– Разные люди по земле ходят, многие из них служат злу и ищут невинные души, чтобы с их помощью набираться сил и черпать энергию, вполне вероятно, что твой сын и стал жертвой одного из таких служителей и теперь его жизненная сила потихонечку утекает, питая при этом кого-то другого.

– Не верю я во все эти сказания, но глядя, как мой сын постепенно умирает, я готов принять любую помощь. Скажи, ты сможешь ему помочь? – с надеждой в голосе спросил Драгомир.

В его голубых глазах читалась такая надежда и боль, что старец тотчас же ответил:

– Мне известен один обряд, способный разорвать связь твоего сына с отнимающей его силу сущностью, но этот обряд имеет свою цену, заплатить которую не каждый отважится, – с блеском в глазах ответил старик и посмотрел на Драгомира. – Какую цену ты готов заплатить за здравие своего чада?

– У меня нет злата и прочих ценностей, но ты можешь забрать все, что ты видишь, я всё готов отдать, чтобы мой Еремей встал на ноги, – не задумываясь ответил любящий отец.

– Ты был ко мне добр и мне ничего не нужно от тебя за мою помощь. В данной ситуации нужна сила куда более мощная, чем та, которая отнимает энергию твоего сына и дать такую силу я не смогу. Зато может кое-кто другой. Я же, со своей стороны, могу служить лишь проводником, а ты должен пообещать, что взамен полученной для спасения твоего сына силы, впоследствии исполнишь то, что будет тебе предназначено!

– И что же я буду должен сделать и главное для кого? – переспросил Драгомир.

– То, что от тебя потребуют и тому, кому ты дашь обещание. Большего тебе знать не нужно! Да и имеет ли для тебя это сейчас значение, когда на кону стоит жизнь твоего ребёнка и каждая минута на счету? – торопил старик. – Что же ты решишь?

– Я готов дать обещание, только спаси моего ребёнка! – твёрдо сказал, вставший со своего места мужчина.

Старик тоже поднялся, взял лежащий неподалёку нож, которым Драгомир не так давно разделывал тушки животных, и, сделав небольшой порез на свой ладони, протянул нож с удивлением наблюдающему за ним человеком, чьи голубые глаза были полны решимости.

– Сделай такой же порез на своей правой руке, произнеси: «Даю клятву крови» и пожми мою руку!

Некоторое время Драгомир стоял в оцепенении, глядя на уверенный взгляд своего гостя, затем взял в руки нож и с точностью сделал всё, что от него просили. Старик довольно улыбнулся и произнёс:

– Позови сюда свою женщину и не входите к ребёнку, пока я не позову!

Первые лучи солнца стали пробиваться сквозь небольшое окно избы, в которой двое любящих сердец с нетерпением и волнением бились практически в унисон, ожидая каких-либо известий от неизвестного им старца, вызвавшегося помочь их умирающему сыну. Наконец из комнатушки показалась фигура старика, который с нескрываемым удовольствием направился к взволнованным родителям:

– Ваш сын будет жить, очень скоро он пойдет на поправку, можете пойти к нему. Мне же пора отправляться в путь.

Верея тотчас побежала в комнату к своему ребёнку, а Драгомир, наблюдая за направляющимся в сторону выхода человеком, спросил:

– Я так и не узнал твоего имени, старик. Как мне называть того, кто спас моего ребёнка и кому я буду благодарен всю свою жизнь?

– Не думаю, что ты будешь благодарить меня остаток своей жизни, но я назову тебе своё имя – Бальтазар! – сказал с какой-то недоброй улыбкой старик и покинул пристанище человека, в оцепенении провожающего его взглядом.

– Драгомир! – послышался радостный голос Вереи. – Смотри, кто пришёл в себя!

Рядом с сияющей женщиной стоял, опираясь на неё, маленький ослабший мальчик, с удивлением озирающийся по сторонам.

– Еремеюшка, сынок, как ты? – подскочил к ребёнку Драгомир и крепко обнял.

– Папа, а как я оказался дома? Я играл на улице, ко мне подошёл дедушка и сказал, что он твой друг и что ты передал мне угощение, я попробовал вкусную и кисленькую палочку, а потом вдруг проснулся здесь, на кровати и услышал, как ты с ним разговариваешь.

