«И я люблю её всерьёз», — хотел бы добавить.

— Не стой в сторонке, терзая себя, позволь ей самой разобраться со своими проблемами. Мы все прошли через подобное в её возрасте.

Рыжая покачала головой, прижимая ко лбу руку.

— Нет, хочу спросить: ты самого себя слышишь? У моей малышки, как ты утверждаешь, есть проблемы, она бьёт мешок, а я должна притвориться, что ничего не замечаю? Сразу видно, у тебя нет детей!

Я сглотнул, опустив взгляд, и моё настроение мгновенно испортилось.

— Ты права, — подтвердил я. — Я последний человек, который может давать тебе советы, как воспитывать.

— Прости, я не хотела быть грубой.

— Ты не была грубой, ты совершенно права. Шарли — твоя дочь, и именно ты должна решать, что для неё лучше. Я ошибся, такое больше не повторится. Теперь, если позволишь… — я направился к двери и жестом пригласил её выйти.

— Шейн…

— Что? — резко спросил я.

— Ничего.

Она протянула руку, чтобы взяться за ручку, и коснулась моих пальцев, которые уже открывали дверь. С головы до пят меня охватила дрожь. Я был уверен, что Джоанна тоже это почувствовала, настолько сильно, что отдёрнула руку и позволила той безвольно упасть. Она внимательно меня оглядела.

Её зелёные, как никогда раньше, глаза были готовы проникнуть в меня, искать то, что я больше не хотел никому показывать. Она стояла перед всё ещё закрытой дверью и смотрела на меня.

«Прекращай! Прекрати, бля!»

Я был в полном смятении. Одна часть меня хотела выгнать её, а другая — сделать с ней то, о чём я даже не должен был думать.

— Возвращайся домой, О'Рейли.

Она покачала головой, её глаза приближались всё ближе и ближе к пониманию, а моё тело — к точке невозврата.

— Иди домой, — повторил я. У меня горело горло, и отчаянно хотелось постоянно сглотнуть.

— Нет, я не уйду, пока мы всё не проясним.

— Что ещё нам нужно уточнять? Мне кажется, мы друг другу сказали всё, не так ли?

Почему она всегда была такой настойчивой?

Почему не могла просто оставить меня в покое?

— Хочу… я хочу поговорить о том, что произошло между нами.

— Могу тебя заверить: говорить не о чем.

— Я так не думаю, — возразила она с тем гордым хмурым взглядом, который в моих глазах делал её ещё более желанной. Я закрыл глаза и шумно втянул носом воздух. Между нами повисло настолько мощное напряжение, что стирались все границы. Даже те, что отделяли допустимое и то, чего лучше избегать. Я не мог понять, как мы дошли до этой точки, но иногда контакта, даже минимального, между двумя веществами, которые уже сами по себе нестабильны, бывает достаточно, чтобы вызвать взрыв катастрофических масштабов.

— Послушай, прими мой совет, иди домой, проспись, и завтра всё будет казаться более понятным.

— Я сказала нет!

Я покачал головой и взбешённый подошёл ближе. Навис над ней. Я был очень раздражён, и всё же она, похоже, совсем не испугалась.

— Ты должна меня, бл*дь, послушать! — Я выругался, грубо схватив рыжую за руку. — Убирайся отсюда, пока у тебя ещё есть шанс, — настаивал я, не обращая внимания на её грёбаный запах, который посылал меня в психушку.

— Бесполезно настаивать, я не уйду!

«Да пошло всё!»

Я схватил её лицо одной ладонью и набросился на её губы.

Сопротивляться дальше было невозможно, как невозможной была, и она сама.

— Ты никогда не делаешь то, что тебе говорят, верно? — прорычал я, задыхаясь от собственного дыхания. Я вышел из-под контроля, охваченный гневом, смешанным с возбуждением, из-за которого у меня оцепенела спина. — Ты провоцируешь, подстрекаешь, пока не лишишь рассудка, мать твою!

Я впился зубами в её губы, готовый сожрать, если понадобится. С мучительным отчаянием я хотел её, а она не сделала ничего, чтобы меня остановить.

— Проклятье, я пытался! — продолжал я, не понимая, говорю ли с ней или с последней частью себя, которая всё ещё заставляла меня рассуждать здраво. — Старался избегать тебя, не смотреть на тебя, не говорить с тобой, но…

— Но ты не можешь, так ведь? Ты не можешь так же, как и я. — Джоанна приблизила губы к моему уху, поглаживая ладонями по спине. — То, что происходит между нами, невозможно контролировать ни мне, ни тебе, поэтому, как бы безумно ни звучало, нам остаётся это принять.

