– Какого?.. Что за бред? – в этот момент я почувствовала, как каждая мышца на лице пришла в движение, исказив его. Оставалось в полном недоумении крутить головой в поисках потерянных вещей? Потерянных… зачем мне вообще понадобилось их с себя снимать? С каждой секундой меня все крепче сжимала мертвой хваткой нервозность, дерганное лихорадочное состояние, не способное помочь хоть чем-то никогда и никому. Я почувствовала, как мои губы задрожали от холода, да и пальцы на руках тоже замерзли. Озираясь по сторонам в попытке понять, где сейчас нахожусь, в какой части леса, я развернулась в противоположную сторону и сделала несколько неуверенных шагов, но тут же замерла. Могу поклясться, что слышала тихий, но отчетливый хруст веток, будто кто-то бродит рядом. Я замерла и прислушалась. Но на меня безмолвно смотрела лишь обступившая со всех сторон сплошная стена из елей, сухих разросшихся кустарников, поникших кленов и печальных осин. Тишина. Надо выбираться отсюда поскорее, но куда идти, ведь я так и не знаю, где именно нахожусь? Одно понятно: сюда в прошлом я не забредала, иначе бы запомнила такое странное место. Небольшой клочок тверди, похожий на неровную поляну, покрытую бугорками, по краям которой торчали обломанные тонкие деревца, сухие и скрюченные. Отовсюду вылезли плотные комья сырой земли вперемешку с мертвыми корнями, словно кто-то отменно поработал здесь орудиями земледелия. Только приглядевшись внимательнее, стало совершенно понятно, что столь укромный затерявшийся в чащобе уголок явно был не творением природы, и тот, кто его создал, точно не желал, чтобы поляну могли так просто обнаружить. Зачем же еще понадобилось тогда прятать ее? И от подобных мыслей мне стало окончательно не по себе – одному черту известно, какие секреты таят в себе эти леса, в которых никто, кроме бывших хозяев нашего домика, не удумал поселиться. Закоченевшие ноги и дрожь поторопили меня наконец сойти с места, и я, обхватив плечи руками, скоро двинулась в ранее выбранном направлении. Земля тут оказалась гораздо рыхлее и странно-вязкой, она точно цеплялась за ступни, желая поглотить меня. «Идти быстрее, еще быстрее», – подгоняла саму себя, будто кучер хлыстом лошадь. Какой-то неведомый страх овладел мной, и я уже не шла, а почти бежала, а знакомой дороги или какого-то выхода все не показывалось.
– Моя куртка! – выпалила неожиданно осипшим голосом и бросилась к внезапно и так своевременно найденной пропаже – терпеть холод было просто невозможно.
Прямо среди кустов, запутавшись в безжизненных ветках, напоминавших застывших змеек, висела верхняя одежда, почти полностью перемазанная грязью. Но такая мелочь сейчас волновала меньше всего, поэтому, слегка отряхнув куртку, я без брезгливости накинула ее на себя. Вот бы еще ботинки найти! Но как бы я не осматривалась по сторонам, как бы тщательно не приглядывалась – их нигде не оказывалось. За своим плутанием не заметила, что стало темнеть, а я все продолжала бродить по лесу, время от времени окликая ребят. Но после того, как прошла значительное расстояние – так мне казалось – и наткнулась на собственные следы, я поняла, что хожу по кругу. Бес крутит! Было не до шуток: сумерки сгущались, пальцы онемели так, что их и не ощущала, а я неизвестно где и никто не отзывается на мои крики. Где-то за спиной снова, как на той поляне, хрустнула ветка, потом звук повторился, и вскоре в пропитавшей каждое дерево, каждый лист на нем мрачной тиши отчетливо прозвучал отчетливый звук ломающихся кустарников. Так, словно кто-то упрямо и целенаправленно пробирался через них.
– Ребята, это вы? Я здесь! Долго же вы меня искали, – на мгновение с души свалился тяжеленный камень, и я выдохнула, но радость моя была недолгой.
