Присев у костра, братья застали бывших соратников за разговором о раненых. В общих чертах все они были в порядке, за исключением четырёх человек, которые умрут сегодня ночью. Как бы ни огорчила Агрона эта весть, он всё же облегчённо вздохнул. Он больше не хотел видеть, как умирают люди, с которыми он три года сражался вместе. Одно дело погибнуть в бою, другое – издохнуть в одной из этих лачуг.
Как только повстанцы закончили обсуждать раненых, оленина была готова, и все принялись отрезать себе по куску. Дальнейший разговор не задался. Агрону не хватало того времени, когда они собирались и веселились за одним столом вне зависимости от их положения. Тогда они ещё верили в победу, ещё были готовы сражаться. Но сейчас всё обстояло иначе. Уже не во что было верить, уже не за что биться. Кто-то мог крикнуть, что они сражаются за свободу, но в сражениях уже не было никакого толка. Катрапс освободил немало лайдеров, и всех освобождённых отправили в Крартел, но после поражения император сразу же остановил поток освобождённых людей.
– Агрон, – позвал его один из повстанцев. – Катрапс говорил что-нибудь, кроме того, что надо увести лайдеров из Стедмара?
– Нет, – ответил Агрон, откусывая большой кусок оленьего мяса.
– То есть, последней воли у него не было?
– Кроме того, что мы уже сделали – нет.
Лайдер встал со своего места и отряхнулся.
– Значит, из этой деревни мы уйдём, как чужие? – проговорил повстанец.
– И долго мы протянем, если разойдёмся? – послышался вопрос из толпы.
– А торчать в этой деревне лучше?
– Да куда нам…
– Тихо!!! – громыхнул голос Агрона. – Он прав, мы разойдёмся. Каждый из вас – свободный человек. И каждый вправе сам решать, куда ему идти. Мы с братом не будем возражать, если все вы пойдёте одной с нами дорогой.
Среди повстанцев пробежал одобрительный шумок. Агрон посмотрел на Дурона – тот утвердительно кивнул в ответ на взгляд. Похоже, что в скором времени определятся люди, которые пойдут с ними, а с кем придётся расстаться. Возможно, что прощаться придётся со всеми. Агрон не мог поверить, что всё вот так вот закончилось. Они начали этот путь как кучка сброда и завершают его точно так же.
Надо будет придумать, чем теперь заниматься. Перед лайдерами были открыты все дороги, ведь они были свободными людьми. Агрон в очередной раз порадовался тому, что его брат тоже остался в живых. Агрон подошёл к нему и указал головой в сторону. Дурон доел остатки своей части оленины и отправился вслед за ним. Агрон только хотел обсудить с ним, куда они отправятся в скором времени, как увидел поднятую руку часового. Никто из братьев не успел понять, что происходит, как часового насквозь проткнула стрела.
Агрон быстро переглянулся с братом, и они одновременно помчались назад. По пути Дурон обнажил свой меч, а его брат взял в руки лук, который так и не положил с самой охоты. Как только они достигли поворота, за которым скрывался их костёр, и слышался звон стали, Агрон наложил стрелу, и близнецы вышли из-за угла.
Перед ними предстала ужасная картина. Агрон от неожиданности встал, как вкопанный – так же поступил и Дурон. Они наблюдали битву между их людьми и всадниками на необычайно больших лошадях. Когда один из всадников отделился от общего сражения, Агрон осознал, что это был не человек на лошади. Перед ними стоял кентавр, вооружённый огромным молотом, который держал в одной руке. Торс человека плавно перетекал в конское туловище. Никакой одежды кентавр не носил, на его лице красовалась густая борода, волосы были длинными и спутанными. Сама человеческая часть полуконя была гораздо больше, чем тело обычного человека. Его рука была примерно в два раза толще руки Агрона и обладала недюжинной силой.
Заметив близнецов, полуконь галопом помчался в их направлении. Очухавшись от удивления, Агрон быстро натянул тетиву и выстрелил. Пустить стрелу прицельно у него не получилось – она вонзилась кентавру в плечо. Полуконь продолжал скакать к ним, словно не чувствовал сталь, вонзившуюся в его тело. Агрон понял, что не успеет достать вторую стрелу, и отпрыгнул в сторону. Дурон проделал то же самое. Ему едва удалось увернуться от несущегося ему навстречу молота. Агрон хотел воспользоваться секундной заминкой и достать новую стрелу, но вновь не успел. Кентавр непрерывным движением отмахнулся своим оружием в его направлении, и Агрону вновь пришлось отпрыгнуть. Потеряв равновесие, он упал на спину и, судя по негромкому деревянному треску, сломал значительную часть оперений своих стрел.
