Где-то через час я осмеливаюсь спросить:

– У тебя есть парень?

Она машинально морщит лоб, по-прежнему не глядя на меня. Ладно, возможно, я чутка перестарался с откровенностью.

– Зачем нужен парень, когда есть Мистангет?

– Хороший вопрос. Может, для того, чтобы обниматься под одеялом?

– Мы с Мистангет тоже обнимаемся под одеялом! – возмущается она.

– Но вы обнимаетесь в другом смысле. Надеюсь, по крайней мере, – шучу я.

Она замирает, и я начинаю опасаться, что зашел слишком далеко.

– Не волнуйся за меня, Лоан. В этом плане у меня все в порядке, – говорит она твердо, давая понять, что на этом тема закрыта.

Хорошо. В растерянности я замолкаю и начинаю собирать книжный шкаф из ИКЕА. Она быстро находит новую тему для разговора, и это полностью меня устраивает.

Удивительно, но с ней легко общаться. Виолетта из тех людей, кому достаточно одного взгляда, чтобы заключить вас в свои объятия и больше никогда из них не выпускать. Эти люди опасны – непроизвольно, но они удерживают вас в своей власти. И, увы, вам это даже нравится.

Я расспрашиваю ее о дизайне, и, ставя пирог в духовку, она признается, что мечтает построить карьеру в сфере нижнего женского белья. Стоп, что? Я правильно услышал? Учитывая эмоции, которые я сейчас испытываю, видимо, да.

– Правда?

– Правда. Почему тебя это удивляет?

– Не знаю.

Она окидывает меня загадочным взглядом, и я улыбаюсь. Я обожаю женское белье и потому нахожу это сексуальным. Я думаю о Люси и о том, что на ней надето под формой медсестры. Надеюсь, когда она вернется, я еще не буду спать…

Настенные часы показывают двенадцать часов десять минут. Я почти закончил собирать мебель. Мне жарко от физической нагрузки и включенного на полную катушку отопления. Не осознавая этого, я тянусь руками к вороту футболки, чтобы снять ее. Едва я понимаю, что делаю, я тут же замираю. Ни за что не стану снимать футболку. Уж лучше сдохну от жары, чем сделаю это.

– Почему ты это делаешь? – отвлекает меня она.

Я оборачиваюсь, не понимая, о чем она.

– Почему я делаю что?

– Помогаешь мне.

Я пожимаю плечами. Мне кажется, причина очевидна. В конце концов, помогать людям – это моя работа.

– Потому что мне нравится протягивать руку помощи.

Я поворачиваюсь к ней спиной, сосредоточенно вкручивая последние винтики.

– И все же, – продолжает Виолетта, – пока я не заставила тебя говорить, там, в лифте, казалось, что ты меня остерегаешься. Я подумала и пришла к выводу, что есть только два возможных объяснения этой твоей неожиданной доброты.

Я качаю головой, одновременно закрепляя второй винт. Мне хочется засмеяться себе под нос. Она говорит: подумала и пришла к выводу. Ясное дело, теперь мне интересно.

– Слушаю тебя.

– Ты либо мазохист, либо безумец, который по какой-то причине, берущей свое начало в печальном прошлом, как магнитом притягивает к себе сумасшедших вроде меня.

Я медленно киваю, делая вид, что рассматриваю вопрос со всех сторон. Вообще, если бы мне пришлось выбирать между этими двумя вариантами, я, наверное, склонился к первому. Хоть я и не думаю, что находиться в ее компании – это пытка.

Виолетта за моей спиной начинает терять терпение.

– Ну как? Мазохизм или печальное прошлое?

– У меня тоже есть версия, – говорю я, наконец выпрямляясь. – Ты смотришь слишком много сериалов.

Она озорно и широко улыбается.

– Ну же, просто ответь на вопрос.

Я закатываю глаза. Боже мой, она от меня не отстанет.

– Какой же это идиотский вопрос.

– Ничего себе, какой ты остроумный! – издевается она. – Завидую.

Эта

девчонка

просто

чокнутая.

– Хорошо, – выдыхаю я, – я вел себя сдержанно во время нашей первой встречи в лифте, потому что я всегда такой с незнакомыми мне людьми. Мне не так-то легко кому-то открыться.

Она медленно рассматривает меня, явно озадаченная. Я пожимаю плечами, бросая отвертку на диван. Моих друзей действительно можно пересчитать по пальцам одной руки, но я на сто процентов в них уверен.

