Высокий, хмурый, как ноябрьское небо и красивый как Челентано в молодости, если бы тот был блондином с голубыми глазами, конечно же. Таким увидела его Валя, когда он неспешно подошел к ней.

– Валя? – спросил он с интонацией, которая все же содержала надежду, что это не она.

–Дмитрий,– пролепетала Валентина чужим голосом, с трудом ворочая во рту тяжелый онемевший язык.

– Он был просто поражен, когда увидел, какая я хорошенькая, – сказала Валя, повернув к Соне голову, – он думал, что такие умненькие всегда некрасивые. Но тут ему повезло. Я – настоящая красавица.

Это не было вопросом, а простой констатацией факта. Поэтому Соня неопределенно помычала. А Валя продолжила.

« Вот интересно, – думала Соня, во время того, как Дима с Валей гуляли неприкаянно по Коммунистической, – она действительно, когда смотрит в зеркало видит там неоспоримою красоту? Какие химические реакции происходят в ее голове, если такая простая внешность кажется ей чем-то достойным короны Мисс мира. Я себе не нравлюсь совершенно. Везет Вальке».

Они шли по пешеходной улице, рассматривая витрины и пытаясь найти контакт. Дима сражался с разочарованием, а Валя с очарованием.

– У меня здесь друг в гостинице работает. Давай зайдем, посидим, а то холодно, – предложил Дима, указав на серое двухэтажное здание.

Валя кивнула. Они подошли. Рядом с входом в гостиницу располагалась дверь в магазин. Дима уверено ее толкнул.

– Ты что любишь пить? – спросил он Валю, оглядывая небогатый ассортимент прилавка.

Валя пожала плечами.

– Не знаю, я еще ничего не пробовала.

Продавец хмыкнула, и Дима посмотрел на нее испепеляющим взглядом.

– Мне, пожалуйста, «Клюкву на коньяке», – сказал он, гневно сверкая глазами на работницу торговли, – и…

– Водку, – не спросила, а скорее сказала за него продавец.

– Да, водку, – Дима практически зашипел.

– Еще что? – спросила девушка выставляя на прилавок две бутылки.

– Больше ничего.

– Опять яблоками закусывать будете? – спросила она и засмеялась.

– Не твое дело, – крикнул Дима, швырнул на прилавок деньги, схватил бутылки и потащил Валю к выходу.

– Вы знакомы? – спросила Валя.

– Да, отдыхала как-то с нами, я частенько захожу к другу.

Они вошли в тесный холл. Гостиница хотя и называлась «Уютная», но не соответствовала своему имени. Мрачные тона, обшарпанные обои, видавшая виды мебель. Вале хотелось уйти, пока она стояла у давно не мытого окна, ожидая Диму. Он перешептывался о чем-то со своим другом, кстати, очень пренеприятным типом.

Дима поманил Валю, и они пошли на второй этаж по узкой, скрипучей лестнице. Комната, в которую они вошли, изрядно помучавшись с замком, была узкая как пенал. В гостинице не топили, в номере было тесно и холодно. Дима сел на кровать, поставил бутылки на стол. А Валя присела на краешек стула.

– Снимай куртку, расслабься, – сказал он, заметно веселея.

– Так холодно, – пролепетала Валя.

– Сейчас согреешься, – Дима уверенно плеснул «Клюкву» в пыльный граненный стакан.

-Ты с ним стала пьянствовать? – удивилась Соня и весело засмеялась, – в жизни не поверю.

– Ну, не пьянствовать, зачем ты так? – нахмурилась Валя. Она всегда не любила называть вещи своими именами.

После первой рюмки, или, точнее стакана водки, Дима почувствовал себя уверенней. Начал рассказывать Вале про свои достижения на литературном поприще. Слова пробивались через Валины уши с трудом. Там как будто была вата, а нёбо горело, в горле першило. А Дима настойчиво подливал эту ненавистную клюкву.

«Как йод разбавленный», – мелькнуло у Вали в голове. А потом она каким-то образом оказалась на кровати. Чужие руки трогали все ее тело. «Хоть грудь удалась», – удовлетворенно думал Дмитрий. Валя совсем не сопротивлялась, она же любила. Только когда Дима целовал, ее почему-то мутило, во рту было слишком мокро и как-то пресно. Он слегка отстранился и стал снимать рубашку, а Валя подняла глаза вверх и увидела ползущего жирного таракана. Тогда-то ее и вырвало.