Из тьмы, накрывшей округу, прямо в лицо пахнуло омерзительным запахом – таким пахнут здоровенные немытые псы, только эта вонь была гораздо сильнее и невыносимее. До ушей донесся непрерывный и очень-очень тихий шепот; спиной ощутила, как за мной кто-то стоит и тут же почувствовала на собственном затылке чье-то горячее дыхание. Это не друзья… Это… Сердце заколотилось с бешеной скоростью, дыхание участилось настолько, что я не успевала хватать ртом остывший воздух. На глазах проступили слезы, а мое тело задрожало. Что это? Рычание? Нет, нет, нет! Не смей оборачиваться! Не смей! Бежать! Я рванула со всех сил вперед, моля бога дать мне выбраться из проклятой чащи. Ноги заплетались и, в конце концов, перестав смотреть, куда ступаю, споткнулась обо что-то и повалилась прямо на землю. Но все на закончилось просто падением – меня ждало дно оврага, куда я быстро скатилась и здорово приложилась головой о камень. Отключилась мгновенно.
– Юля, приди в себя. Куда вы смотрели, придурки?! Как вообще можно было оставить ее одну?
– Ты тоже хороша, нечего нас винить во всем! И знаешь, мне кажется, Юльке нужен хороший специалист, с ней явно что-то не то в последнее время.
– Надо было мне настоять на том, чтобы она пошла с нами.
– Естественно, надо было.
Очнулась я от громких и горячих споров между ребятами. Кряхтя, открыла глаза и поняла, что нахожусь в гостиной домика.
– Ч-то случилось? – приложив руку к макушке, попыталась встать с дивана. – Моя голова… вот дьявол! Как же болит.
– Ну, наконец-то! – всплеснула руками Сонька и тут же пригвоздила меня обратно к тахте. – Лежи и не вставай, а я принесу тебе чистую одежду и таз с водой. Нет, воду принесут мальчики, да? – она повернулась к Ярику и Нику и грозно уставилась на них.
По всему их виду стало ясно, что какое-никакое чувство вины их все же гложило, и они без лишних разговоров отправились выполнять поручение Сони. Положение, когда становлюсь объектом чьих-нибудь неудобств или проблем, мне всегда не очень-то нравилось, потому настояла на том, что хлопотать и возиться со мной не надо – сама в состоянии и обмыться, и переодеться. Голова гудела и была будто из чугуна сделана – тяжелая, едва подъемная, но, преодолев малоприятные ощущения, я все же села, откинулась на спинку дивана и окинула комнату взглядом. Гостиную окутывал мягкий желтый свет лампы, камин тоже исправно горел, отдавая свое тепло комнате, и я поймала себя на мысли, что чертовски рада оказаться сейчас хотя бы здесь, в стенах этой хижины, а не там… Но это место начинает меня сводить с ума окончательно, а лес – клянусь, он «говорит» со мной, если только это не плод моего сознания. В окно заглядывала угрюмая темнота, и меня передернуло от осознания, что могла бы в ней в это время бродить до сих пор.
– Сколько же я была в отключке?
– Пару часов точно. Хорошо, голова цела осталась, но шишка определенно теперь будет. Может, обезболивающее дать? Всяко легче станет.
– Обойдусь, – мне оставалось продолжать разыгрывать спектакль под названием «Все в полном порядке» и не вызывать излишней тревоги у ребят. Хотя, как не вызвать ее, если меня притащили домой в таком состоянии? Но никому точно не стоит знать, что я видела в чаще. А что я видела?..
– Я осмотрела тебя, и вроде нигде нет порезов и ран, – как-то заговорчески продолжила подруга, и этот тон мне сразу не понравился. Она осеклась и, вытащив из-за тахты куртку, протянула ее мне, – Но тогда откуда на одежде вот это? Она явно не твоя.
Меж грязных пятен на плотной ткани выглядывали размазанные следы крови, не очень яркие, смешанные с земляными разводами, но не было никаких сомнений, что это – кровь. Осторожно прикоснувшись к собственной куртке с чувством брезгливости, я удивленно глянула на Соньку и в растерянности помотала головой – для меня увиденное оказалось таким же неожиданным и пугающим, как и для нее. Я не знала, что ответить, и что творится – тоже не знала.
– Так, ладно, вот ваша вода, и если на этом все, то я хотел бы пойти к себе и заняться более приятными делами, – в дверном проеме появился несущий таз Никита и Ярик с целой горой каких-то одеял и полотенец, – а то эта беготня по лесу меня вымотала. Юля, если тебе еще раз взбредет в голову выкинуть нечто подобное, только скажи, и я, как друг, привяжу тебя к батарее. Ради всеобщего блага.
