Альфа Камила медленно склонилась к земле и провела морщинистыми пальцами по лепесткам выглядывающего из-под скамейки хрупкого цветка. Аврора не знала его названия, хотя постоянно видела эти мелкие жёлтые цветочки в садах Флоры. Они росли в тени, росли на солнце, не боялись ни дождя, ни града и замечательно пахли. Это был всего лишь запах травы, но такой яркий, такой запоминающийся, что невозможно было представить без него прогулку по весеннему парку.
– Не знаю, – наконец сказала Альфа Камила, – однако наследника нужно спасти. Да поможет нам Ангел.
Воздух звенел от напряжения.
Девочка снова плакала. Эстель едва заставила себя сесть в постели. Выбралась из-под тонкого одеяла – всё равно от него никакого толку, зажгла лампу и склонилась над колыбелью. Два блестящих глаза глядели на неё снизу вверх. После секундной передышки ребёнок вновь зашёлся криком. Эстель поставила лампу на тумбу, обречённо опустилась на грубый деревянный пол у кроватки и тоже заплакала.
Она могла бы долго так сидеть, если бы сквозняк не пронзал колючим холодом до самых костей. Тогда она поднялась, сжав зубы, взяла беспокойную девочку на руки и приложила к груди. Маленькая Вероника продолжала кричать, хватаясь ручками за шею Эстель; слёзы текли по пылающим щекам младенца. Но Эстель не оставалось ничего иного, кроме как пытаться убаюкать её песнями и уговорами, как она делала вчера, и за день до этого, и за два дня. Она не знала, как облегчить страдания ребёнка, и было спросить некого.
За грязным окном бушевало море, и можно было различить призрачную белую пену на тёмных гребешках волн. Снега не было, так далеко на юге он не выпадал, но и без него было ясно: пришла зима. Рыбацкая лачуга под скалой сотрясалась от порывов безжалостного ветра. Он жадно трепал ставни, рвался в дверь, зловеще завывал в трубе. Эстель поёжилась и только теперь заметила, что маленький костерок в печи снова погас. У неё почти не осталось ни дров, ни еды. Когда же придёт следующая посылка? Сколько ещё им оставаться здесь?
Вероника постоянно кричала и привлекала внимание. Из-за неё им пришлось одну за другой сменить несколько деревень, пока Альфа Камила не отыскала для Эстель эту хижину на краю земли. Казалось, никого не интересовал пустынный каменистый берег Тёплого моря, и солдат Линчева и Роттера не было поблизости. Здесь Эстель с Вероникой временно были в безопасности, но одиночество, отсутствие известий о семье и ситуации в стране и изнуряющий плач ребёнка измучили Эстель даже сильнее, чем постоянные перемены места.
Она пригладила волосинки на голове девочки, крепко прижала её к себе и тихо запела:
Небо склонилось над головою,
Я засыпаю рядом с тобою,
Звёзды сияют для нас…
Чистое небо, добрые звёзды,
Ночь опустилась, так уже поздно,
Не открывай глаз.
Песенки эльфов, звук колокольцев
Если услышишь, спи и не бойся —
Воздух тебе в друзья.
Жар саламандры если почуешь,
Спи и не бойся, искру задуешь —
Огонь тебе в друзья.
И не пугайся во тьме шуршанья,
Гномы играют так с малышами —
Земля тебе в друзья.
Спи не и бойся, если русалки
Зовут тебя в прятки играть и салки —
Вода тебе в друзья…
Ласковой ночи, спокойной ночи,
Спи моя радость, малютка-дочка,
Ангел укроет нас,
Не открывай глаз.
Но всё было бесполезно: младенец продолжал хныкать. Эстель терпеливо допела колыбельную и успела снова растопить огонь в печке, когда Вероника вдруг затихла. Лишь тогда Эстель различила среди шёпота морских волн резкие окрики и топот. Она торопливо подошла к пыльному оконцу и прильнула лбом к ледяному стеклу.
Туманную тьму прорезали яркие лучи фонарей, подсветили берег и воду – неясные тени бродили всего в нескольких метрах от хижины. О, она знала, кто это! «Бежать!» – подумала Эстель. Но… ей не хотелось бежать. Да и что они могли сделать ей теперь, когда у неё и так уже ничего не осталось? Она не королева, не Эстель Амейн. Флориендейл погиб, и это она погубила его!
