- Долг платежом красен.
Прикрылся полотенцем.
- Не вытереть спинку?
Дева не уходила, продолжая с загадочной улыбкой меня разглядывать.
Наконец, дверь закрылась, я растер тело, и, обвязав полотенце вокруг пояса, направился из ванной комнаты на балкон.
Решительности моей как не бывало!..
Наташа задумчиво ожидала завершения, задуманного ею же сценария.
Обратилась лицом ко мне, но насмешливость в глазах исчезла без остатка, сменившись тревожным ожиданием, даже некоторым испугом.
Очевидно, она зашла слишком далеко, и не знала, как выйти из всего этого, не знал это и я...
Мне было известно о ней многое, в том числе некоторые интимные подробности, что делало меня хозяином положения.
Например, то, что Наташка легко сходилась с парнями, но быстро их бросала.
Что-то у нее не ладилось с ними.
Как-то (в той жизни) она спросила меня, что я испытываю в финале близости с мужчинами, и после моего неохотного описания того, что трудно, да и невозможно описать, была крайне обескуражена...
А еще раньше она как-то проговорилась, но не стала углубляться в подробности, что в юности с ней произошли нехорошие вещи, связанные с насилием, что, очевидно, и отложило отпечаток на ее отношение к мужчинам.
В некотором раздумье смотрел в эти полные сомнения глаза словно вопрошающие: 'Может быть, ты именно тот, кто снимет с меня это проклятье?'
Мужское и женское во мне разрывало на части.
И хотя плоть откровенно ее желала, срывая тормоза, мне стало даже боязно (страх первого соития?), я ведь никогда 'этого' не делал, мужской опыт напрочь отсутствовал (вернее, не сохранился в памяти), а женская память - совсем иное.
В это время наши же тела, не спрашивая, сами взяли инициативу на себя.
Руки легли на плечи девушки, приближая влажные приоткрывшиеся губы.
Два тела задохнулись в поцелуе.
Халат девушки, медленно сполз, приоткрыв, сначала вырвавшиеся на свободу груди, затем талию, немного задержался на бедрах и, наконец, мягко пал к ногам...
Спустя некоторое время, увлеченные любовники, обнаружили, что одежды давно уже не укрывают их тела, и они обнаженные целуются на балконе, на виду у всего города.
Переместились в комнату и вновь устремились друг к другу...
Я находился в преддверии самого загадочного, самого непостижимого и желанного действа на земле, неотвратимо надвигающегося, и ничто на свете уже не могло помешать, при том, что все было как бы внове, полно тайн и ожиданий...
Девушка охнула, затрепетала, ее ноги подогнулись, откинулась на постель.
Непередаваемая картина - распростертая женщина в ожидании любви!..
Разбросанные волосы, бездонные глаза!..
Застыл в оцепенении, не в состоянии постичь.
Достойное кисти художника тоненькое стройное безупречной формы тело, изумительные плавные линии!
И вдруг (какой контраст!) - эти разметавшиеся груди, неожиданно полные, роскошные!
Тем комичнее выглядел я, расстреливающий глазами ее красы, стоя над ней, с нелепо торчащей частью меня...
- Иди ко мне! - ее просьба, сняла оцепенение.
Все, что происходило в дальнейшем, стало странным сочетанием (или противоборством?) во мне мужского и женского начал.
Лишенный собственного опыта, я то следовал мудрым подсказкам женской памяти, то срывался на торопливость мужских притязаний, то выбирал нечто иное (третье), что на уровне подсознания впитывало весь предыдущий опыт поколений.
Порой мне казалось, что мужская память, тоже потихоньку просачивается в меня...
Но было еще одно - и это было самое невероятное!
Во мне вдруг проявилась зеркальность ощущений (двойственность).
Похоже, метаморфоза, приключившаяся с плотью, сыграла со мной злую шутку, впрочем, как считать.
Постигая собственные чувства, я одновременно и вполне определенно переживал ощущения девушки (как свои), будто это моего тела касались мужские руки и губы.
Более того, я, безусловно, знал, как мне действовать - казалось, существовал некий клубок чувственной нити, ведущий меня по лабиринту ее ощущений, безошибочно находя единственно правильный путь.
