Гленда наклонила голову и захлопала ресницами гримасничая.

— И я тоже, мистер Хейл.

Мужчина кивнул мне и ушёл.

После этого небольшого разговора Гленда выглядела взбудораженной. Я и забыл, какой она может быть капризной. Она всё трещала и трещала об уникальности своей работы, а я не мог выбросить из головы образ этого мужчины.

— …Вот увидишь, после выхода в эфир репортажа NBC появятся полчища туристов. На этот раз всем придётся хорошенько призадуматься! И может быть, в следующем году я стану новым председателем комитета…

Я закатил глаза, сдерживаясь, чтобы не фыркнуть. И позволил Гленде продолжать ещё добрых пять минут. Но от её бреда я и правда устал, не мог дождаться момента, когда избавлюсь от неё.

На городской площади стало многолюдно, и когда мы подошли к сцене, я отделился от Гленды под предлогом, что нам нужно занять свои места.

Джоанна на самом деле зарезервировала для нас места в первом ряду между Роджером Коулманом, который уже прибыл, и центральным проходом.

— Давай, Шарли, пойдём и сядем!

Малышка кивнула, и направляя её в нужную сторону, я положил руку ей на плечо.

— Привет, дядя Роджер! — звонко поздоровалась она, подходя к мужу Марты.

— Привет, милая.

— Ты видел сколько собралось людей? Они все здесь, чтобы увидеть мою маму!

— О да, у твоей мамочки в этом году очень важная работа — она должна произнести вступительную речь!

— Знаешь что, дядя? — Шарли понизила тон голоса и наклонилась к нему, прижав руки ко рту, как бы раскрывая секрет. — Мама уже несколько дней репетирует перед зеркалом, — хихикнула, преувеличенно округляя глаза.

— Правда? Ну вот увидишь, она будет великолепна.

— Я знаю, — прокомментировала Шарли, пожав плечами, — это просто мама не считает себя таковой.

На этот раз усмехнулся Роджер под густыми, седеющим усами. Шарли продолжала болтать без остановки, сохранять молчание для неё было задачей невыполнимой.

Через несколько минут она снова обратилась ко мне.

— Шейн? — окликнула она, потянув меня за рукав куртки.

— Что такое?

— Я хочу пить.

— Мы недавно проходили ларёк, ты не могла попить раньше?

Она скривила губы, и небольшая морщинка разделила её лоб на две части.

— Раньше я не хотела пить, а теперь хочу!

— Ты не можешь подождать десять минут?

— Нет, не получится, — угрюмо ныла она. — Кроме того, знаешь, что происходит, когда кто-то хочет пить и не пьёт? Мама говорит, что возникает риск «обезвожвания»! Это серьёзно, понимаешь, можно даже умереть.

— Это не такая уж мгновенная смерть, и говорят «обезвоживание».

— Что я сказала?! Обезвожвание!

— О-без-во-жи-ва-ние.

Шарли надулась.

— Хорошо, значит, ты позволишь мне умереть от о-без-во-жи-ва-ния?

В поражении я вздохнул, когда её надутые губы приобрели невиданные прежде размеры.

— Хорошо, я принесу тебе воды, но не уходи отсюда, поняла?

— Окей.

Я встал и повернулся к Коулману:

— Роджер, я отойду на минутку, присмотришь пока за Шарли?

— Конечно, не волнуйся!

Кивнув, я направился по центральному проходу. Как только подошёл к ларьку, то понял, что быстро мне не управиться. Там растянулась длинная очередь, и, учитывая ожидание, я прикурил сигарету. Сделал несколько затяжек. Люди в очереди медленно шли друг за другом. Я сделал затяжку и снова поднёс сигарету к губам, оглядываясь по сторонам: между собой смеялись подростки, матери толкали коляски и оживлённо болтали, а их мужья следовали позади, вовлечённые в важные дискуссии. Здесь прогуливались молодые люди, старики, мужчины, женщины и дети; казалось, этим вечером собрались со всей округи, готовые начать празднование.

Стоящий передо мной человек получил свой сэндвич. Я затянулся ещё раз и выдохнул, решительно сжимая пальцами фильтр и прикрывая от дыма глаза.

— Добрый вечер, что вы желаете?

