с трудом могу говорить от ощущений: внутри скользит три невидимых шлейфа, мягко оглаживая душу, которая тут же начала сильно и очень быстро тяжелеть, окрапляя все внутренности горячей магией, хорошо ощутимой физически, будто покрывая всё пространство за ребрами тягучим медом… Сладкой истомой сводило ноги, а голос не слушался, срываясь на прерывистые тихие стоны.

— Я хочу оправдать твое доверие, моя милая… Моя Брай… — Даст хрипит в самое ухо, сам едва сдерживаясь от сильного возбуждения. Под одеялом чувствовался жар прижавшегося ко мне тела, и особенно – горячая область, чуть пульсирующая и вжимающаяся в боковую поверхность бедра.

И тут мне показалось, что один из этих потоков просто проткнул душу насквозь, вырывая из меня стон, который тут же заткнули поцелуем, чтобы никого не разбудить. Все перемешалось в цветном калейдоскопе искр, оставив лишь ощущения, инстинкты, тягучее чувство во всем теле, смесь эмоций и такую слабость, от которой все дрожит, плавится, растекаясь словно топлёное масло. И скользит… Внутри всё скользит от его ласки… Горячо и так восхитительно приятно. Сжимает и разжимает, и опять скользит в самую душу, пачкаясь ее магией, посылая взаимное чувство счастья и желание. Любовь, страх потерять и снова любовь. Такая сильная, что дыхание перехватывает, и снова запускает его, делая вдох почти судорожным.

Неравномерным…

И он поглощает это дыхание собой, чувствует отдачу и ликует, вся его душа вторит моей, поёт и звенит в унисон… Даст тихо и протяжно стонет, чувствую смутно, сквозь поцелуй: от этого резонанс в ребрах и груди и по ней же скользят руки, сжимают кожу… Ах, как сладко… Разве бывает настолько хорошо? И чувствую сквозь нашу связь его напор, все более сильный – просыпается его заглушенная виной власть, взывающая к моей магии, и она тут же идёт на зов, сплетаясь с ней тесно, вжимаясь и перепутываясь намертво, мягко сминая собой и не желая больше отпускать. Гладит и извиняется за причиненную боль, но в голове пожар.

Мне жарко, душно, тесно…

В животе всё горит и крутится ненасытным клубком, ища выхода.

А горячие пальцы уже на голой коже. Когда? Не важно, продолжай… Поцелуй разрывается, опускаясь под подбородок, чуть кусает, несильно, но приятно. Дышит прямо в ухо тяжело, в нетерпении.

— Брай, я хочу тебя… Так сильно хочу, что схожу с ума… Ты бы позволила мне? — тягучий вопрос сквозь затуманенный разум, а внутри скользит три шлейфа, разом, зажимая собой душу, насквозь истекающую магией… Он просто совратил меня…