Время уже перевалило далеко за полдень, когда Эрленд увидел вдалеке окраину Многолюдного леса. Пора было остановиться на привал и перекусить. Эрленду казалось, что обедал он очень давно, и аппетит разыгрался с нешуточной силой. Ласка наверняка тоже была голодной, поэтому Эрленд соскользнул со спины лошади и отошёл с натоптанного наста в небольшие мягкие сугробы, начинающиеся сбоку от тропы. Недалеко от тракта было небольшое кострище, где путники останавливались, чтобы отдохнуть. Сейчас это кострище было засыпано снегом, поэтому алхимику не сразу удалось его найти. Отыскав нужное место, Эрленд очистил землю, засыпанную углями, от снега и уже спустя несколько минут, он подогревал говядину на огне, вдыхая аппетитный запах жарящегося мяса. Вспомнив про Ласку, Эрленд достал из своей сумки морковь и подал лошади. Ласка с удовольствием захрустела угощением и прилегла рядом с костром. Её конская туша слегка подрагивала от соприкосновения с холодным настом, однако лошадь быстро пригрелась, и перестала дрожать. Эрленд примостился рядом, откинув спину на лошадиный бок. Ласка негромко фыркнула, требуя ещё моркови.
– Тебе не много будет? – усмехнулся Эрленд, доставая из сумки ещё одну морковь. Ласка снова принялась хрустеть овощем.
Подождав ещё немного, Эрленд взялся за свою говядину. Мясо не успело хорошо прожариться, но алхимик был слишком голодным, чтобы ждать ещё. Очередное плохое действие раствора – организм требует еды всё больше и чаще. Утолив голод, Эрленд поднёс бурдюк с медовухой к губам и сделал несколько глотков. Сладковатая, прохладная жидкость тут же освежила пересохшее горло. Хмельное действие медовухи должен был взять на себя «Беличий раствор», поэтому Эрленд не заботился о своём состоянии и выпил, сколько смог. Ласке, к сожалению, попить было нечего. Эрленд потрепал лошадь по холке, успокоив тем, что она вдоволь напьётся из Зелёной Лиги, которая зимой не полностью покрывается льдом.
Эрленд посидел ещё немного и решил, что пора двигаться дальше. Он поднялся на ноги, и Ласка, смотря на хозяина, тоже встала. Целитель потушил костёр и взобрался на лошадь. До Многолюдного леса оставалось ещё примерно полчаса пути, и Эрленду уже хотелось покончить с этим делом. Это место было опасным. Страха добавляло недавнее нападение на гвардейцев сэра Лемдала.
Тропа была достаточно ровной, но на подходе к лесу она начинала сильно извиваться. Из-за этого большая часть караванщиков ненавидела Многолюдный лес ещё сильнее. Нервно сглотнув, Эрленд направил Ласку прямиком в чащу. Лес встретил алхимика практически звенящей тишиной, нарушаемой лишь хрустом снега под копытами его лошади. Покрытые белым покрывалом деревья не издавали ни единого треска или шелеста. Изо рта целителя и его лошади без устали вырывался слабый пар и практически мгновенно растворялся. Снег образовывал достаточно высокие холмы, за которыми могли прятаться хищники, рыщущие в поисках тёплого мяса.
В какой-то момент на плечо алхимика мягко упала пустая шишка, и он с трудом удержался, чтобы не пустить Ласку галопом. Облегчённо выдохнув, он продолжил смотреть вперёд. Эрленд почувствовал себя неуютно. Кроме разнообразной живности разумных существ в нём не обитало. Разве что кентавров можно было назвать таковыми, потому что они имели свой язык и культуру, кое-кто из них умел говорить и на общепринятом языке. Эрленд мало что знал о народе полуконей, но кое-какие сведения ему в память запали. Они помогали Кемендуму во время нападения орков, которое в народе называли «Войной набегов». Несколько раз какие-то вожаки кентавров вели переговоры с правителями трёх стран: Кемендума, Латории и Рессулии насчёт рубки Многолюдного леса. Тогда полукони доходчиво объяснили, что будут жестоко наказывать тех, кто нарушит уговор, который заключался в том, что жители трёх оговорённых стран не будут уничтожать лес.
