...Приведенные ниже записи я прочитала в дневнике Оли.

  Разбирала бумаги по просьбе ее мамы, надеющейся, что они прольют хоть какой-то свет на ее странное исчезновение, и наткнулась на дневник.

  Эти записи не имели даты, как все остальные, а просто продолжили последние записи от 28 августа. Я не стала пока никому показывать их в силу фантастичности, в ожидании, в надежде, что в ближайшее время все и так прояснится.

  Будучи ее ближайшей подругой, я видела и хорошо знала персонажей этих записей, более того все, что касалось меня, нашей яркой короткой любви с Алешей, глубоко потрясшей меня, удивительным образом соответствует действительности.

  Еще одна странность - почерк в конце этих записей отличался от того, что был в начале. И вот еще что. Меня поразила откровенность, с которой Оля описывает любовные отношения, физиологический их аспект, чего раньше за ней не водилось...

  I

   ...Я шла по перрону на электричку в дурном расположении духа не выспавшаяся, не ожидая ничего хорошего от этого раннего солнечного утра, явно не соответствующего моему настроению.

  Что называется, тащилась, едва передвигая ноги.

  Виной тому была нелепо проведенная бессонная ночь. За мной шел некто, бросая на меня длинную тень.

   Включила боковое зрение. Это был симпатичный темноволосый молодой человек, которого я автоматически отметила еще у билетных касс. Он шел, хмуро глядя себе под ноги, совершенно не замечая меня.

  Мне-то было все равно, мое же тело взбунтовалось.

  Ну, уж нет! Где делась усталость!

  Выпрямленная спинка, втянутый живот, небрежная раскачка бедер, отпущенные на свободу ягодицы - ожившее танцующее тело бодро 'завышивало' впереди, я же понуро поплелась следом.

  Как и предполагалось, результат не замедлил сказаться.

  По крайней мере, когда я зашла в вагон, юноша последовал за мной.

  Какие же все-таки они (мужчины) одинаковые, играющий зад, прыгающие груди, что еще надо? Где уж тут место душе?

  Даже на лицо не глянул!

  Чего добилась? Кому и что доказала?

  Если бы я только знала, какие это будет иметь последствия!..

  Села в начале пустого вагона, поставила рядом на сиденье сумку, дабы юный любитель задниц не пристроился рядом.

  А он и не собирался. Прошел дальше и сел неподалеку от меня (через проход), чтобы я была у него на виду, и открыл книгу, всем своим видом показывая, что ему не до меня...

  Прикрыла глаза, предвкушая возможность поспать, наконец - впереди ждала многочасовая дорога, а пока сквозь прикрытые ресницы разглядывала своего неожиданного попутчика.

  У него было худощавое отрытое загоревшее лицо с большими темными, почему-то грустными глазами, похоже, его ночь тоже не задалась.

  С удовольствием смотрела на него, все же не напрасно старалось тело, но мысли потихоньку обратились в недавнее прошлое - бездарно проведенную ночь...

  Вчера я так и не сумела объясниться с Сережей. Он чувствовал, что я отодвигаюсь от него, и уже не знал, как мне угодить. И любимые конфеты, и легкий коньяк, и виноград, и любимая музыка не радовали меня. Не знала, как начать неприятный разговор.

  Видя мою отстраненность, Сергей догадывался, о чем я не решаюсь заговорить, мрачнел и запивал тревогу коньяком.

  Взял меня за руки - его большие серые встревоженные глаза пытались проникнуть в меня, в мои мысли.

  В них - такая мольба и боль, что решительные слова застревали в горле.

  Милый, добрый, ласковый мальчик. Ведь его невозможно не любить, он достоин любви.

  Ему, увы, не дано стать искусным любовником, но он меня любил, любил без оглядки, без условий, просто любил. Любил, как мог.

  Год назад я и не мечтала бы о другом. Если бы не Игорь.

  Хотя внешне Игорь ему проигрывал. Сережа - высокий спортивный красавец - легко и просто шел по жизни, источая спокойствие и уверенность, заражая и заряжая окружающих.

  Находиться рядом было одно удовольствие под дождем завистливых ли, восхищенных, но никогда не равнодушных взглядов.

  При этом Сережа не задирал нос, был прост и дружелюбен со всеми, со мной же был ласков, нежен, предупредителен, опекал и защищал, как мог. Короче, с ним я была бы, как за каменной стеной.

  Беда состояла в том, что я его не любила. И что мне его красота? Хвастаться перед подругами? Душа то ведь молчит, и что ей нужно? Да и не хотелось морочить голову - он заслуживал лучшего...

  Время шло, а я так и не решилась.

  Уходить было поздно, предложила лечь, на что он с пьяной легкостью согласился и направился в ванную.

  Устала от сомнений и нерешительности, хотелось спать. Плоть же соскучившись по любви, возражала, томилась ожиданием. А Сережа, как назло, застрял надолго...