Она прижалась к дереву, стала целовать и раскачивать его. Спавшие на дереве воробьи встрепенулись и тревожно защебетали. Цира прислушалась к гомону птичек, потом обернулась ко мне:

– И воробьев я люблю!

– Чудачка ты!

– Может быть. А ты кто?

– Кажется, я тоже чудак!

– Нет, ты просто глуп!

– Благодарю!

– Впрочем, глуп – это не то слово. Ты слеп и глух!

Цира подошла ко мне, схватила за воротник, привлекла к себе, пристально взглянула в глаза и спросила:

– Видишь меня?

– Представь себе – вижу!

Цира взяла мою руку, прижала ее к своей груди и опять спросила:

– Слышишь?

Я почувствовал учащенное биение сердца девушки, меня обожгло ее горячее дыхание… И вдруг я обнял Циру, привлек к себе и поцеловал…

И снова мы идем по аллее чинар.

– Зурико!

– Да, Цира?

– Я люблю тебя!

– Врешь!

– Нет, это правда, Зурико.

– Врешь, Цира, и давай не будем про это…

Цира умолкла, прислонилась к дереву. Я тоже замолчал и прислонился к стене. Мы долго стояли и смотрели друг на друга. Цира подошла ко мне, застегнула воротник, поправила мне брови и медленно двинулась по улице. Я поплелся за ней.

Вдруг Цира обернулась – в глазах ее блестели слезы. Она приблизилась, поцеловала меня и убежала.

…Я долго, не двигаясь, стоял на месте и прислушивался к шелесту листьев красавиц чинар…

…Домой я возвращался пешком. У Театра юного зрителя меня нагнал запоздалый трамвай. Я вскочил в задний вагон. Пассажиров не было. Дремавший кондуктор вздрогнул, приоткрыл глаза и велел пройти вперед. Я прошел вперед. Потом кондуктор крикнул, чтобы я вернулся назад и приобрел билет. Я вернулся и сказал, что у меня денег нет. Кондуктор не поверил. Я вывернул пустые карманы. Тогда кондуктор сказал: «Как вскочил, так и соскакивай». Я соскочил и очутился в объятиях милиционера.

– Здравствуйте! – глупо улыбнулся я ему.

– Гражданин, предъявите документы!

– Для чего вам мои документы?

– Гражданин! Вам говорят – предъявите документы! Посмотрим, что ты за птица…

– Что значит – птица?

– Разговоры!!

– Почему вы кричите?

– Плати штраф!

– У меня нет денег…

– Тогда ступай со мной в отделение. Там заплатишь!

– Ты что, думаешь, мне в дороге зарплату выплатят? Говорю, нет денег!

– Разговоры!!

В отделении милиции сидели четыре человека. Увидев меня, дежурный прищурил глаза и спросил:

– Ого, опять попался?

– Что вы, батоно[30], я впервые в милиции!

– Разговоры!

– Вот такой он мерзавец, начальник! Всю дорогу по матери меня ругал!

– Неправда, батоно! Никого я не ругал!

– Молчать! Вот закончу с ними, потом займусь тобой! – сказал дежурный и обратился к сидевшему на лавке небритому красноносому мужчине: – Сколько раз я должен брать с тебя расписку, а?!

– Ва! Сколько раз скажешь, столько раз напишу. Не буду же сопротивляться!

Носатый встал. Я занял его место. «Мой» милиционер ушел.

– Ладно, ладно… Скажи, какую ты там еще натворил беду?

– Кто? Я? Что ты, начальник! Ты его слушаешь? Он себя педагогом называет! Какой он педагог? Ему даже овчарку нельзя доверить! Педагог!..

– Прошу вас оградить меня от оскорблений этого пьяницы! – привстал высокий, худой мужчина. – Об уровне моей профессиональной подготовки можете запросить отдел народного образования!

– В самом деле, выражайся приличнее! – прикрикнул дежурный на пьяницу.

– Ва! А почему он задевает мою профессию?

– Что вы, он не заикался о вашей профессии, – вмешался я.

– Как это – не заикался! Только что он назвал меня пьяницей!

– О-о, это нехорошо! – сказал я педагогу.

– Молодой человек, вы не можете себе представить, что это за тип!

– Сам ты тип! – обиделся носатый.

– Не будем говорить о том, что он избивает свою жену, – продолжал педагог, – это в конце концов его личное дело. Но ведь он беспробудно пьет, орет, шумит. Покоя соседям не дает!

– Это правда? – строго спросил я носатого.