– С кем разговариваю? – начиная что-то понимать и приходя в ужас, спросил Драгомир.

– Со своим другом, с дедушкой, который меня угостил вкусной палочкой от тебя, – уверенно ответил Еремей…

– О чём-то задумался, Олежка? – прервал воспоминания Бальтазар, управляющий машиной и в зеркало наблюдающий за сидящем на заднем сидении черноглазым мужчиной.

– Да так, размышляю о последствиях выбора и о том, насколько отвратительными методами наша братия не брезгует пользоваться, – с отвращением ответил Олег.

– Для достижения результата все методы хороши, а доброта и любовь к ближнему всегда были, есть и будут теми рычагами, на которые проще всего давить, – засмеялся водитель. – Да и к чему все эти воспоминания, после посвящения всё это становится тленом и не должно нас волновать. Или ты до сих пор таишь на меня обиду, мой друг?

– Это не имеет значения! Мы приехали! – ответил Олег, наблюдая сквозь окно автомобиля огромные строения пробуждающегося от первых лучей солнца города, со всей его инфраструктурой и техногенностью, полностью утратившего красоту и первозданность когда-то давно забытого им Мира.

Большая поточная аудитория в университете наполнялась шумом от приходящих и заполняющих ее студентов. Все заходили группами и рассаживались по местам, сопровождая свое появление веселыми разговорами и шутками. Юля каждый день наблюдала за людьми, видела, как меняется их эмоциональное состояние в присутствии других людей или с изменением окружающей обстановки в различных ситуациях. В большой аудитории, где было много яркого внутреннего света, исходящего от молодых и веселящихся людей, Юлии было некомфортно. Это ее отвлекало и поэтому она предпочитала сидеть на переднем ряду, чтобы не замечать всей этой беснующейся палитры красок. В аудиторию зашел преподаватель и после непродолжительной паузы, позволяющей всем успокоиться и сконцентрировать внимание на нем, начал лекцию. Профессор рассказывал о каких-то древних мифах и приданиях, которые всегда были интересны Юлии, но в этот раз ее мысли были заняты абсолютно другими вещами. Она сидела и смотрела на амулет в своих руках, не замечая ничего происходящего вокруг нее.

– Что за безделушка? – послышался шепот одногруппницы, сидящей за спиной.

– Так, подарок, не важно, – зажимая амулет в руке и не оборачиваясь ответила Юля.

– Какой-то странный подарок. Неужели у тебя появился парень? Слышала, тебя видели в ночном клубе: решила наконец-то выйти в люди и сбросить мантию серой мышки? – не успокаивалась надоедливая студентка.

– Не твое дело! – чуть повысив тон, обернулась Юлия.

– Девушки, попрошу не мешать мне вести лекцию и обеспечить тишину. Делить парней и выяснять отношения извольте после занятий, а если вам не интересна нынешняя тема, можете прямо сейчас покинуть аудиторию, – прервал перепалку студенток пожилой преподаватель.

– Да что мне с ней делить-то, Игорь Васильевич: она, небось, и не целовалась-то еще! А, тихоня? – акцентированно громко засмеялась одногруппница и ее смех незамедлительно был поддержан дружным хохотом большей части аудитории.

Юлия непроизвольно сжала амулет посильнее и постаралась подавить возникшее желание выбежать и убежать отсюда, как можно дальше. Бежать, как в ту ночь, ту самую ночь, когда она чуть было не оказалась во власти абсолютно чужих для нее людей, намеревающихся сотворить с ней нечто гнусное, и спасенную до сих пор необъяснимым и не понятным для нее явлением. На девушку волной нахлынули воспоминания, усиленные дружным смехом в ее адрес и Юлю поглотила волна гнева, внутренней вспышки ярости, рвущейся наружу. В этот момент она вдруг ощутила, что зажатый в ее ладошке объект как будто движется или незначительно вибрирует: трудно было понять этот импульс, однозначно было одно – он шевелится. В одночасье забыв про свою злость и всех окружающих вокруг, девушка раскрыла ладонь: на Юлю, как и прежде, смотрела лисья мордочка, но в этот раз отчетливо был заметен звериный оскал, явно символизирующий агрессию. Испугавшись, что кто-то заметит, Юлия незамедлительно спрятала амулет в карман джинсов.