– Когда ты стала паниковать и вообще без передышки рассказывать мне о своей жизни, я подумал: «Откуда эта девушка?» Потом: «Хочу узнать о ней больше». Знаю, это глупо, и, возможно, я только подтвержу твои подозрения о том, что я маньяк, но тогда я понял, что мы могли бы поладить.

Задним числом я понимаю, что мои слова звучат нелепо. Мне неловко из-за того, что я только что сказал: она наверняка подумает, что я какой-то старик. Но в глубине души я уверен, что она понимает, что я имею в виду. Она понимает, что это была платоническая любовь с первого взгляда.

– И что же тебя убедило? Признайся, моя история про экзамен.

Я искренне смеюсь и облегченно провожу рукой по волосам.

– Типа того. Но я сказал бы, что это были твоя откровенность, неловкость и цветочный аромат, вместе взятые. И, разумеется, куда ж без твоих зеленых шорт с пайетками.

Ее улыбка становится все шире и шире, и мне интересно, куда она, растянувшаяся уже на половину ее лица, расползется. Она убирает за ухо прядь волос и скрещивает руки, щурясь и ухмыляясь.

– Лоан Милле… Мне кажется, или ты признаешься мне в любви?

Я снова смеюсь и, прижав к груди руку, говорю:

– Сожалею, но мое сердце уже занято.

Вот и вечер пятницы.

Неделя пролетела просто с нереальной скоростью! Все просто: я не видела, как она проходит. Я вообще мало чего видела, и в это число не вошли ни Лоан, ни Клеман. Первый после своего возвращения был очень занят в части, а второй всю неделю сдавал устные экзамены. В общем, на пять дней я застряла наедине с Зои.

Повторяю. Пять. Дней.

К счастью, наступили выходные. Как мы и договаривались, сегодня вечером мы идем в клуб. Я толкаю дверь ЭСМОД и смотрю на свои часы, кутаясь в шарф. Сейчас половина девятого. Если потороплюсь, то даже успею вовремя со всеми встретиться… Я закатываю глаза от своих мыслей. Кого я обманываю? Все мы знаем, что всякий раз, когда Виолетта говорит: «Если я потороплюсь», – в конце концов она обязательно опаздывает.

Я пишу Лоану сообщение и спрашиваю, где он. Ответ не заставляет себя долго ждать: «В пути. Иду за тобой».

– Виолетта?

Я подпрыгиваю, будто меня застали на месте преступления, и оборачиваюсь. И тут же успокаиваюсь, видя эти серые глаза. Улыбаясь, я подхожу к Клеману, приятно удивленная встречей и тем, что он ждал меня.

– Добрый вечер, прекрасный незнакомец. Что вы тут делаете?

Он улыбается мне в ответ, пряча руки в пальто.

– Пришел украсть тебя, конечно же. На повестке дня: мороженое хааген-даз на Елисейских и поездка на колесе обозрения. Чтобы ты могла прильнуть ко мне, а я – до неприличия этим насладиться.

Мы на одной высоте. Он выше меня лишь на пару сантиметров, но я все равно всегда смущаюсь рядом с ним. Клеман кажется настолько идеальным, что рядом с ним мне с моими диспраксией и вечной болтовней страшно ошибиться. Вот черт, я повторяю за Лоаном его глупые словечки! Так или иначе, я до сих пор немного сдерживаюсь при Клемане: не хочу, чтобы он сразу испугался.

– С удовольствием бы прильнула к тебе, но… сегодня я встречаюсь с друзьями.

Он хмурится и прячет замерзшие руки в карманах моей куртки. Его лицо в нескольких сантиметрах от моего. Я уже говорила, как сильно он мне нравится?

– Понимаю, но обычно похититель не интересуется мнением своей жертвы…

Я весело заглядываю ему прямо в глаза. Пусть мы не так часто виделись, но мы постоянно болтали по телефону, когда у него было на это время. Иногда мне кажется, что мы вместе уже целую вечность, хотя технически мы еще не встречаемся, потому что до сих пор не поцеловались. Интересно, чего он ждет…

– И правда. Надеюсь, у тебя достаточно большой багажник.

– Обожаю тебя, Виолетта, – говорит он. Это признание, которое он явно не собирался сейчас делать.