Девушке за прилавком было, наверное, лет восемнадцать, с чистым лицом и приятной улыбкой, которая, несомненно, привлекала многих парней.

— Маленькую бутылку воды, пожалуйста. — Я протянул пару долларов и пока ждал, зажал сигарету губами.

— Вот ваш заказ.

— Спасибо.

Я схватил бутылку и отошёл.

Территорию площади окружал ряд барьеров, пересекать которые разрешалось только работающим на фестивале, что и делала в этот момент Джоанна. За ней следовал Уолкер в форме полицейского. Я видел, как они болтали, улыбались, он держал руку у основания её спины и время от времени касался руки. В раздражении я бросил окурок на землю и раздавил ногой. Я засомневался — подходить или нет, но потом заметил нечто странное.

Джоанна внезапно побледнела, это стало заметно несмотря на обильный слой макияжа, который она нанесла себе сегодня. Она выглядела гораздо более напуганной, чем следовало бы. Майк продолжал ей что-то говорить, но она его не слушала, её взгляд устремился куда-то за периметр барьеров.

«На что она смотрит?»

Я проследил путь её взгляда, но не заметил ничего странного, поэтому вернулся к исходной точке. Майк остановился рядом с ней, с мрачным взглядом он склонил голову близко к её губам. Джоанна застыла, словно несколько слов, которые осмелилась произнести, застряли у неё в горле, охваченные чем-то очень похожим на страх.

«Что, чёрт возьми, происходит?»

Кивая, она сглотнула, пока Уолкер продолжал с ней говорить. Он наклонялся всё ближе и ближе, его выражение лица было угрожающим, а взгляд постоянно смещался на другую сторону площади. Взволнованная Джоанна тоже начала оглядываться по сторонам. Она осмотрела первые ряды и, казалось, перевела дыхание только после того, как заметила Шарли, сидящую на своём месте.

Что-то происходило. Я чувствовал это спинным мозгом, кожей, которую начало покалывать под странным импульсом электричества. Как только увидел, что Джоанна исчезла за кулисами, я поспешил вернуться к сцене. Краем глаза я следил за движениями Майка и заметил, что и он направляется к Шарли. Я был всего в нескольких шагах, Майк ещё далеко.

Я точно доберусь первым.

В состоянии полной боевой готовности я ускорил шаг; хотя всё ещё не мог понять почему, только знал, что не ошибаюсь.

— А вот и вода! — сказал я, протягивая ей бутылку. Мой взгляд не опускался ниже уровня пола сцены, я сосредоточился на идущем вперёд Майке Уолкере и группе людей, которые привлекли его внимание.

— Почему ты не садишься?

— Эм..?

— Я спросила: почему не садишься? Что ты там застрял, стоя?

— Секунду, — рассеянно ответил я.

Шарли схватила меня за рукав и потянула вниз.

— Давай садись.

Я в последний раз огляделся по сторонам, а затем решил ей потворствовать. Устроился рядом с ней, но мой взгляд оставался насторожен, а мышцы напряжены. Майк был от нас уже в нескольких шагах; он натянул на губы фальшивую улыбку и приблизился, словно ничего не случилось.

— Привет, принцесса!

— Привет, дядя Майк, ты пришёл послушать маму?

— Конечно, я бы ни за что не пропустил!

Он огляделся и к своему огромному разочарованию заметил, что единственное свободное место осталось сбоку от меня. Майк молча сел, его форма натянулась на бёдрах, а кобуру он выставил на всеобщее обозрение. В воздухе потрескивало, резкое напряжение переходило от него ко мне и обратно. Уолкер застыл, стиснув челюсти, глаза были устремлены в ту же сторону, что и раньше, а губы сжались до тонкой линии. Казалось, мужчина даже не дышал. Он нервно коснулся замка кобуры, не открывая её, но с явным намерением сделать это в случае необходимости.

Я поджал губы, как чревовещатель, и слегка наклонился к нему.

— Могу я узнать, что происходит?

— Кто сказал, что что-то происходит?

Он шумно вдохнул через нос, продолжая смотреть прямо перед собой.

— Никто, но я знаю, что это так.

Майк сделал гримасу, его губы едва изогнулись. Осознание, что он владеет информацией, которую не знаю я, сильно раздувало его эго.