Под градом таких взглядов Эпифаня ощущала себя прокисшим молоком. Она чувствовала их ненависть, но никак не могла понять, за что ее ненавидят? Все это время, от момента задержания и до суда внятных ответов ей никто не дал. Да и вообще на ее вопросы отвечали мало, в основном вопросы задавали ей. Кто она? Где она была в установленное время? Чем она занималась в определенном месте? Девочка вскоре устала отвечать на них, но вопросов только прибавлялось.

Еще Эпи успела заметить, то что окружающие ее люди не совсем здоровы. Их руки, лица, шеи, пальцы покрывали слои пластыря и бинтов. Каждый выглядел так, словно попал под трамвай или только что вернулся из боя.

– Тишина! – раздался тяжелый голос судьи Ермака.

Но в зале и без того стояла гробовая тишина. Тогда Ермак поднялся. Он возвысился над кафедрой, как огромный коршун. Этот человек напоминал крепкий морской узел – крупный, круглый, узловатый, с длинным кривым носом и густыми черными бровями. Ермак был облачен в просторный судебный обряд и весьма неряшливый, растрепанный парик.

– Сегодня мы, наконец-таки, слушаем дело так называемой Эпифани, отравительнице питьевой воды, пироманки и воровки.

– Протестую! – пропищала Эпифаня, которая считала, что именно так нужно вести себя в суде.

– Тишина! – брызнув слюной, прокричал Ермак.

Тут же Эпи ощутила на себе сотню гневных взглядов, от чего почувствовала себя голой.

– Но, Кэп… – жалобно обратилась она к охранявшему ее знакомому полицейскому.

– Я тебе больше не «Кэп». – Сквозь зубы процедил полицейский. Эпи сейчас могла бы поклясться, что глаза блюстителя порядка сверкнули, как стреляющая пушка. И она притихла.

– Господин прокурор! Предоставьте первое свидетельство. – Тем временем говорил судья.

В зале выросла тонкая точеная фигура, напоминающая изделие искусного кузнеца. Прокурор со змеиным взглядом и с марлевой маской на бледном лице прошла к судейской кафедре и, встав рядом, высоко подняла перед собой большой прозрачный пакет.

– Вещественное доказательство номер один! – Голосом металла по стеклу огласила зал прокурор. – «Радужный клинок» из неизвестного материала.

В пакете блеснул разноцветными лучами такой знакомый кусок металла, старательно прикрепленный к гладкой деревянной рукояти. Каждый болтик, каждый стяжек кожаного шнурка Эпи делала сама.

– Это мое! – выкрикнула с места Эпи. – Я выронила это в подземном… Коллекторе…

За марлевой повязкой не видно, но по глазам прокурора стало понятно, что она самодовольно улыбалась.

– Значит, твое? – сладострастно протянула она. И тут же прокурор обратилась к залу. – Господин мэр! Очень важно ваше свидетельствование!

Вместо мэра поднялся раскрасневшийся Алеф без конца протирающий лоб носовым платком.

– Мэру стало еще хуже, Ваша честь! – Скороговоркой обратился он к судье. – Я отвечу за него.

– Очень хорошо, Алеф, – небрежно отмахнулся Ермак.

Прокурор же повернулась к помощнику мэра, демонстрируя ему улику.

– Да. – Закивал толстяк. – Я видел эту штуковину в руках подсудимой. Около года назад. Она заявилась в приемную мэра с этим «клинком».

– Год назад?! – чуть не задохнулась Эпи, которая не ожидала, что прошло ну, прямо столько времени. Но ее слова все дружно проигнорировали.

– Поподробнее, пожалуйста. – Кивнула прокурор.

– Она явилась, желая вступить в ту глупую группу, заявленную Институтом исследований. А этот кусок мусора она хотела предоставить, как доказательство своей значимости. Она сказала, что добыла его у Тролля, понимаете? У Тролля, которого встретила за городской стеной!

– Дорогие присяжные заседатели! – прервала Алефа прокурор. – Прошу вас отметить, что данный предмет был найден подсудимой за городом. За городской стеной – это важно! Продолжайте.

– И вот, когда ей отказал представитель ИИИ…ИИ… Или как там его? В общем, она пришла в ярость. После чего девчонка поспешно вышла и я не видел ее до того момента, когда чудесным образом обнаружил ее в офисном шкафу!

