И дело здесь даже не только в Алексе, дело во мне. Мне надоело моё застывшее существование. Не скажу, что Алекс стал моей жизнью, но он подтолкнул меня к ней. Мне сейчас главное суметь не остановиться, не испугаться слишком сильно той боли, которая теперь постоянно со мной. Она ведь должна пройти… Наверное.
А за окном дождь.
========== Глава восемнадцатая. 6 ==========
Алекса не было и на следующий день. Мы даже не поговорили по телефону. Первая я звонить не стала, решив не надоедать ему, а он, видимо, просто не хотел меня слышать.
Не знаю, что тревожит меня больше, то, что возможно у Алекса какие-то проблемы, или то, что я надоела ему…
Стараясь выкинуть из головы мрачные мысли, я накормила котёнка и, заварив себе кофе, прихватив со стола книгу, уселась в кресло.
Убив так часа полтора, я захлопнула книгу и отправилась на поиски чего-нибудь вкусненького.
Оказалось, что у меня даже печенья нет. Обычно я держу на кухне пакет с овсяным печеньем или пачку вафель, на случай, если мне лень готовить или нет аппетита, а перекусить надо бы, чтоб не умереть с голода.
Чай тоже заканчивался, поэтому я решила съездить в город за покупками, всё равно заняться больше нечем.
Собрала волосы в хвост, накрасила глаза, перекинула через плечо сумку и, потрепав за ухо котёнка, вышла из дома.
На мне была одета серая ветровка и джинсы, на улице немного похолодало.
Дальше всё, как обычно, автобус, магазин, шум, люди. Если честно, не люблю куда-то ходить, мне неуютно находиться в скоплении людей, и знаю, что так нельзя, но это распространяется как и на магазины, так и на общественный транспорт. Может быть, поэтому я часто закупаюсь наперёд?
Добравшись до дома, я втащила на крыльцо два тяжеленных пакета и не менее тяжёлую мысль о том, что мои деньги тают на глазах.
Дома меня ждал неприятный сюрприз. Я включила воду, чтобы сполоснуть руки, а выключить не смогла. Заржавелый кран отслужил своё, то есть, стал течь. Мне пришлось перекрыть на кухне воду. Теперь я со скептическим видом рассматривала поломку и думала, что с ней делать.
Перспектива мыть посуду в ванной меня не привлекала. Вызывать кого-нибудь с города, чтобы мне поменяли кран, – смешно. Да и платить не хочется, и так денег мало. Что ж, ладно, значит я смирюсь с этим неудобством.
Конечно, можно было попросить о помощи соседа. К нему идти всего ничего, да и раньше, когда я ещё в школу ходила, этот мужчина с проседью в волосах помогал нам с ремонтом.
А когда умерла мама… Обнаружив в коридоре маму, я думала, что сама умру. Я так испугалась, что мне захотелось сбежать, куда угодно, главное подальше от всего этого ужаса. Я не сняла её с верёвки, не позвонила в скорую. Или куда там звонят в таких случаях? Я побежала к соседям, которые давно уже распускали про меня и маму такие слухи, что тошно становилось.
Помню, как ворвалась без стука в дом к Михаилу Ивановичу, как в слезах что-то говорила ему и как он нехотя, неповоротливо, ужасно медленно пошёл за мной. Какое же брезгливое и осуждающее было у него лицо…
Нет, я не хочу видеть никого из своих прошлых знакомых.
Мои бывшие друзья, если конечно, они являлись моими друзьями, и то никогда небыли мне поддержкой, а что говорить о соседях.
Ладно, оставим это.
Я расстроилась из-за крана. Как глупо.
========== Глава девятнадцатая. 5 ==========
Ночью меня разбудил котёнок. Это нахальное существо топталось по мне, как слон! Потом он забрался на подушку и, уткнувшись мне в затылок, стал мурлыкать. Но ему это в скором времени надоело, и он начал играть с моими волосами! Не выдержав, я вынесла его в зал и закрыла дверь. Вернулась, залезла под одеяло и, глядя в потолок, дождалась утра. Да, больше мне заснуть не удалось.
Утром я съела печенье с чаем. В чай добавила молоко, давно так не делала, с самого детства. Позавтракав, вышла на крыльцо, посидела там немного и вернулась обратно.
Утро было зябким и неуютным, туман расползся по кладбищу и словно паутиной оплёл мой дом.
