Глава 1

Далила сидела у окошка и наблюдала те звезды, которые были видны, так как с этой стороны дом Кирсановых расположился так, что общее ночное освещение не мешало данному занятию.

Это не был кабинет Хрисанфа, где супруги нередко обитали, и где вместо потолка был доступ к небу: напрямик, либо чаще прозрачный купол, поскольку жена была мерзлява. Там находиться она предпочитала с ним вдовоем. Теперь дети спали, и хотя уже был второй час ночи, Далила решила дождаться мужа во что бы то ни стало. Просто прихоть.

Он не обнаружил её в их спальне, пускай это могло быть для него предсказуемо, Агний, всё же, хотел привыкнуть к обычности: ведь в обычности любящие друг друга люди встают вместе и засыпают вместе. Он инстинктивно побрел к правому крылу и нашёл её дремавшую в глубоком мягком кресле, которое недавно обшил матерей, напоминавшей помесь бархата с чем-то уютным и естественным, но в то же время прочным и лёгким в уходе.

– Такая соня. Может, поставить сюда диванчик?

Она проснулась от его тихих рассуждений и потянула к нему руки и тело в фланелевой пижаме с весёлыми рисунками из зверят и звёзд.

– Не уходи.

– Я только что пришёл.

– Вижу.

Хрисанф усадил её к себе и осторожно покачивал, потому что она, всё-таки полуспала и скорее всего ему так и придётся просидеть восемь часов, чтобы не потревожить её лёгкие невесомые сны.

– Малышка.

– Не говори так.

– Спи-спи.

– Обратись ко мне как к равной.

– Как можно. Ну ничего.

– Что вы делали?

– Тестировали того нового персонажа в той новой игре Калиты.

– Придурки.

– А ты умеешь сравнять нас за долю секунды.

– Было весело?

– Да. Прости.

Далила оторвалась от сонливости и поцеловала его.

– Что лучше: я, или когда меня нет?

Хрисанф не удержался и запустив руки ей в подмышки, прижал к себе и вдохнул в себя запах её волос и сонного тела.

– Конечно, ты! Что за глупый вопрос.

Она почесала кончик его носа и попыталась укрыть обоих вязаным пледом.

– Все говорят, что брак убивает любовь.

– Опять идиотизм. Моя любовь с каждым нашим совместным днем только крепнет.

– Скажешь тоже. Хотя заболтать ты всегда умел здоровски.

Агний отвернулся к окну и нарочито стал игнорировать её ласки.

– Я обиделся.

– Что?

– Не что, а почему.

– Почему?

– Потому что я не умею обижаться, особенно на тебя. Ах, если б я умел, я сейчас надулся бы как индюк, бросал бы двусмысленные взгляды в твою сторону, а потом устроил бы скандал, в завершении которого ты бы ползала у моих ног, просила прощения и сварила бы мне малиновое варенье, ягоды бы до этого сама собрала, обжигая пальцы в колючках. Так бы я хотел.

– Акаары быьылах.

– Ну, конечно. Ведь ползал бы я, а не ты.

– Дабл бакайарошка.

Далила окончательно проснулась, немного заставила себя, и через несколько минут бережно коснулась его подбородка и аккуратно повернула голову мужа лицом к себе.

– Ну, хорошо, я поползаю.

Хрисанф не смог сдержаться и расплылся в улыбке до ушей хоть завязочки пришей.

– Мы, конечно, актёры погорелого театра, но я не могу просто. Прости, что такой простоватый и лох в общем.

Он обнял её и они долго целовались, как будто не виделись несколько месяцев. Далила не стерпела и первая начала растегивать его одежды.

– Это всё потому что ты старый гребаный романтик.

– Не обзывай меня так. Иначе…

– Что? Опять накуксишься?

– Нет (помогает ей себя раздеть).

– Уйдёшь играть в свои гребаные игрушки?

– Нет.

– Ну, Агний!

– Завтра не выпущу тебя из спальни, никуда. Тогда ты скажешь, что я совсем не романтичный.

– Ну, хорошо, сдаюсь. Я просто люблю тебя.

– А я люблю-люблю-люблю!

– Опять попался.

– Ну, хорошо, сдаюсь! Я старый гребаный романтик.

Глава 2

Хрисанф не хотел будить Далилу с утра пораньше, поэтому задержался дома, точнее, в спальне до восьми часов. Потом, всё же, осторожными поцелуями дал времечко, чтобы она постепенно стала потягиваться, зевать и заодно бурчать.

– Можешь убираться. Можешь проскользнуть мимо, как вор, и оставить меня одну с детьми наружу и детьми внутри.

– Нам надо поговорить, дорогая.

– Нет, это мне надо поговорить с тобой, дорогой.

Поскольку женщина опять была беременна, Агний в настоящем был предельно осторожен в постели, то есть, в основном, большинство удовольствия и внимания теперь должно было доставаться ему, а ей стоило просто быть спокойнее и быть просто рядом. Это всё что от неё требовалось.

– Здорово. Значит, мы снова на одной волне.

– Не думаю.

Хрисанф бережно прислонил голову к её животу, чтобы она перестала его в чем-то укорять, хотя поддевки и укоры с её стороны были для него также приятны, как и просто молчание. Всё её существо, существование, манеры, характер, капризы, норов – всё его устраивало до такой степени, что он сам не мог описать, как такое вообще с ним могло произойти.

– Нежность моя, ты вчера так старалась. Что с тобой? Или уже гормоны (из вопроса жене чуть было не перешёл в рассуждение с самим собой, что с ним бывало постоянно ввиду слишком долгого одиночества).

– Вовсе нет.

– Я же вижу.

– А потом скажешь, что я всегда доска доской и ноль инициативы.

– Ты не доска.

Далила несильно потянула его за отросшие волосы. К зиме они посветлели, а потом и вовсе стали чуть ли не прозрачно-белыми как ночной снег. Хрисанф испытывал комплекс и по этому поводу. Так было не ежегодно и не регулярно, но порой внешность Агния немного менялась соответственно погоде. Или настроению. На работе и в людях окружающие думали на разный лад: либо у него генетическая предрасположенность к ранней седине в целом при здоровых густых волосах, либо, что вероятнее, Кирсанов из тех, кто тщательно ухаживает за собой. Далиле это было смешно, но он даже действительно перекрашивался в невызывающего неприметного брюнета, или каштан, чтобы не шокировать публику своими светящимися патлами. С другой стороны, возможность покрасоваться перед Далилой также – очередная череда терзаний и мучений. Дилемма: быть так желаемым собой простолюдином, или быть самым желанным для неё. Хоть плачь.

Далила угорает. Потому что для неё: хорош хоть как.

– Хочешь сказать, что я жирдяйка и свинтус?!

– Ну а чё. Ты же знаешь, что мне нравится всё плотненькое и мягонькое. И жирненькое. Как раз мой вкус!

Далила цокнула языком от возмущения и стала его отталкивать от себя, применяя всю свою физическую силу, но он не отодвинулся ни на сантиметр, а после и вовсе укатился с ней к большому изголовью кровати, свернув себя и её вместе с одеялом в трубочку.

Она промычала в тесном пространстве.

– Добавь "рыхленькое" и я тебя по стенке размажу.

Он засмеялся и обратно выкатил обоих на волю.

– Такая капризная, не могу!

– Агний!

– Да.

Далила, придумывая ответ, прикусывала губы, и всё ещё отталкивала его мягкие сильные руки от себя.