Поскольку преградила путь

Моих ровесников толпа.

– Что там такое приключилось?

– Почему он так кричал?

– Так просто вышло, получилось,

Когда меня он обучал.

– Чему тебя он мог учить?

Ты сын простого кузнеца.

Ты с нами тут не смей шутить,

А то сыграешь в мертвеца.

Я даже как-то сам замялся.

А стоит ли им говорить?

Но я один средь них остался,

А значит, некому прикрыть.

– Я вроде как из Мира Света.

Ребята в лицах изменились.

Признав во мне авторитета,

Одни с опаской вбок косились,

Других – так просто не зацепишь,

Им нужно больше, чем слова.

– Владык в пути не часто встретишь.

А тут за день и целых два?

Поднялся с камня один ‘малый’,

Что раза в два меня крупнее,

Он поймал мой взгляд усталый.

– Ну, колдуй, давай! Смелее!

Смотри, кулак, он не простой!

Коль сможешь чары показать,

То встречи со своей башкой

Сумеешь ловко избежать.

И от тебя тогда отстану.

Но коль захочешь обдурить,

Как на базаре шарлатаны,

Придется череп проломить.

Он стал смотреть мне прямо в лоб.

А голова и так болит!

Ох, и упрям же, остолоп.

Я слышал, как кулак трещит.

Пришлось опять представить дверь,

Пройтись до лучика, впитать,

И шар, с горошину теперь,

Пред носом крепыша создать.

Он даже вскрикнул как девчонка.

И начал плавно отступать,

Но гадкая его душонка

Решила шарик в руки взять.

Я попытался было крикнуть,

Чтоб тот не смел его касаться,

Никак не мог потом я вникнуть,

Когда он начал улыбаться.

– Тепло! Прости, что я полез!

Такая легкость на душе.

И когда мой шар исчез,

Взгляд застыл на крепыше.

На вид он сильно изменился.

Конечно, внешность была та,

Но вот внутри – преобразился.

И это было неспроста.

Осталось только уяснить,

Почему владыке больно,

А кто без сил способен жить

В итоге целый и довольный.

А может и другая связь.

Но позже буду разбираться.

И лени даже не стыдясь,

Решил, что лучше отоспаться.

– Ну что, поверил? – я спросил.

– Поверил, как тут не поверить:

Ты мне глаза на Свет открыл,

Я жизнь могу тебе доверить.

– Ну-ну, расслабься, не глупи!

Наверху уже темно.

Лучше ляг и отдохни,

Хотя мне как-то все равно,

Но я планирую поспасть.

Не знаю, что на этот раз

Нам Аром скажет выполнять.

Он сам там спит как раз сейчас.

Дважды не пришлось просить.

Я плелся в сторону ручья,

Чтоб перед сном лицо умыть,

На ходу сухарь жуя.

Ручей прохладный протекает.

Пока воду неспешно пил,

Подумал, Аром же всё знает.

Наверняка же он следил.

Сумеет ли он объяснить,

Что с пальцами его случилось?

Решил все мысли отложить.

Вопросов много накопилось,

Но позже я найду ответы.

Сейчас мне важен отдых, сон,

Мне выспаться бы до рассвета.

Трудный день был завершён.

Мир изменился, цвет угас,

Я шел один во тьме ночной.

Печаль открыла в сердце лаз,

Пытаясь завладеть душой.

Я чувствовал ничто, утрату.

Я замерзал, и каждый шаг,

Что отчеканен был солдатом,

Сгущал над небом тьму и мрак.

Я слышал чей-то смех мне в спину,

Как скрежет по стеклу гвоздя.

Я чувствовал свою кончину

И понимал – стоять нельзя.

Вокруг лежали чьи-то кости,

Глазницы белых черепов

Мне придавали прыти, злости,

Сдаваться не был я готов.

Вдруг кости начали вздыматься

И собираться в силуэт.

Бежать, бежать, нельзя остаться.

Предо мной возник скелет.

Хромой размеренной походкой

Он шел уверенно навстречу.

Одна нога была короткой,

Был без стопы, был покалечен.

Я развернулся вмиг кругом,

Но там другой скелет стоял.

Он был врагом, мне не был другом,

И в руке он меч держал.

Куда бы я ни повернулся,

Везде костяшки приближались.

И не сбежать, капкан сомкнулся,

Ко мне вплотную подбирались.

Удар мечом! Откуда взялся?

И новый взмах! Опять! Опять!

За жизнь свою, как зверь, сражался,

Но продолжали наступать.

Я пропустил один замах –

Боль вспыхнула в плече огнем!

Я понимал, что это крах!

Рука повисла вдруг с мечом.

Это конец: их слишком много,

Отсюда точно не сбежать.

Кончается моя дорога.

Прости отец, не бойся мать.

Болезненный удар в живот.

Я посмотрел, там чья-то кость,

Там тонкой струйкой кровь течет.

И отступила ярость…злость…

* * * * * * * * * * * * * * * * * *

Глубокий вдох, и я проснулся.

Будто потеряв все силы,

Желудок сильно содрогнулся,

И меня почти стошнило.

Все также легкий полумрак

Со светом водной сферы дрался.

Я оставил свой лежак

И к ручейку опять подался.

Водой глаза свои промыл.

Как долго, интересно, спал?

Что за кошмар такой приснил?

И шар из света вновь призвал.

Согрелся ласковым теплом.

Мне вызов стал даваться проще.

Мрак пятился назад кругом

Под напором света мощи.

Размер, увы, остался прежним.

Я начал шаром управлять.

Он двигался вверх-вниз прилежно,

Куда старался посылать.

Его исчезнуть заставлял

И в новом месте появиться.

Ход мысли четко повторял,

Успехами я мог гордиться.

Вспомнил, как отец металл,

Что помещался на ладошке,

Ударом молота сжимал

До тонкой, маленькой лепешки.

Мне молот был совсем не нужен,

Я мысленно мог свет сжимать.

Он предо мной был безоружен.

Я, что хотел, мог вытворять.

До тонкой, очень тонкой пленки,

Что в молоке могла родиться,

Луч растянул слегка в сторонке

И вновь заставил появиться.

Размером в среднюю тарелку

Возникло света полотно,

Быть может, больше по примеркам,

Слегка прозрачное оно.

Осталось только мне понять,

Как использовать все это.

А почему б мне не создать

Перчатку из волокон света?

Я знал, что свет мне не опасен,

Что он не даст меня в обиду,

Что он, как жизнь сама, прекрасен,

Он дарит мне покой, защиту.

Я вытянул вперед кулак

И плавно начал погружать

В расплющенный, как лист, светляк.

Свет начал руку огибать.

Я мысленно скрепил все это.

Рука моя слегка светилась,

Но до сих пор не знал ответа,

Куда б мне это пригодилось.

Запомнил то, что получилось,

Чтоб позже сделать побыстрей.

И плетенье испарилось,

Я отошел от сил дверей.

Надел отцовскую кольчугу,

Пока в углу ‘боец’ храпел.

Мне кажется, нашел я друга,

Как ты, отец, мне и велел.

Ну, хоть не друга, но учитель