Что бы я делала раньше? Наверное, была бы на работе или сидела дома и что-нибудь читала, или учила. Но так остро не ощущала бы скуку, жизнь моя шла по давно известному мне сценарию, и я привыкла к этому. А теперь? Я томлюсь и не знаю, чем себя занять.
Наушники в уши и мне стало легче. Я закрыла глаза и позволила музыке унести меня далеко от этого места.
Похоже, я ошиблась, когда подумала, что мне лучше, что я вновь начала жить. Мне плохо. Не хочется ничего, кроме того, чтобы Алекс позвонил, а лучше приехал.
Зачем, для чего он вторгся в мою жизнь?
Прошло ничтожно мало времени с нашего знакомства, но для той, кто жила в одиночестве и мраке, это не имеет большого значения. Алекс смог заставить меня привыкнуть к нему, и теперь я нуждалась в нём.
Почему он не звонит?
Как там, в «Маленьком принце» говорилось? «Мы в ответе за тех, кого приручили». Я чувствую себя лисёнком.
Всё, больше так не могу! Набираю его номер. Недоступно. Что же случилось?
========== Глава двадцатая. 4 ==========
Тот день прошёл, как в тумане, но на своё удивление я заснула и спокойно проспала до утра. Потом всё, как обычно и моя привычная проверка почтового ящика тоже. Но в этот раз ящик не был пуст.
Письмо в конверте, мне адресованное, от Алекса. Обычно он оставлял записочки или слал смс-ки, почему же теперь так официально?
Отчего-то стало страшно. Разрываю конверт. Первое, что бросилось в глаза, это то, что он назвал меня по имени. Сердце моё тревожно забилось. А на сложенном пополам белом листке, каллиграфическим почерком написано:
«Алёна, ты когда-то спросила, почему я так увлёкся тобой. Виной тому действительно был интерес. Ты не похожа ни на одну девушку из тех, которых я когда-либо встречал.
Раньше я думал, что забитые, искалеченные жизнью люди с психологической травмой ведут себя… ну, вот, как ты, только более тихо, пугливо и ненормально.
Прости, я знаю, что пишу что-то жестокое и неправильное, но хочу быть честным и не желаю замалчивать то, что на душе.
Так вот, я думал, что такие люди бесхарактерные, а ты оказалось личностью. Сильной личностью. Не знаю, как объяснить, какой я тебя видел, но я был поражён.
Мы словно из разных миров, знаешь? И я рад, что нам удалось побывать в мирах друг друга. Спасибо, что ты была в моей жизни.
Алёна, мне не нравится в вашей стране, не моё это. Я в Америке работу нашёл. Ты читаешь это письмо, а я уже очень далеко от тебя.
Давно планировал это, просто тебе не говорил, хотел ещё немного побыть рядом с тобой, в мире, который до нашей встречи был мне неизвестен.
У меня в жизни всего достаточно, несмотря на то, что мой отец строг, я разбалован. Сам себя разбаловал. Может поэтому, я не выношу скуку и однообразие. Ты привнесла в мою жизнь что-то новое, то, чего у меня ещё не было, и я ухватился за это и неважно, что меня обдало холодом, страхом и мрачностью. Впервые я видел, как кто-то живёт в таком зябком и хрупком мирке. Но теперь я далеко.
Можешь презирать меня, злиться, так даже лучше. Не хочу, чтобы ты сильно переживала.
Я не играл с тобой, не обманывал, просто для меня уже всё закончилось. Но ведь это было не напрасно, мы оба извлекли хоть что-то из нашего знакомства, ведь так?
Мне было с тобой интересно. Спасибо.
Прощай.
Алекс».
Что? Что это, как… Руки дрожат, дыхание сбилось, в груди щемит.
Он бросил меня.
В следующую минуту нахожу себя сидящей на полу у кресла, обнимающей подушку и рыдающую навзрыд.
Дом, мой собственный, и такой неуютный дом, вдруг стал пугать меня. Стены давят. Комната темнеет, становиться душно, а за плотно задёрнутыми шторами окно, с видом на кладбище. А там, холодные глыбы памятников, молчаливые могилы и безразличие, как и среди живых людей.
Я одна, опять, совершенно одна! Дышать трудно. Мне больно дышать… От слёз ничего не вижу, да и не хочу. А вокруг тишина и безразличие и нет никого, никого… Никого!