Она потёрлась о мою грудь, а глаза цвета леса умоляли меня не останавливаться.

И я не остановлюсь, не в этот раз.

Я прижал её к стене и обхватил рукой за талию. Я хотел её. Желал её больше, чем любую женщину, встречавшуюся на моём жизненном пути.

Начал целовать и покусывать её везде, вдоль шеи, в плечо, а затем ниже, к вырезу кофточки. Мои щёки покрывала двухдневная щетина, и её бледная кожа мгновенно покраснела.

Я оставлял на ней следы, но мне было всё равно. Я просто хотел покончить с этим — что бы это ни было! — что месяцами лишало рассудка.

Движения моих рук были исступлёнными. Руки были повсюду: под рубашкой, на спине, на её прекрасном лице, искажённом желанием. Джоанна издала такой хриплый стон, что член стал ещё твёрже.

— Подними руки! — приказал я, стягивая кофту через голову.

Обнажённая. Я хотел её полностью обнажённой.

Я не был деликатным. Я и не собирался осторожничать, мне просто нужно было удовлетворить потребность, настолько сильную, что лишала меня сна.

Джоанна стонала и извивалась в моих руках, продолжая прижиматься. От неё исходил интенсивный, характерный запах, который оставался на мне несколько дней после того, как я прикоснулся к ней в последний раз. Это было мучительно хорошо, напоминание о том, что я только попробовал и теперь, наконец, собирался насладиться в полной мере.

Наши движения сделались безумными. Мы оба были нетерпеливы, почти в отчаянии, понимая, что происходящее неправильно, но не в силах отказаться.

Одной рукой я снял с неё джинсы, другой продолжая блуждать по её телу.

— Ты довела меня до точки невозврата, О'Рейли. Теперь пути назад нет. — Я стащил с неё трусики и начал ласкать пальцами.

Джоанна застонала.

Я ощутил, как она дрожит.

Её опущенные веки скрывали глаза, а зубами она терзала губы. Она была прекрасна. Огромное искушение для такого проклятого человека, каким был я. Я продолжил трогать её без всякой скромности.

— Ты уже несколько месяцев провоцируешь меня, О'Рейли, дразнишь издалека. Ты это искала? Хотела, чтобы я сдался? Чтобы я совсем потерял разум, не так ли? — прошипел ей в шею. — Ну, у тебя получилось! Ты заставила меня впадать в бешенство, бредить тем, о чём я даже не мог мечтать, и теперь… теперь я собираюсь всё это взять.

Я перестал прикасаться к ней и освободил член. Он был готов завладеть тем, что совершенно безрассудно считал своим.

— Посмотри на меня!

Джоанна широко раскрыла глаза, и наконец, прижав её к стене и приподняв за бёдра, я погрузился в её плоть. Один толчок. Один глубокий толчок вырвал воздух из моих лёгких.

Мы стояли неподвижно, почти парализованные. Её поддерживало моё тело, а со спины стена. Я опьянел от её глаз и ещё появилась зависимость от губ Джоанны. Перестав думать, я начал двигаться, яростно и нетерпеливо.

Происходящее дальше стало просто длинной гонкой к удовольствию. Беспорядочные приглушённые стоны, сбивающееся дыхание и пот.

Глава 20

Джоанна

Его тёплое дыхание ласкало мою шею, овевая влажную кожу так сильно, что я задрожала. В теле не осталось ни одного мускула, который бы не подрагивал и, прежде всего, тот, что управлял всем остальным.

Моё сердце начало сбиваться; оно казалось испуганным и маленьким, неспособным членораздельно выражаться. Оно споткнулось о заточившую его клетку из костей, почти желая поскорее выбраться из неё. И представить не могла, пока ожидала этим вечером, когда заснёт дочь, что всё закончится так. Я вышла из дома, чтобы встретиться с Шейном и получить ответы, но я ничего не получила.

Очень спокойно я вздохнула, по одному маленькому вдоху за раз. Не хотела, чтобы резкое движение заставило Шейна сдвинуться с места. Его тело всё ещё прижималось к моему. Он был удовлетворён, но не менее энергичен. Грубая древесина стены колола мне спину, но это была мелкая, абсолютно сносная пытка.