Маленькая Кэтти уснула, сидя на банкетке, и не открыла глаз даже тогда, когда Алета уложила ее поудобнее.

Наконец ожидание закончилось, доктор вышел из кабинета, и Алета бросилась к нему.

– Как он, доктор?

Тот посмотрел на нее тяжелым взглядом и вздохнул.

– Вы – его подружка?

Возмущенная пренебрежительным тоном, Алета гордо выпрямилась и резко ответила, не моргнув глазом и прямо глядя в лицо доктора:

– Я – его жена!

– Хм…что ж…вынужден вас огорчить: ему необходима операция.

– Что?

– Он потерял много крови, но не это самое страшное. Хуже всего то, что рана воспалилась и загноилась. Придется отнять руку, иначе…

– Нет! – воскликнула девушка. – Этого нельзя делать, доктор. Как он потом будет жить?!

– Если не сделать сейчас операцию, он вообще может умереть.

– А если он останется инвалидом, то пустит себе пулю в лоб!

– Ну, не преувеличивайте…

– Ничуть, я его знаю как саму себя. Пожалуйста, доктор, ну сделайте что-нибудь! Ведь есть же лекарства…я не знаю.…Ну, пригласите других врачей, может, они что-нибудь посоветуют.

– Единственный совет в этом случае – операция. И как можно скорее. Если не возражаете, я бы хотел начать подготовку, – сухо ответил врач.

– Нет! – резко перебила его девушка. – Я не позволю вам это сделать.

В отчаянии она заметалась из угла в угол. Доктор некоторое время молча следил за ней взглядом, потом спросил:

– Что же вы будете делать?

Алета вдруг остановилась. Новая мысль осенила ее, подарив новую надежду. «Джейми! Она все умеет, она вылечит его…она уже стольких поставила на ноги…» Окрыленная этой надеждой, она решительно повернулась к доктору:

– Помогите мне посадить его в машину. Мы уезжаем.

– Уезжаете?! Вы с ума сошли! Ваш муж умрет у вас на руках и…

– Не ваше дело.

– Но куда вы едете?

– Домой. Кэтти, дочка, просыпайся, мы едем домой.

Кэйд очнулся, когда до ранчо оставалось около двух часов езды, но сам не сразу понял это.

– Алета? Где мы?

– Мы едем домой, – отозвалась девушка. – Как ты себя чувствуешь?

– Плохо…все тело горит…пить хочу…

– Прости, у меня ничего нет. Потерпи, Кэйд, мы почти дома.

Она немного помолчала и заговорила, быстро, словно боясь, что не хватит решимости договорить до конца.

– Доктор, который осматривал тебя, сказал, что необходима операция, что если…не сделать операцию – ты умрешь. Он сказал, что если…что нужно отнять руку, иначе начнется заражение, и уже хотел начать подготовку к операции, но я не позволила ему это сделать. Я везу тебя домой, к Джейми.

Через минуту молчания Кэйд тихо ответил:

– Спасибо. Лучше смерть, чем…я рад, что мной займется Джейми.

Алета кивнула и продолжила. Она не могла молчать, потому что на сердце ее словно камень давило какое-то неясное тревожное предчувствие. И чтобы отогнать это чувство, девушка продолжала говорить, зная, что Кэтти сейчас спит и не слышит ее слов.

– Я хочу предупредить тебя, Кэйд, насчет этой девочки – Кэт. Ты помнишь ее? Я нашла ее там, у поезда. Точнее, это она нашла меня. Но я решила взять ее домой и сказать всем, что это моя дочь.

– Но Алета…

– Я все посчитала. Ей около трех лет. Три года назад я уехала учиться и тогда же почти полгода не приезжала домой. Я знаю все твои возражения, но…она называет меня мамой, Кэйд, с такой отчаянной надеждой в голосе, она пережила шок…Я не имею права говорить ей, что она ошибается. Это было бы слишком жестоко, Кэйд.

– Да, я понимаю тебя, но Алета, ты не должна,…что ждет тебя?

Алета небрежно пожала плечами.

– Родителям я скажу правду. Они меня поймут и помогут. А на остальных мне плевать. Пусть думают, что хотят.