– Вы говорите. – Вопрошала прокурор. – Она была рассержена?

– Да.… Именно. – Закивал Алеф, тряся мясистыми щеками.

– То есть у нее был мотив к дальнейшим противозаконным поступкам?

– Но я не совершила ничего противозаконного! – выпалила Эпи. – Просто проникла…

Она хотела сказать: «Просто проникла в подземный коллектор», но прокурор ее перебила.

– Просто проникла в Городской музей, откуда похитила золотой ключ от города, хранящийся с момента основания Ихса, а так же первую книгу переписи населения! Там, в музее, этот предмет и был обнаружен. Видимо, так называемая Эпифаня, оставила его там второпях, как только услышала звуки охранной сигнализации.

– Но я не была в музее! – возмутилась Эпи. – Сразу после мэрии я пошла в «Лук и Луг»! Яррик, хозяин таверны, подтвердит это!

– Не выйдет. – Отрезал Судья. – Он и его семья покинули город еще до того, как город пришлось закрыть из-за вызванной тобой эпидемии.

– Тогда.… Тогда Ховин! – загорелась Эпифаня. – Ховин Наглов! Этот парнишка, что работал с Филлипом.… Это он попросил меня достать документ из подземной тайной комнаты!

– Документ? Какой документ? – спросил Ермак.

– Это оказалась книга. В подземной цистерне.

– Книга из хранилища. О чем я и говорила. – Закивала прокурор. – И, наверное, ключ там тоже был?

– Ну.…Да. Но это был не музей!

– Увы. – Покачал головой судья. – Этого «Ховина» тоже не найти.

– Да. – Вклинился в разговор Алеф – Филлип Ла Лун и его группа покинули город еще до ограбления музея!

– Как видите, даже таинственный Ховин, будь он здесь, не смог бы подтвердить невиновность подсудимой!

– Но это значит, что меня подставили! Я обронила клинок в подземелье, а кто– то взял его и подбросил в музей…

– И где, по-вашему, находится это подземелье? – прокурор слегка наклонилась в ее сторону.

– Под центральной площадью же! – пискнула Эпи.

– Со всем моим уважением. – Снова промокнув лоб платком, прокряхтел помощник мэра. – Но под центральной площадью нет никаких подземных коммуникаций! Я наизусть знаю городские планы! Там почва слишком влажная и рыхлая, чтобы вообще можно было что-то строить.

– Но там есть секретная комната! – выкрикнула Эпи, но ее прервал яростный стук деревянного судейского молотка.

– Соблюдайте тишину, подсудимая! – выкрикнул судья Ермак, и Эпи замолчала.

– Все, чего нет на городских планах, – продолжил Алеф, – не существует в природе!

– Как видите, господа присяжные, – объявила прокурор, – алиби у подсудимой отсутствует. Правота ее слов не доказана, а вот книга и ключ из музея пропали. Это были ценные предметы, так, господин смотритель музея?

– Бесценные! – Ответствовал смотритель музея, поправляя очки.

Эпи бросало то в жар, то в холод. Мгновение, и она ощущает себя горшком фиалок, летящем с подоконника. Еще мгновение, и она яичница болтунья, под которой пылает синее пламя. Легионы слез то набегали на глаза, то застывали где-то внутри. Все происходящее так же нелогично, как и кошмарный сон. С одной только разницей: ото сна можно проснуться. А здесь прокурор сделала паузу, и зал завис в зловещем шепоте. Эпи снова пронзило десятками злобных взглядов.

– Вещественное доказательство номер два! – Объявила прокурор, и все взгляды устремились на второй прозрачный пакет размером поменьше.

Внутри пакета красовались еле заметные рыжие волосы, закрученные в спиральки. За волосами шли еще два пакета – вещественное доказательство номер три и номер четыре. Ими оказался лоскут рубашки и почерневший от копоти фонарь. При виде клетчатого лоскута Эпифаня автоматически схватилась за плечо, там на ее рубашке виднелась грубая заплатка.

– Эти предметы рассматриваются, как доказательства в эпизоде с поджогом. – Поясняла прокурор. – Все они обнаружены в старом ливневом коллекторе и у люка, который вел в него из Сиротского Приюта. Как вы помните – приют сгорел в прошлом году. Как показало исследование, пожар начался из-за вот этого фонаря. Подсудимая, ты узнаешь эти предметы?