– Даю! И добро даю, и кассеты, эти, знаешь, тоже забирай, – махнул рукой Александр Николаевич.

Приехав домой, Денис кратко рассказал Ксении о результатах визита. Неожиданно для Дениса, которому казалось, что такие технические подробности наводят только скуку, она задала несколько уточняющих вопросов и захотела просмотреть запись на кассете.

– Милый, ты, конечно, суть изложил правильно, но нюансы, а это очень существенные суммы в бакинских, вполне вероятно, упустил, – сказала она, – да и вообще тебе самому будет не вредно закрепить полученные знания, как в школе!

Повторный просмотр материалов только укрепил мнение Дениса в рациональности этой идеи. Тут прямо как в анекдоте о Ходже Насреддине и его ишаке, которого он шаху обещал научить читать через двадцать лет, за что и получил авансом тысячу золотых… А ведь двадцать лет кто-нибудь из этой троицы может и не прожить; и если уж вопрос о грамотности отпадет сам собой, то хотя бы денежки останутся!

С этой светлой мыслью Денис решил на следующий день поделиться с Аркадием Клюгенштеином, в чьем здравом смысле и опыте перспективного планирования, когда дело касалось больших сумм и непредсказуемого поведения клиентов, Денис не сомневался.

Часа в два дня, когда по предположениям Дениса Глюк уже должен был проснуться и позавтракать, он позвонил ему домой. На звонок никто долго не отвечал, и Денис решил вызвать кореша по мобиле, но тут трубку телефона неожиданно подняла жена Аркадия Лия. Вежливо поздоровавшись и поздравив семью с праздником, Денис спросил, где Аркадий.

– Дома, – ответила Лия, – правда, к телефону он подойти не может, так как простудился и лежит с банками и горчичниками. Денис опешил, он ожидал любой ответ, но только не этот. Представить Глюка больным, лежащим с какой-то простудой – нет, это уже выходило за рамки человеческой логики; Денис даже замолчал, соображая, что все это может значить?

Лия тоже молчала, и вдруг Денис услышал в трубке знакомый, но несколько искаженный голос друга: «Это с кем ты там говоришь?» – «С Рыбаковым, он поздравляет нас».

– А-а, передай-ка мне трубу, – и через несколько секунд уже: – Диня! Привет, тут такое было, не поверишь! Приезжай, а то второй день лежу бревном, поговорить охота!

– Может, что из лекарств или еще чего-нибудь прихватить? – участливо спросил Дениc – Ты вообще как себя сейчас чувствуешь?

– Да уже нормалек! Только вставать еще день-два доктор не велел! Заразы никакой, так что не боись!

– Лады, сейчас еду, – Денис повесил трубку и воззрился на супругу. – Вот уж чего не ждал, того не ждал! Что же такое могло случиться, чтобы Глюка простудить? Нет! Надо поехать и самому на все посмотреть.

Через час Рыбаков позвонил в квартиру Клюгенштей-на. Дверь открыла Лия, Денис церемонно наклонил голову, преподнес букетик свежих цветов и спросил -: «Ну как?»

– Сейчас уже ничего, – ответила Лия, – а позавчера ему совсем плохо было, я даже испугалась, таким его вообще не видела…

Эй, – раздался сиплый крик Аркадия, – что ты Диню в прихожей держишь? Пусть проходит, а ты уж нам чаек сообрази по всем правилам!

Раскомандовался – значит, почти здоров, – прокомментировала Лия, провожая Дениса в спальню, где его глазам предстало весьма экзотическое зрелище. Голова Аркадия, замотанная каким-то платком на манер предводителя пиратов, высовывалась из пары подушек и двух одеял, которыми он был накрыт. Картину дополнительно усугубляла торчащая из-под одеяла здоровенная длань, выходившая из рукава тельняшки и судорожно шарившая по придвинутому к кровати столику, на котором в живописном беспорядке валялись лекарства, пачки горчичников, книжки, два мобильника, а также стояли пузырьки, стаканы и электрочайник. Денис пожал мужественную лапу друга, определив, что у того температура никак не ниже тридцати восьми, ободряюще похлопал его по плечу через оба одеяла и, сев на кресло рядом, поинтересовался:

– Так что же все это значит?