– Что значит – правда? А как бы ты поступил на моем месте? Двадцать лет, понимаешь, двадцать лет этот господин называет меня пьяницей! Ba! Разве я сам этого не знаю? Зачем он мне напоминает? Ты, говорит, хулиган! А что, я без него не знаю? Мало ему этого, так он нашел новое слово: аккредитив… Нет, креп… крен… крендель!..

– Кретин! – подсказал педагог.

– Да, кретин! Ну это еще ничего. Но – аферист!

– Как, неужели вы назвали его аферистом? – спросил я у педагога.

– О, вы его не знаете, молодой человек! Он хоть кого выведет из терпения!.. Извел, измучил соседей!

– Каких соседей? Почему никто, кроме тебя, не жалуется?

– Боятся тебя!

– Не боятся, а любят, уважают!

– Вот, извольте, у меня заявление. Подписано всеми соседями!

– Все они аферисты! Вроде тебя! – Носатый повернулся спиной к дежурному и обратился ко мне: – Давай поговорим, рассудим! Почему человек напивается? С горя! А раз у человека горе – значит он нервничает! А когда человек нервничает, он кричит. Послушать его – так человеку нельзя в собственном доме ни выпить, ни покричать!.. Что же это получается?

– Нет, почему, выпить, конечно, можно, но…

– Слава богу, наконец-то нашелся один нормальный человек! – обрадовался носатый.

– Да разве он пьет? Он поглощает вино ведрами! Да черт с ним, пусть хоть крысиный яд лопает, но почему должны страдать мы, соседи? Нет, вы только взгляните на него, видите, какой у него красный нос?

– Слышишь, да? При свидетелях оскорбляет! – пожаловался мне носатый.

– Нет, что правда, то правда, нос у тебя в самом деле красный! – сказал я.

– Что же тут такого! Кому какое дело до моего носа? Захочу, выкрашу его в зеленый цвет! Что, запрещено?

– Уважаемый, – обратился ко мне педагог, – разрешите узнать ваше имя…

Я не успел ответить: кулак дежурного со всей силой опустился на стол. Звякнули стекла в окне. В комнате наступила гробовая тишина.

– Как ты смеешь, сопляк, устраивать здесь допрос?! – рявкнул дежурный. – Встань сейчас же и сними фуражку!

– Почему вы сердитесь, батоно? Я же помогаю вам!

– Не нуждаюсь я в твоей помощи! А ты, – обернулся он к носатому, – убирайся отсюда, и чтоб больше не смел беспокоить соседей!

– Сию минуту, начальник! Но у меня просьба одна к вам… Я человек тихий, спокойный, за всю свою жизнь даже мухи не убил… Пусть он не называет меня аферистом!

– Убирайся!

– Иду, иду!

Пьяница направился к двери. Поравнявшись со мной, он нагнулся ко мне:

– Я подожду тебя на улице… Выйдешь – угощу на славу!

– Убирайся, пока я не передумал! – заорал дежурный.

Носатый мигом выскользнул из комнаты. Педагог положил свое заявление на стол дежурного, вежливо кивнул головой и вышел.

Вдруг дверь с шумом распахнулась и в комнату ворвалась тетя Марта. Изумленный дежурный вскочил, вышел из-за стола и подошел к ней:

– Тетя Марта, в чем дело? Что тебе тут понадобилось?

– Мальчик пропал! Пропал мой мальчик!

Я притаился в своем углу.

– Какой мальчик, тетя Марта?

– Мой квартирант, Зурико Вашаломидзе! Ушел и не вернулся!.. Все больницы, все милиции обегала!.. Словно в воду канул!.. Помоги, сынок, позвони куда-нибудь!.. Если с моим мальчиком случится беда, я сойду с ума!.. Зурикела, дорогой мой мальчик, куда же ты делся?.. Горе мне, несчастной!.. Позвони, позвони, сынок!..

Я молча сидел в углу, прислушивался к причитаниям тети Марты, и сердце мое замирало от радости. Меня ищут, обо мне беспокоятся! Тетя Марта, старая, ворчливая женщина, бегает по городу, разыскивает меня, словно я ей сын или близкий родственник!

Я не вытерпел, вышел из своего угла и обнял ее.

– Тетя Марта! Я здесь!

– Боже мой! Откуда ты взялся? Ах ты, бесстыдник! Прохвост! Я всполошила весь город, а он сидит здесь и болтает!.. Негодяй!.. Как ты сюда попал, разбойник? Отвечай!