- Подумать только, ведь Марио был такой аккуратный! - сокрушалась мать. - Такой педантичный, до занудства. Вылитый Сильвио!

- А теперь вот переменился, - говорил отец. - Фрэнсис дала мне понять, что дома у него бедлам. Все вы неряхи!

- Я - нет, я очень аккуратная, - говорила мать. - Взгляни на мои шкафы!

- Ты аккуратная? Да ты первая все теряешь! Мой зимний костюм потеряла!

- Ничего я не потеряла! Я прекрасно знаю, где он! Только нарочно его убрала, чтобы подарить кому-нибудь, его нельзя больше носить, Беппино! Давай его выбросим.

- Еще чего! И не подумаю! Все равно скоро помирать, зачем же тратить деньги на новый костюм?

- Но ведь ты сшил его еще до Льежа! И проносил всю войну! Скоро десять лет, как ты его не снимаешь!

- Какая разница, сколько лет я его ношу? Он еще очень хороший. А я не такой мот, как вы! Только и знаете швырять деньги на ветер!

- Моя бедная мама, - помолчав, произносил он, - тоже заставляла меня шить себе новые костюмы. Боялась ударить в грязь лицом перед Вандеей. Бедняга Этторино, ведь он был такой франт, и мама не хотела, чтоб я опозорился рядом с ним.

- У Вандеи, - продолжал он, - давали обеды на пятьдесят-шестьдесят человек. Сколько карет, целый кортеж! А прислуживал за столом Бепо по прозвищу Грузчик. Как-то раз он свалился с лестницы и ужас сколько посуды перебил! Мой брат, бедняга Чезаре, после этих обедов всегда прибавлял в весе на пять-шесть килограммов!

- Бедняга Чезаре был очень толстый. Слишком много ел. Вот и Альберто столько же ест, чего доброго, станет таким же толстым, как бедняга Чезаре!

- Тогда все ели очень много. Так было принято. А бабушка Дольчетта бог мой, сколько же она съедала!

- А вот моя бедная мама ела как птичка. Худенькая такая была. Моя бедная мама в молодости была очень хороша. Такая точеная головка. Все говорили, что у нее просто точеная головка. Она тоже давала обеды на пятьдесят-шестьдесят персон. И горячее мороженое, и холодное! Да, в наше время в еде знали толк!

- Моя двоюродная сестра Регина всегда блистала на этих обедах. Она ведь очень была красива, Регина!

- Да нет, Беппино, - возражала мать, - ты ошибаешься, просто она всегда была очень размалевана!

- Много ты понимаешь! Она была красавица! Она мне очень нравилась! И бедняге Чезаре тоже. Вот только в молодости она была несколько легкомысленна. Даже слишком, пожалуй! Моя бедная мама тоже всегда говорила, что Регина была очень легкомысленна.

- На обеды к твоей матери иногда приглашали и моего дядю Полоумного, говорила мать.

- Да, иногда. Но не часто. Полоумный немного зазнавался, считал, что все они буржуи и реакционеры. Да, он немного зазнавался, твой дядя.

- Он был такой милый! - говорила мать. - Полоумный был очень мил, а как остроумен! Точь-в-точь как Сильвио! Сильвио в него пошел!

- "Многоуважаемый синьор Липман", - вспоминала мать, - ты помнишь, как он это произносил? А еще он всегда говорил: "Блаженны сироты!" Он считал, что люди сходят с ума по вине своих родителей, от неправильного воспитания. "Блаженны сироты!" - так он говорил. Он предвидел психоанализ, когда его еще не изобрели!

- "Многоуважаемый синьор Липман", как сейчас его слышу, - говорила мать.

- У моей бедной мамы была карета, - вспоминал отец. - Каждый день она выезжала на прогулку в карете.

- Она сажала с собой в карету Джино и Марио, - подхватывала мать. - А их сразу начинало тошнить, потому что они не выносили запаха кожи, они пачкали ей всю карету, как же она сердилась!

- Бедная моя мама, - говорил отец. - Как она переживала, когда пришлось расстаться с каретой!

- Бедняжка! - вздыхал он. - Когда я вернулся со Шпицбергена, после того, как залез в череп киту, чтобы найти там спинномозговые сплетения, я привез с собой целый рюкзак одежды, выпачканной в китовой крови, а ей так противно было до нее дотрагиваться. Я отнес ее на чердак, потому что воняло от нее страшно!

- Так я и не нашел спинномозговые сплетения, - говорил отец. - Моя бедная мама переживала: "Только зазря хорошую одежду испортил!"

- Может, ты плохо искал, Беппино? - предполагала мать. - Может, надо было поискать получше?

- Много ты понимаешь! Курица! Думаешь, это так просто? Тебе бы только обвинить меня!

- Когда я была в пансионе, мы тоже проходили китов. Нам очень хорошо преподавали естествознание, я эти уроки очень любила. Правда, в пансионе слишком уж часто нас водили в церковь. И каждый раз надо было исповедоваться. Мы даже иногда и не знали, в чем признаваться, и говорили: "Я украла снег!"

- "Я украла снег!" Ах, как хорошо было в пансионе! Как весело!

- По воскресеньям, - говорила она, - я ходила в гости к Барбизону. Сестер Барбизона прозвали Блаженными, уж очень большие были ханжи. Настоящее имя Барбизона было Перего. Друзья сочинили про него такой стишок:

Ну право, нет приятней ничего,

Чем видеть дом и погреб Перего.

- Опять этот Барбизон! - сердился отец. - Да сколько можно повторять одно и то же!

ДОРОГОЙ МИКЕЛЕ!

Caro Michele

Torino, 1973

Перевод З. Потаповой

1

Женщина, которую звали Адрианой, проснулась утром в своем новом доме. Шел снег. Это был день рождения Адрианы. Ей исполнилось сорок три года. Дом стоял в открытом поле. Вдали на холме виднелась деревня. До нее было два километра. А до города - пятнадцать. Адриана переехала в этот дом десять дней назад.

Она надела креповый халат табачного цвета. Сунула длинные худые ноги в разношенные шлепанцы тоже табачного цвета с порядком потертой и грязной белой опушкой. Спустилась в кухню, сварила себе чашку ячменного кофе, размочила в нем печенье. На столе валялись очистки яблок, и Адриана собрала их в газету - для кроликов; пока у нее кроликов не было, но один крестьянин обещал их принести.

Затем она прошла в гостиную и распахнула ставни. Кивнула себе в зеркало над диваном и осмотрела всю свою высокую фигуру, короткие вьющиеся волосы цвета меди, маленькую головку на длинной крепкой шее, заглянула в большие зеленые и печальные глаза. Потом присела к письменному столу и написала письмо сыну.

Дорогой Микеле! - написала она.

Пишу тебе прежде всего, чтобы сообщить, что твой отец болен. Проведай его. Он говорит, что уже много дней тебя не видел. Вчера я заходила к нему. В первый четверг месяца я, как обычно, ждала его в ресторане "Канова", но мне туда позвонил его слуга и сказал, что ему плохо. Тогда я пошла к нему на квартиру. Он лежал в постели. По-моему, очень плохо выглядит. Нездоровый цвет лица и мешки под глазами. У него боли в желудке, и он совсем перестал есть. Разумеется, продолжает курить.