Нет, бежать было поздно – и некуда. Её нигде не ждут. Эстель давно уже не получала новостей от матери и Альфы и почти не сомневалась, что Алилут, где они скрывались, пал, как пали перед этим обе столицы. Тогда к чему эти бессмысленные прятки?
Дверь не распахнулась от удара ноги, как снилось иногда Эстель в тёмных кошмарах. Просто щёлкнул бесполезный замок, и солдаты в тёмном камуфляже тут же наводнили последнее убежище королевы. Один из них вёл перед собой молодую женщину: её тёмные косы растрепались, лицо было в ссадинах, одежда разорвана. Грязные ноги кровоточили: мужчины заставили её идти босиком по острым камням.
– Аврора! – воскликнула Эстель.
– Я пыталась… – заговорила магистр, но солдат дёрнул её за связанные запястья, заставляя замолчать.
Они расступились, пропуская вперёд своего командира. Он был в таком же камуфляже, только неизменные перчатки ярким пятном выделялись на тёмном фоне. И лицо… Это было обычное лицо: глубоко посаженные насмешливые глаза, тонкий прямой нос, слишком полные для мужчины губы. Не оно внушало Эстель ужас, а то, что скрывалось за ним – злая душа и сладкие, насквозь лживые речи, которые он источал медленно, словно яд, смакуя каждое слово.
Роттер протянул к ней руки в перчатках и замер. Эстель уставилась на красные пальцы и почти перестала дышать.
– Дай, – потребовал он.
Эстель парализовало от страха: она совершенно не понимала, чего он от неё хочет. Один из солдат шагнул к ней, но Роттер жестом остановил его.
– Дай мне ребёнка.
Эстель вздрогнула, метнулась в сторону, но бежать было некуда. Некуда!
Тогда она развернулась к Роттеру спиной, бросилась на пол и зажала уши. Сейчас, сейчас они выстрелят… Почему они не стреляют?!
– Мы не убьём вас, – сказал кто-то.
– Вы… нет?! – вырвалось у Авроры. Эстель услышала, как магистр вскрикнула от последовавшего удара.
– Ты наша пленница, Эстель, ты и твой ребёнок, – спокойно подтвердил голос Роттера. – Да, это правда, мы не собираемся вас убивать. Всего лишь арестуем. Впрочем, молочных рек и кисельных берегов обещать не берусь. Скоро сама станешь умолять, чтобы это кончилось. А мы? Не знаю, может быть, тогда мы прекратим твои мучения, а может и нет.
– За что вы нас так ненавидите? – глухо спросила Эстель.
Роттер усмехнулся.
– Ненависть? Что ты! Тебя я не ненавижу, милая. Я был бы к тебе абсолютно безразличен, если бы ты не стояла у меня на пути. Впрочем, скоро так оно и будет.
Тихий стон Авроры напомнил Эстель о вопросе, который она одновременно жаждала и боялась задать.
– Да, – произнёс Роттер, как будто поймал её мысль в воздухе, – твои друзья – их больше нет. Мы взяли Алилут, но они не захотели пасть передо мной на коленочки, вот как ты сейчас, так что пришлось их уничтожить. Всех.
Эстель, наверное, должна была отреагировать – но не смогла издать ни звука. В душе не осталось ни боли, ни страха, только абсолютная пустота, вакуум. На мгновение ей померещилось, что она уже не живёт, а смотрит на происходящее как бы со стороны, и собственная нелепая, скорчившаяся на полу фигура в серых тряпках поразила Эстель. Нет, это не может быть она!..
В детстве ей больше всего на свете хотелось поскорее стать королевой, чтобы принимать у себя гостей и путешествовать по городам и деревням. Эстель хотелось дарить подданным Флориендейла улыбки и помогать в решении даже самых мелких неурядиц. А какие платья она рисовала в своём воображении! И мечты сбылись, она получила всё: и платья, и гостей, и путешествия. И неурядицы… Как жаль, что Эстель тогда ещё не догадывалась – не всякую размолвку можно разрешить улыбкой.