– Ну, блин, Диня, не поверишь! – начал Аркадий. – Устроил я себе приключений ну по самое «не хочу»! Помнишь, я осенью по твоему совету купил участок на берегу залива за Ораниенбаумом, там, где и у твоих родителей дача? (Денис кивнул). Место действительно отличное – что летом, что зимой. Ну, начал я строить себе дом с подземным гаражом для машин и ангаром для катера. Бетонные стены и кладку первого этажа сделали быстро; я временную крышу соорудил, электроподогрев подвел, и в принципе, знаешь, все чин-чинарем. А вот с гидроизоляцией в ангаре, где катер стоит, не успели закончить, до весны отложили. Не горит же, в конце концов!

Утром тринадцатого я просыпаюсь, праздники уже вроде поднадоели, вот и решил немного проветриться – воздухом подышать, а заодно и проверить – ведь перед этим случилась оттепель, и было штормовое предупреждение – не затопило ли катер в отсеке. Я ведь за него сто сорок тонн бакинских отвалил. Приехал нормально, машину сразу в блок загнал и через внутренний проход прямо к катеру двинул. Свет натурально зажег. Захожу, значит, где катер стоит, и прямо балдею. Воды столько, что катер сместился с кильблоков, а поперек на нем еще какие-то провода висят, он под ними аж накренился весь: еще немного и внутрь заливать начнет! Я с кромки доску натурально на катер перебросил, куртку и пиджак сбросил, чтобы не намочить, и полез на катер, чтобы, значит, его освободить, но совсем не подумал, что он же не на твердом стоит! Только пару шагов сделал, катер – падла! – еще больше накренился, доска соскользнула, и я угодил в воду, пытаюсь рукой за провод зацепиться. Тут меня вдруг еще разок как тряханет, я аж сальто, наверное, крутанул; куда вылетел, не помню, но электричество вырубилось… Прикинь, темень полная. Не соображаю ни хрена, выскакиваю на улицу через вторую дверь, а там – каток! Ну, я опять падаю и при этом еще стукаюсь о дверь, да так, что она закрывается… Я специальный замок там поставил – механический, он при закрытии четыре штыря диаметром по тридцать миллиметров в распор выдвигает, а дверь из пятерки стали сварена да на уголках. И до меня конкретно доходит, что дело «швах»! Обе железные двери закрыты изнутри, сломать их нечем, на полкилометра домов рядом нет, темень, нигде ни огонька. А тут еще и подмораживать стало, где-то десять-пятнадцать к минусу да с хорошим ветерком, а я весь мокрый, уже ледком одежда начала покрываться, вдобавок без денег и мобилы, и шапки нет. Потыкался, чувствую – замерзну, на хрен! Ну, побежал я в сторону шоссе и электрички, хорошо хоть колея от машины осталась, а то и бежать-то не знал бы куда. Выскочил на шоссе, ничего не едет, пришлось чапать аж до Ораниенбаума; а там, если кто и встречался, – от меня врассыпную. Какая-то электричка стояла, я в нее тут же сел; так она только через полчаса поползла к городу. Я один, по-моему, в ней ехал. Правда, народу потом поднабралось, но в моем вагоне никто не задерживался. А в Петергоф наряд ментов загрузился. Нормально я бы с ними быстро разобрался, но тут у меня уже и сил ни на что не было, а они умные – близко не подходят, калаши выставили и выжимают меня из вагона. А меня трясет, руки-ноги ходуном, зубы лязгают! Они, видимо, решили, что я псих, поэтому, слава Богу, оружие в ход не пустили. По рации запросили подмогу и санитарную машин. У меня, конечно, никакого желания им в руки попадать не было, а тем более – к психам в больничку. Тут как раз Володарская, я вальсом-вальсом и к дверям. Выскочил и дал деру в сторону города. Они особо преследовать и не старались: чего ради им перед самым праздником лишнюю хворобу иметь? Народу на улицах не очень, все спешат; я машину останавливать не стал, все равно без толку. Так, наверное, больше двух часов до дому бежал, аж высохло все на мне. Примчался, и мигом в горячую ванну, где Новый год и встретил… Ни есть, ни пить не мог – колотило так, что кусок мыла было не взять. Лия даже моего врача вызывала; он меня и оттирал и поил чем-то – сам-то я уже никакой был, вроде в отрубе. А утром чувствую, что ничем пошевелить не могу, бред какой-то перед глазами. Думал, вообще копыта отбрасываю… Вот только сейчас, кажется, в себя и пришел.