– А Джон? – тихо спросил ковбой. Кэйд давно знал, что Алета влюблена в Джона Кеннона, хотя сам его недолюбливал. Впрочем, до сих пор им нечего было делить, и Кэйд сам не мог бы толком объяснить причину своей неприязни к Джону. Чувства к Алете здесь были не причем, Кэйд всегда относился к ней, как к сестре, которой у него никогда не было. Скорее всего, дело было в том, что у них с Джоном было много общего. Джон, как и Кэйд, был единственным ребенком в семье и сейчас тоже пытался управлять ранчо самостоятельно, но у него не очень-то получалось. Кэйд втайне считал, что если бы не помощь отца, Джон не протянул бы и года.

– Джон? – задумчиво переспросила Алета. Она как-то совсем забыла о нем. Конечно, она любила этого человека, он чем-то напоминал ей отца, и был красив, как Апполон. Но с той первой встречи с ним наедине прошло много времени. Сначала Джон был для девушки прекрасным Принцем в блестящих доспехах на белом коне, но постепенно за привлекательной внешностью она разглядела весьма посредственную душу. Но все равно любила его и верила, что рано или поздно он изменится и станет более серьезно относится к делам. Алета знала, что Джон завидует Кэйду, и, хотя не раз пыталась их примирить, понимала, что все бесполезно. Слишком сильна была зависть Джона к более удачливому в делах, красивому соседу. Это была почти ненависть. И Алета перестала надеяться на то, что со временем они поладят.

– Ты ведь его любишь? – голос Кэйда прервал ее горькие размышления. – Что ты ему скажешь?

Она снова пожала плечами.

– Ничего. Если любит, то простит,…а потом я расскажу ему правду.

– А…если не простит?

– Значит, не любит. Тебе-то что? – вдруг разозлилась девушка. – Ты радоваться должен, ты же его ненавидишь.

– Нет, – покачал головой Кэйд. – Просто он мне неприятен.

– Почему же?

– Ну,…не знаю… – прошептал ковбой и умолк, Алета тоже молчала. В отчаянии закусив губу, она вела машину, сосредоточенно вглядываясь в темноту и надеясь, что бензина хватит до дома. На рассвете она проехала через знакомый с детства городок Лувр, последний на ее пути к ранчо.

Алета оставила машину на площади и зашла в бар. Бармен, до этого дремавший за стойкой, удивленно уставился на нее, и на лице его появилось странное выражение жалости смешанной с печалью.

– Привет, Берни. У тебя есть горючее?

– Н…нет, – запнулся он и вдруг зачастил: – Мне так жаль, мисс Алета, так жаль! Я вам сочувствую, мне так жаль мистера и миссис Беверли…

– Подожди, Берни, не тарахти, я ничего не понимаю. Что случилось?

– Как…вы…вы что же, ничего не знаете?

– О чем? – еще больше взволновалась Алета. – Что я не знаю?!

– Что ваши родители…погибли,…говорят, автокатастрофа…

– Нет, я не знала… – пролепетала девушка и умолкла. Бармен что-то тараторил, видимо извиняясь и коря себя за болтливость, но Алета его не слышала. Наконец, усилием воли отогнав мрачные мысли, встала и, взяв со стола бутылку газировки, вышла на улицу.

При переезде через реку машину несколько раз сильно тряхнуло на камнях, и Кэйд, как-то странно охнув, обмяк, навалившись всем телом на ремень.

– Кэйд! Кэйд, что с тобой?

Но он не отвечал на ее испуганный голос. Остановив машину, девушка с трудом перетащила его на заднее сидение и уложила там. По лицу ее покатились слезы, но она не замечала их.

– Мама! – прозвенел из темноты голос ребенка, и Алета уловила в нем нотки страха. – Мама, дядя умрет?

– Нет, милая, конечно же, нет.

Алета обхватила Кэйда за плечи, пытаясь устроить поудобнее, и почувствовала, как на руку ее хлынула теплая жидкость.

– С ним все будет в порядке, солнце мое, – проговорила девушка. – Приглядывай за ним, хорошо? А если он откроет глаза, скажи мне, ладно?

Девочка закивала, преисполнившись важности от того, что ей поручили такое ответственное дело. Алета снова села за руль.

Когда она подъехала к ранчо, было уже совсем светло. Девушка вздохнула бы с облегчением, но… на сердце непосильным грузом давили невыплаканные слезы. Она вышла из машины и почувствовала еще большую тревогу. Ранчо было как-то странно тихо и молчаливо. Никто не выбежал навстречу незнакомой машине, не видно слуг, не слышно голосов…словно вымерло все…