Здесь жил Парис, ведомый божественной Афродитой. Здесь живёт Чулпан Зариф, ведомая божественной Чулпан. Сейчас её богиня воплотилась в едином Аллахе. Ибо она была ипостасью самого Единого. И миллиарды людей снова поклоняются ей. И татарская поэтесса, потомок славных булгар, живущая в Турции, поёт свои песни устами богини. И гимны любви, воспеваемые ею, снова наполняют людей божественным и плотским. И я ей верю, потому что вера, живущая в нас, она и есть любовь. Мы поклоняемся Аллаху, Богу, Будде, мы молимся на разных языках, но вера в нас одна. Мы верим, потому что любим. И мы любим, потому что верим.
Своей я веры не забуду,
Пока я верю – я жива.
Об остальном не спрашивай,
Пока жива – любить я буду!..
И она творит любя. Она любит людей, она любит свою родину, она любит Турцию, она любит Азербайджан. Читая эту книгу, мне даже показалось, что судьбу Чулпан направляет какое-то провидение. С помощью интуиции иль какого-то шестого чувства она в своих стихах заранее описывает то, что ещё не свершилось. В цикле «Мой караван шагает к солнцу» (1987) она предсказала свою будущую жизнь в Турции…
В её поэзии чувствуется некая система. Если не считать раннюю лирику, написанную в юношестве, всё её творчество состоит из стихотворных циклов. Читая эти циклы, можно проследить весь жизненный путь автора. В зависимости от состояния души и места проживания поэтессы меняются краски и образы… Но не меняется музыка этих стихов! А они очень музыкальны. Если в её ранних стихах мы чувствуем запах ели, клёна, черёмухи, рябины или берёзы, то в стихах, написанных в Турции, этот запах заменяется ароматом апельсинов, оливок, чинар… Запахом моря. Но ни краски, ни запахи, ни музыка не меняют суть её стихов. Они могут быть написаны и в Казани, и на берегу Эгейского моря, и в Баку. Где угодно. Однако объект поклонения в них всегда один и тот же – любовь. Или то, во что верит любящий человек.
Я не хотел бы её творчество сравнивать с чьей-либо. Она сумела создать свой стиль и её место в литературе должно определяться именно этой своеобразностью стиля. Конечно, её тема – это вечная тема. На тему любви писали почти все великие поэты. Кажется, что в этой теме нет ничего нового. Но поэт – детище своего времени. И каждый поэт в своём творчестве хочет пересказать старую истину по-своему. Кому-то это удаётся, кому-то нет. По-моему, в этом смысле Чулпан повезло. Циклы, входящие в данную книгу, – «Мой караван шагает к солнцу» (1987), «Я – твой спутник в дальнем караване» (1987–1988), «Одиночество на сто лет» (1988–1989), «И были так же смуглыми ладони…» (1988–1990), «Я снова хочу в Баку» (1990–1992), «Горы во мгле» (1991), «Вяз да орех» (1991), «Бег» (1991–1992) «Про разных богов» (1993–1994) «Песнь камней» (1994–1998), «Апельсиновая осень», «И даль земли, и близость всех планет…» – подтверждают моё мнение в совершенстве. Мне кажется, если кто-нибудь когда-нибудь будет писать о татарской поэзии XXI века (и, думаю, не только о татарской), то обязательно заговорит и о прекрасной поэтессе Чулпан Зариф. О её своеобразной поэзии, присущей только ей. Потому что она своим талантом перешагнула границы Татарстана, перешагнула границы России. Её поэзию любят и ценят в тюркских странах. Особенно в Турции и Азербайджане. Как мне известно, в Турции в основном издавались её стихи, написанные на турецком языке. Но литературные журналы Азербайджана печатали переводы её стихов, написанных и на турецком, и на русском (журналы «Улу Чинар», «Улдуз»). Наверное, есть и другие переводы. Безусловно, будут и новые. Чулпан Зариф из тех, кого всегда вспоминают. Внучка великих булгар и воплощение Богини Любви. Учёный и поэт. Достойная дочь своего народа. Читающие её стихи, несомненно её любят, вспоминают и отзываются о ней с теплотой и сердечностью. А люди вспоминают только тех, кого любят:
Вскоре, с годами, может,
Чувства станут сильней.
И если не ты, то кто же
Вспомнит обо мне?!.
Эльхан Зал Караханлы,
азербайджанский поэт, редактор журналов «Улу Чинар» и «Улдуз»
Баку, сентябрь 2011
Молитва любви
(1985–1986)
Разочарование
Желая грусть свою рассеять,
Тропою узкою, осенней,
Шурша листвой пройдусь.
Где вы, единственные силы,
Которые отнять смогли бы
Тоску мою и грусть?
Я верила, что эта осень
Не будет трогать листья вовсе,
И пятки жечь не будет мне мороз.
И вовсе не ждала мгновений,
Когда увижу ранний иней
На клумбах вместо роз.
Смотрела молча я, босая,
Как осень листья разбросала,
И прошептала: «Пусть…»
Я не нашла такие силы,
Которые отнять смогли бы
Тоску мою и грусть.
1985
* * *
Не лей напрасно слёзы,
Душу не мучай свою.
Хочешь, поймаю звёзды,
Песенку, хочешь, спою?
А хочешь, ночную прохладу
Дыханьем согрею своим?
Лишь слёзы не лей, не надо,
Ты знаешь, не рада я им…
1985
* * *
Мы с тобой вдвоём недолго были,
Рано расставанье к нам пришло.
Виновата в этом я ли, ты ли,
Только всё, как не было, ушло.
Может, часто мы с тобой грустили
И друг друга ждали у окна.
Виновата в этом я ли, ты ли,
Только ты – один и я – одна…
1985
* * *
Ну хочешь, за тебя на битву встану?
И в этой битве я не струшу, не устану,
А лишь себя отдам,
чтоб был свободным ты…
1985
* * *
…А я ведь что старая липа,
Седая декабрьская липа,
И снег мои плечи засыпал.
Лайма Ливена
Молча кутаясь в белую шаль,
Ты стоишь, как декабрьская липа.
Словно снег твои плечи засыпал,
Как и ту одинокую даль.
А холодным дыханием ветер
Рвёт седые концы твоей шали,
Плечи женственные обнажая,
Словно верности тонкие нити.
Сколько нежности, – боже! – на свете…
1985
* * *
Почему я и после разлуки
По твоим направляюсь следам?
И к тебе лишь протянуты руки,
И тебя лишь зову я всегда?..
Почему же забыть я не в силах
Наш прошедший, потерянный путь?
Ведь тебя не вернуть мне, любимый,
И любовь мне твою не вернуть…
Почему я иду по дороге,
Забывая тебя навсегда?
Ведь мои непослушные ноги
Вновь бредут по знакомым следам…
1985
Твоя усталая рука
Отцу посвящаю
С тобой я часто ладила и не ладила.
Снимая боли бывшие и не бывшие,
Твоя усталая рука меня погладила,
Твоя рука, покой забывшая…
Твоя усталая рука меня погладила,
Зимой вселяя в душу лето.
С тобой я часто ладила и не ладила…
И я прошу прощения за это.
1986
* * *
Наверное, всё это было…
А может быть, и показалось.
Но отчего я не забыла,
Как губ твоих слегка касалась
И их тепло во мне осталось…
Когда волос овсяных локон
Слегка погладила рукою,
Грустя о чём-нибудь далёком,
Тебе запомнилась такою.