– Так у вас ничего не было? – спросила Соня.

– В тот вечер – нет,– сказала Валя грустно, – представляешь, так неудобно, некрасиво получилось с этим моим, – она долго подбирала слово, – казусом. Туалет в этой гостинице в конце коридора, который мне показался очень длинным. Я все шла и шла до него, голова кружилась, стены обступали меня. Они такого грязно-зеленого цвета. Я зашла в туалет, посмотрела на эти ужасные унитазы, которые сто лет не мыли…и меня снова вырвало. Потом взяла ведро, убиралась в этом чертовом «пенале».

– Да тебя рвало, скорее всего, от этой «Клюквы на коньяке», да от Димочки драгоценного, а не от брезгливости. – Сказала Соня язвительно.

***

Солнце уже закатилось, пора было собираться домой. И жутко хотелось есть.

– Ты не права, – сказала Валя, отряхивая свою юбку, – зачем ты с таким неуважением отзываешься о Дмитрии. Он – прекрасный человек.

– Ага, – согласилась Соня, – споил малолетку в грязной гостинце.

Валя насупилась, хотела что-то возразить, но передумала.

Девушки купили по паре чебуреков в палатке на набережной, выстояв предварительно большую очередь. Они молчали, так как были утомлены беседой. Валя, как обычно, анализировала произошедшее с ней, и чувства такие возвышенные и чистые, после того, как она проговорила это вслух, не казались ей уже безупречными. Они сели на лавочку и прикончили теплые и вкусные пирожки.

– Я пить хочу, – сказала Соня, вытирая пальцы салфеткой. И с досадой понимая, что одной салфетки очень мало для таких жирных пальцев.

– Я тоже, – ответила Валя, прожевав. – Пойдем, чаю выпьем. Сейчас только выберем кафе попроще.

Таковое нашлось быстро. Деревянные лавки и длинные столы, соединенные друг с другом. «Как парты старого образца», – подумала Соня. Девушки продавщицы сидели за столом и беседовали о чем-то с весьма серьезным видом. Валя тактично покашляла. Неопрятная крашенная блондинка недовольно обернулась, но постаралась взять себя в руки:

– Чем могу помочь, – спросила она, навешивая на лицо полуулыбку.

– Нам по чашке чая, – сказала Валя.

Девушка стерла с лица признаки приветливости и отрывисто бросила:

– Садитесь, принесу.

– Только мне без сахара, – крикнула в ее раздраженную спину Соня.– Знаешь, – сказала она Вале, усаживаясь напротив нее, – я обо всем догадалась.

– О чем спросила Валя? – ища взглядом салфетки.

– Да, про Димочку твоего, зря ты скрываешь, я не такая дура.

– Что скрываю, – удивилась Валя, посмотрев на Соню.

– Что он муж твоей разлюбезной Верки.

– Соня, ты о чем…– сказала Валя тихо и испуганно

– Ваш чай, – блондинка швырнула чашки девушкам, – с вас шесть гривен.

– Шесть гривен!!! – Закричала Валя, – шесть гривен за две небольшие чашки кипятка, – она брезгливо схватила пакетик с блюдечка, – да еще и пакетик без обертки!!! Забегаловка.

Официантка уперла руки в боки и закричала в ответ.

– Вот и пейте чай в своей Москве на берегу моря. Если найдете там море.

Ее подружки одобрительно засмеялись. Видимо, это было обыденным аргументом.

– Мы не москвички, – сказала Соня.

– Вот, – Валя полезла в кошелек, – вам 3 гривны. Если не устраивает – зовите хозяина, бандитов, консула российского.

Блондинка хмыкнула и ушла.

– А у нас в Крыму есть консул? – удивилась Соня.

– С чего ты взяла, что он муж Веры, – закричала Валя.

Официантка, уже усевшаяся к своим подругам, испуганно оглянулась.

– Но он же жену свою у тебя искал, – растерянно промямлила Соня, – а у вас с Веркой только одна цифра отличается. Я иногда к ней попадала, когда тебе звонила.

Валя с остервенением взяла в руку чашку, глотнула и сильно обожглась.

– Точно, – сказала она, ставя чашку и плача от боли или от обиды, – как я сразу не догадалась. Теперь все сходится.