В лесу снежного покрова было гораздо больше, чем на дороге. Это место славилось тем, что снег здесь держится долго. Эрленд уже не раз отмечал, что Многолюдный лес был прекрасен в любое время года. Особенно хорошо находиться здесь рано утром, сразу после рассвета. В это время суток здесь можно услышать самых разных птиц. Эрленд несколько раз ходил сюда с Лилли. Она любила послушать трели соловьёв или визгливые крики иволги. Эрленду же было всё равно. Рядом с ней ему казались прекрасными даже каркающие вороны или трещотки-сороки. Но сейчас для соловьёв было слишком рано, а вот вороны и сороки трещали без умолка. Ласке нравился Многолюдный лес. Её вообще привлекала дикая природа – она казалась лошади родной.
Голые деревья не спешили обзаводиться зелёной одеждой. Эрленд не торопясь осматривал окрестности, насколько хватало глаз. Ни единой живой души. Только один раз какая-то мышка пробежала под копытами Ласки. По счастливой случайности лошадь не заметила зверька. Она очень не любила всякую мелкую живность. Больше всего её пугали змеи: один раз Ласка даже сбросила Эрленда с себя, встав на дыбы. Алхимику повезло, он отделался лёгкими ушибами, приземлившись в кучу листвы.
Чтобы добраться до Зелёной Лиги, надо было пройти достаточно глубоко. Им крупно повезёт, если они не наткнутся на стаю волков или одиноко бродящую рысь. Медведи ещё пребывали в спячке, поэтому их можно было не бояться. Кентавров Эрленд тоже не опасался, потому что он не был ни лесорубом, ни браконьером. Однако кентавры вгоняли его в дрожь: эти статные существа – полулюди, полулошади – умели заставить бояться себя. Эрленд слышал рассказы о кентаврах, но сам так ни разу и не добрался до какой-нибудь книги, в которых подробно описываются быт и жизнь полуконей.
Ласка легко трусила по ровному, натоптанному снегу, смотря чётко вперёд. Эрленд всмотрелся и увидел, наконец, блестящую воду недалеко от себя. Спустя минуту, до его слуха уже отчётливо доносился плеск и шум Зелёной Лиги. Эрленд посмотрел по сторонам и увидел чуть поодаль от места, откуда они вышли, большую раннюю плакучую иву. Зелёные ветви дерева были грустно опущены вниз, поближе к воде. Тёмный, почти чёрный, ствол в некоторых местах зеленел ото мха, расположенного в разбросанном порядке. Ранняя ива была одной из немногих деревьев, по которым было невозможно определить север. Она очень сильно выделялась на фоне голых деревьев, представляя собой тёмно-зелёный мазок на бело-сером холсте этого леса.
Эрленд подвёл Ласку к дереву и пустил попить из Лиги. Сам алхимик нагнул к себе ближайшую ветку и срезал несколько отростков. Подойдя с другой стороны, Эрленд срезал ещё пару веток и оставил дерево в покое. Пока Ласка пила из реки, Эрленд любовался кристальной чистотой воды и нерестящейся неподалёку рыбой. Водящиеся в этих водах лососи без устали выпрыгивали из воды, чуть ли не по три штуки за раз.
Когда Ласка напилась, Эрленд сказал, что пора выдвигаться домой. Целитель взобрался на лошадь и тронул каблуками её бока. Можно было не торопиться, но Эрленду очень хотелось вернуться домой и по-человечески выспаться. Кроме того, Аннетия, наверняка, волнуется. «Беличий раствор» скоро должен прекратить своё действие. Чем чаще им пользуешься, тем меньше он поддерживает бодрость и тем страшнее последствия. Ласка не хотела покидать красивую реку, но послушно пошла рысью по направлению к окраине Многолюдного леса.
Внезапно Эрленд уловил помимо лесных шорохов и вороньего крика ещё какой-то звук. Он надеялся, что ошибался, но целителю показалось, что это был вопль. Алхимик замедлил Ласку и прислушался. Звук не повторился, поэтому ему было очень трудно вспомнить, откуда он доносился. Эрленд вновь легко ударил по бокам лошади, продолжая путь к опушке.
Он думал, что уже подъезжает к окраине, как лесную тишину разорвал грозный, почти звериный рык. Это не было похоже на рычание рыси или рёв медведя – он был издан хриплым голосом, который очень отдалённо напоминал человеческий. Рык слышался очень близко. Эрленд повернул голову направо и ужаснулся увиденной картине. В небольшой низине стояли три кентавра, двое из которых были вооружены молотами, а ещё один большим топором, за спиной у него был колчан со стрелами, лук валялся неподалёку. Около копыт полуконей лежали пятеро охотников. Трое уже были мертвы, судя по разбитым черепам и вывернутым рукам. Эрленда едва не стошнило от вида этих тел. Он подвёл Ласку к широкому дереву, из-за которого продолжил наблюдать за сценой.
