Пес подошел к Динни, потом повернул голову в том направлении, где скрылся Уилфрид, и заскулил.

Подъехало такси. Пес перестал скулить, бока у него заходили.

"Хозяин!" Спаниель натянул цепочку.

Уилфрид подошел к нему. Цепочка ослабела. Динни почувствовала, что пес разочарован. Затем цепочка опять натянулась, и животное завиляло хвостом, обнюхивая отвороты брюк Уилфрида.

В такси пес уселся на пол, цепочка опустилась на ботинок Уилфрида. На Пикадилли его охватило беспокойство, и он положил голову на колени девушки. Эта поездка между Уилфридом и псом привела эмоции Динни в такое смятение, что, выйдя из машины, она облегченно вздохнула.

- Интересно, что скажет Стэк? - усмехнулся Уилфрид. - Спаниель - не слишком желанный гость на Корк-стрит.

По лестнице пес поднялся спокойно.

- Приучен к дому, - растроганно констатировала Динни.

В гостиной спаниель долго обнюхивал ковер. Наконец установил, что ножки мебели не представляют для него интереса и что подобные ему здесь не проживают, и положил морду на диван, кося краем глаза по сторонам.

- Хоп! - скомандовала Динни. Спаниель вскочил на диван.

- Боже! Ну и запах! - ужаснулся Уилфрид.

- Давай выкупаем его. Ступай напусти воды в ванну, а я тем временем его осмотрю.

Динни придержала пса, который порывался вдогонку Уилфриду, и принялась перебирать ему шерсть. Она заметила несколько желтых блох, но других насекомых не обнаружила.

- Плохо ты пахнешь, мой хороший! Спаниель повернул голову и лизнул девушке нос.

- Ванна готова, Динни.

- Я нашла только блох.

- Если хочешь помогать, надевай халат, не то испортишь платье.

Уилфрид встал к ней спиной. Динни сбросила платье и надела голубой купальный халат, смутно надеясь, что Уилфрид обернется, и уважая его за то, что он этого не сделал. Она закатала рукава и встала рядом с ним. Когда спаниеля подняли над ванной, собака высунула длинный язык.

- Его не стошнит?

- Нет, собаки всегда так делают. Осторожно, Уилфрид, - они пугаются всплеска. Ну!

Спаниель, опущенный в воду, побарахтался и встал на ноги, опустив голову и силясь устоять на скользкой поверхности.

- Вот шампунь. Это все-таки лучше, чем ничего. Я буду держать, а ты намыливай.

Динни плеснула шампунем на черную, словно полированную спину, окатила псу водой бока и принялась его тереть. Эта первая домашняя работа, которую она делала сообща с Уилфридом, рождала в девушке чистую радость, она сближала ее и с любимым и с его собакой. Наконец она выпрямилась.

- Уф! Спина затекла. Отожми на нем, шерсть и спускай воду. Я его придержу.

Уилфрид спустил воду. Спаниель, который вел себя так, словно был не слишком огорчен расставанием с блохами, яростно отряхнулся, и обоим пришлось отскочить.

- Не отпускай! - закричала Динни. - Его нужно вытереть тут же в ванне.

- Понятно. Обхвати его за шею и держи.

Закутанный в простыню, пес с растерянным и несчастным видом потянулся к девушке мордой.

- Потерпи, бедный мой, сейчас все кончится и ты будешь хорошо пахнуть.

Собака опять начала отряхиваться.

Уилфрид размотал простыню.

- Подержи его минутку, я притащу старое одеяло. Мы его завернем, пусть обсыхает.

Динни осталась с собакой, которая пыталась выскочить из ванны и уже поставила передние лапы на край. Девушка придерживала их, наблюдая за тем, как из глаз животного исчезает накопившаяся в них тоска.

- Вот так-то лучше! Они завернули притихшего пса в старое армейское одеяло и отнесли его на диван.

- Как мы назовем его, Динни?

- Давай перепробуем несколько кличек. Может быть, угадаем, как его зовут.

Собака не откликнулась ни на одну.

- Ладно, - сказала Динни. - Назовем его Фошем. Если бы не Фош, мы никогда бы не встретились.

XVIII

Настроение, возобладавшее в Кондафорде после возвращения генерала, было тревожным и тяжелым. Динни обещала вернуться в субботу, но настала среда, а она все еще находилась в Лондоне. Даже ее слова: "Формально мы не помолвлены", - никому не принесли облегчения, потому что генерал пояснил: "Это просто вежливая отговорка". Под нажимом леди Черрел, жаждавшей точного отчета о том, что произошло между ним и Уилфридом, сэр Конуэй лаконично ответил:

- Он почти все время молчал. Вежлив, и, скажу честно, похоже, что не из трусливых. Отзывы о нем тоже прекрасные. Необъяснимый случай!

- Ты читал его стихи, Кон?

- Нет. Как их достать?

- У Динни где-то есть. Страшно горькие... Сейчас многие так пишут. Я готова примириться с чем угодно, лишь бы Динни была счастлива.

- Динни рассказывала, что у него в печати поэма, посвященная этой истории. Парень, должно быть, тщеславен.

- Все поэты такие.

- Не знаю, кто может повлиять на Динни. Хьюберт говорит, что потерял с ней контакт. Начинать семейную жизнь, когда над головой нависла гроза!

- Мне кажется, мы, живя здесь, в глуши, перестали понимать, что вызывает грозу, а что нет, - возразила леди Черрел.

- В таких вопросах не может быть двух мнений, - по крайней мере, у людей, которые идут в счет, - отрезал генерал.

- А разве в наши дни такие еще сохранились? Сэр Конуэй промолчал. Затем жестко произнес:

- Аристократия осталась костяком Англии. Все, что держит страну на плаву, - от нее. Пусть социалисты болтают что угодно, - тон у нас задают те, кто служит и хранит традиции.

Леди Черрел, удивленная такой длинной тирадой, подняла голову.

- Допустим, - согласилась она. - Но что же все-таки делать с Динни?

Сэр Конуэй пожал плечами:

- Ждать, пока не наступит кризис. Оставить ее без гроша - устарелый прием, да о нем и вообще не может быть речи, - мы слишком любим Динни. Ты, конечно, поговори с ней, Лиз, если представится случай...

У Хьюберта и Джин дискуссия по этому вопросу приняла несколько иной оборот.

- Ей-богу. Джин, мне хочется, чтобы Динни вышла за твоего брата.

- Ален уже переболел. Вчера я получила от него письмо. Он в Сингапуре. По всей видимости, там у него кто-то есть. Дай бог, чтобы незамужняя. На Востоке мало девушек.

- Не думаю, чтобы он увлекся замужней. Ален не из таких. Может быть, туземка? Говорят, среди малаек попадаются очень недурные.

Джин скорчила гримаску: