«Идиот, ты мог стать чьим-то ужином». – Если бы существо схватило его в земном обличье, то перекусило бы прежде, чем он успел бы перевоплотиться.

А если оно нападет на лагерь, то будет уже не важно, что это за тварь и откуда она взялась. Она могла убить большинство корданцев до того, как они успеют скрыться в джунглях. Лун должен был их предупредить.

Вот только он не мог просто прибежать в лагерь с криками и поднять тревогу. Если он скажет, что видел ее ночью, сидя у реки… Нет, он слышал, что в лагере было уже не так тихо, как когда он уходил. Ночь выдалась теплая, и другие наверняка тоже сидели или спали под открытым небом. И они скажут, что ничего не видели. Его слова покажутся такими же ненадежными, как и заявления Такраса, и никто к нему не прислушается. Ему придется подождать до завтра.

Когда он пойдет на охоту, то отправится по долине в сторону небесного острова. Так у него появится возможность снова разведать его по воздуху и посмотреть, там ли еще эта тварь и вылезет ли она при свете дня.

«Осторожно разведать», – напомнил он себе. Лун не хотел, чтобы его съели до того, как он предупредит корданцев. Но когда он скажет им, что видел в том конце долины то же существо, что и Такрас, им придется принять его всерьез.

Лун устало поднялся на ноги и отжал перед рубахи. Зашагав вверх по крутому уступу берега, он подумал о другой проблеме: что сделают корданцы, когда будут предупреждены?

На этот вопрос Лун не знал ответа. Существо либо изгонит их из долины, либо нет. Он знал, что не может одолеть его в открытом бою. Но если он придумает, как заманить его в ловушку… Так Лун уже убивал нескольких не очень больших кетелей, но и умом они в бою не блистали. А что-то подсказывало ему, что с этой тварью все будет… иначе.

Пробираясь обратно в лагерь, Лун пошел длинным путем, вдоль которого стояло меньше шатров. Все еще размышляя о возможных ловушках и тактике, он подошел к своему жилищу и резко остановился. Едва тлевшие угли их костра были распалены и снова пылали. В их свете Лун увидел, что у входа кто-то сидит. Через мгновение он узнал Илейн и расслабился.

Он подошел к шатру и сел рядом с ней на соломенную циновку.

– Прости, что разбудил. Я ходил к реке. – Это было очевидно, с него все еще стекала вода.

Она покачала головой:

– Я не могла уснуть. – Было слишком темно, и Лун не мог разглядеть выражение лица девушки, но ее голос звучал как обычно. На ней была легкая сорочка, и она взялась за подол, чтобы снять с огня небольшой чайник. – Я делаю чайный отвар. Хочешь?

Он не хотел. Корданцы делали отвар из трав, но на вкус он был похож на обыкновенную тростниковую воду. Однако Лун уже по привычке принимал любую пищу, которую ему предлагали, лишь бы выглядеть таким же, как все. И Илейн почти никогда не готовила, так что он считал, что ради Селис должен поощрять девушку, когда это случалось.

От воды шел пар. Илейн налила ее в покрытый красной глазурью керамический горшок, принадлежавший Селис, а затем передала Луну чашку.

Селис высунула голову из шатра. Растрепанные волосы обрамляли ее лицо.

– Что ты… – Она увидела Луна и выругалась, а затем запоздало прибавила: – А, это ты.

– Хочешь чашку чайного отвара? – невозмутимо спросила Илейн.

– Нет, я хочу спать, – с нажимом сказала Селис и снова исчезла за пологом шатра.

Чайный отвар отдавал тростником больше, чем обычно, но Лун остался и выпил его вместе с Илейн. Он слушал, как она рассказывала о любовных похождениях почти всех других жителей лагеря, а он тем временем вовремя кивал и обдумывал, что завтра утром сказать Даргану. Хотя он слегка удивился, услышав, что Кават спал с двоюродной сестрой Селис, Денирой.

Он не помнил, как уснул.

Лун не столько проснулся, сколько к нему постепенно вернулось сознание. Он словно спал и видел похожий на явь сон, один из тех, где тело не слушалось его, как он ни пытался им пошевелить. Обычно в таких снах у него рано или поздно получалось вздрогнуть и от этого проснуться на самом деле, но на этот раз ничего не выходило.

Наконец он пришел в себя достаточно, чтобы понять – он лежал на животе, наполовину уткнувшись лицом в толстое войлочное одеяло, пахнущее травами, которые Селис использовала для стирки всех вещей. Его горло пересохло, а тело болело так, как никогда прежде – небольшие искорки боли пробегали по его позвоночнику и по нервным окончаниям растекались к рукам и ногам. Запаниковав, он инстинктивно попытался перевоплотиться, но через миг осознал свою ошибку. Заболев в одном обличье, он останется больным и в другом. А еще он видел дневной свет, пробивавшийся сквозь стену шатра, так что снаружи кто-нибудь мог его заметить.

Однако ничего не произошло. Он так и остался в своем земном облике.

«Не получилось. Я не могу…» – Он снова попытался. И снова ничего. Его сердце забилось в панике. Он был болен или попал в магическую ловушку, подцепил остатки какой-нибудь заразы, которая убила обитателей небесного острова.

Снаружи шатра, поблизости, послышались голоса: Селис, Даргана и кого-то еще. Илейн среди них не было. С усилием, от которого у него закружилась голова, Лун поднялся на локти. Его позвоночник снова прострелила боль, от которой у него перехватило дыхание. Он попытался заговорить, закашлялся, а затем смог выдавить:

– Илейн?

Раздался звук шагов, после чего кто-то схватил его за плечо и грубо перевернул. Дарган склонился над ним, а затем отшатнулся с ужасом и отвращением на лице.

– Что?.. – обескураженно выдохнул Лун. Он знал, что не перевоплотился. Полдюжины охотников втиснулись в шатер, среди них Гарин, Кават и Ильдрас. Кто-то схватил его за запястья и выволок наружу, на дорогу, на жесткую землю. Утренний свет обжег его глаза. Корданцы окружили его, глядя с осуждением и ужасом.

«Я болен, и они меня убьют», – растерянно подумал Лун. Он не понимал, что происходит, но чувствовал, что ответ вот-вот обрушится на него, подобно удару дубины. С трудом он смог сесть. Корданцы отшатнулись от него.

«Нет. О нет, – этого просто не могло быть. Они узнали. Они наверняка узнали».

Дарган снова шагнул к нему. Выражение его лица было суровым, но он не смотрел Луну в глаза. Дарган сказал:

– Девчонка видела тебя. Ты – Скверн, один из демонов.

Да уж, удар дубины был бы быстрее – один короткий миг тупой боли, а затем ничего.

– Я не Скверн. – У Луна сперло дыхание, и ему пришлось замолчать, чтобы перевести дух. Это было дело рук Илейн. – Я не знаю, кто я.

В отчаянии он снова попытался измениться, но ничего не почувствовал.

– Яд действует только на Сквернов. – Дарган шагнул назад, подзывая кого-то жестом.

Яд. Илейн видела, как он перевоплотился, затем вернулась, приготовила яд и спокойно дожидалась его возвращения.

Он услышал торопливый топот шагов, и Селис вдруг очутилась рядом с ним, упав на колени. Глухим, отчаянным голосом она сказала:

– Она проследила за тобой и увидела, как ты меняешься. Тупая сука, наверное, думала, что ты пошел к другой девке. – Корданцы закричали, чтобы Селис отошла прочь.

Учитывая происходящее, это новое откровение почти не потрясло Луна.

– Ты знала.

– Я проследила за тобой еще в первый раз, когда ты ушел ночью. Несколько месяцев назад. Но ты никогда никому не причинял зла и хорошо к нам относился. – Лицо Селис исказилось от горя и гнева. – Она все испортила. Я просто хотела иметь свой дом.

Лун почувствовал, как внутри у него что-то сжалось.

– Я тоже хотел только этого.

Кават метнулся вперед, схватил Селис за руку и рывком поднял ее на ноги. Селис извернулась и ударила его по лицу. Лун едва успел горько порадоваться этому, как остальные напрыгнули на него и прижали к земле.

Одну руку они завели ему за голову, другую придавили чьим-то коленом. Лун брыкался и извивался, но был слишком слаб, чтобы сбросить их. Кто-то схватил его за волосы, запрокинул голову назад и зажал нос, не давая ему дышать. Он укусил первую руку, попытавшуюся разжать его челюсти, но потом кто-то надавил на сустав, и ему пришлось раскрыть рот. Один из нападавших в нужный момент ударил его в живот, и Лун непроизвольно вдохнул, втягивая в себя жидкость. Большая часть попала ему в легкие, но корданцы все равно отпустили его и поднялись на ноги.