Кентавр встал на дыбы, чтобы покончить с одним из близнецов, но внезапно из его уст раздался грозный рык. Дурон уже вскочил на ноги и полоснул мечом по нижней части крупа лошадиной половины врага. Он хотел подсечь ноги кентавру, но немного промахнулся из-за внезапного подымания на дыбы. Кентавр опустился на все ноги и попытался лягнуть Дурона, но тот стоял чуть в стороне, поэтому удар пришёлся вскользь, однако его всё равно отшвырнуло назад с немалой силой. Пока полуконь был занят братом, Агрон быстро поднялся, схватил одну из оставшихся стрел и пустил её точно в сердце кентавра. Вернее туда, где оно должно находиться у человека, но полуконь, казалось, был непрошибаем. Несмотря на уже вторую стрелу в своём теле, кентавр с яростным рыком замахнулся молотом и тут же резко рухнул на землю, издав яростный рык. На этот раз Дурон не промахнулся. Агрон быстро подбежал к раненому полуконю, который успел выронить своё оружие, достал кинжал и быстрым движением руки перерезал кентавру глотку. Несмотря на смертельную рану, полуконь продолжал брыкаться своими лошадиными копытами, пока силы не покинули его.
Агрон быстро проверил свои стрелы. Целыми остались лишь четыре штуки. Поняв, что ему нужно искать другое оружие, Агрон глянул на молот кентавра и тут же отказался от мысли подобрать его. Внушительный размер набалдашника дал понять, что даже просто поднять молот будет нелегко. Решив не тратить понапрасну стрелы, Агрон зажал в руке окровавленный кинжал, и они с братом вновь помчались к костру.
У их соратников дела шли гораздо хуже. Большинство из них лежали мёртвые. Кто-то убегал, осыпаемый стрелами. Агрон понял, что оставаться здесь равносильно самоубийству – кентавров было слишком много для них двоих. Дурон тоже осматривал поле боя с нескрываемым ужасом. Большая часть мертвецов была обезображена сломанными костями, торчащими из тел. Тёмная почва вокруг костра стала багровой от впитавшейся в неё крови. И среди этого кошмара гордо возвышались кентавры с обнажённым оружием, покрытым тёмно-красным цветом. До этих самых пор братья видели полуконей лишь издали – сразившись с одним из них, оба близнеца даже не рассчитывали на то, что им удастся убить кого-то ещё.
– Бежим отсюда, – проговорил Агрон, надеясь, что кентавры, увлечённые добиванием людей, их не услышат. – В конюшнях остались осёдланные лошади?
– Да, – говоря это, Дурон вместе с братом уже во весь опор нёсся к конюшням.
Добежав до лошадей, близнецы быстро взгромоздились в сёдла и ударили каблуками по бокам животных. Лошади громко заржали и пустились галопом по Юго-западной дороге. Стук копыт о камень мешался с хрустом снега, местами лежавшим на почве. Агрону показалось, что они уже долго скачут и можно уже не так сильно гнать лошадей, но в дюйме от его головы просвистела большая стрела. Агрон быстро оглянулся, чуть не вывернув себе шею. Кентавры были на почтительном расстоянии, но два из них, бежавшие первыми, уже вновь были готовы стрелять. Агрон шептал про себя, чтобы они целились во всадников, а не в лошадей. Со стрелой в боку можно выжить, но если подстрелят скакунов, то это станет их концом. В лучшем случае, если упавший конь не раздавит Агрона своим весом, у него будет возможность ещё несколько раз выстрелить в ответ и пасть наподобие героев из песен, которые поют барды. Агрон знал, что брат его не бросит, и в худшем случае они оба погибнут.
Первая стрела была ближе всего к своей цели. Ещё три стрелы пронеслись намного выше головы Агрона. Несколько стрел были предназначены для Дурона, но и в него никто не попал. В конце концов, кентавры начали отставать, но братья продолжали гнать своих лошадей ещё некоторое время. Убедившись, что погоня окончательно прекратилась, Агрон, наконец, потянул поводья, заставив своего скакуна притормозить. Дурон последовал его примеру, и запыхавшиеся лошади, наконец, смогли перевести дыхание.
