Джоанн охнула и бросилась в магазинчик, где попросила пустить её в туалет. Там она скинула рукав рубашки и с изумлением увидела небольшую язву на коже. Спонтанное чувство отвращения волной захлестнуло Джоанн и её сразу стошнило.

– Эй! Нам пора! – Раздался голос Ирмы, сопровождаемый настойчивым стуком в дверь.

Джоанн вытерла лицо и приоткрыла дверь.

– Ирма, мне нужно продезинфицировать ранку. Можешь принести мой рюкзак? У меня там аптечка.

В машине снова воцарилось молчание, прерываемое изредка кашлем Ирмы.

– Угораздило же. Как не кстати, – ворчала она, сплёвывая в окно.

Джоанн убрала фотоаппарат. Местность была однотипная, хороших кадров набралось уже предостаточно, надо бы поэкономить заряд аккумулятора.

И ещё ей становилось всё хуже.

– К пяти будем на месте. Место стоянки – лагерь, ближайшая деревня крохотная, условий там нет. И к тому же нет интернета. Ох. Жарко до невозможности.

Джоанн согласно кивала на всё. Условия не важны, если тебя ждёт мировая сенсация. Рыба с пальцами.

Внезапно она согнулось от тяжёлого и долгого кашля, ударившись лбом о панель над бардачком.

– Слушай. Это что-то заразное, – хмуро сказала Ирма, – у Ника тоже был сильный кашель перед тем, как он загремел в госпиталь.

Джоанн помотала головой.

– Думаю, это из-за смены климатических поясов. У нас ведь уже холодно. И в самолёте я мёрзла. А сюда прилетела – жара.

Джоанн вдруг вспомнила, что в самолёте сильно кашлял кто-то из первого класса. Но этот кто-то сидел очень далеко от неё.

Они приехали чуть раньше, чем планировали. Джоанн сразу попросила показать ей живых рыб, оказалось, что рыбакам удалось поймать ещё одну.

– Итого, у нас четыре образца. Три из них живые. Замечательно. Так, посмотрим, что это за пальцы.

В неглубоком широком тазу с водой, под навесом, лежали на дне три крупные рыбы, похожие на уродливых толстых  ящериц, с крупными грудными и брюшными плавниками, торчащими в стороны, словно лапы, широким хвостом. Периодически каждая из них поднимала голову к поверхности воды и делала один-два вдоха и опускалась обратно на дно таза.

«Да, дорогой профессор Риччи, это было правильное решение, отправить меня сюда. Завтра вы будете кусать себе локти от зависти. Видеть эти великолепные создания в их родной среде».

Джоанн включила ноутбук и приготовилась записывать наблюдения. Ах, если здесь был интернет!

До поздней ночи Джоанн взвешивала, замеряла, записывала, фотографировала замученных полуживых рыб, не ведающих о том, какова их роль в судьбе всех последующих за ними четвероногих существ.

Свет фонаря привлекал тучи мошкары, мешавшей работать. Плечо жутко ныло, и периодически Джоанн приходилось прерывать работу и наносить очередной слой защитного средства на все открытые участки кожи, от чего глаза у неё сильно слезились, привлекая тем самым ещё больше мошек на лицо.

Кашель тоже отвлекал, и чтобы успокоить горло она съела почти все мятные карамельки, которые предварительно купила в отеле перед отъездом.

Часа в три ночи пальцы Джоанн начали неметь от долгой работы, намекая, что пора отдохнуть.

В палатку Джоанн забралась почти наощупь, аккумулятор телефона разрядился, как только она закончила осмотр последней рыбины, и войдя внутрь в полной темноте, она чуть не упала, споткнувшись об Ирму.

Та лежала, скрючившись и тяжело дыша.

Джоанн склонилась над ней и дотронулась до головы.

– Ирма? Ирма! У тебя сильный жар!

Ирма открыла глаза и хотела ответить что-то, но не смогла, закашлявшись и запачкав губы кровью.

Джоанн подбежала к соседней палатке, в которой спал руководитель экспедиции.

– У вас есть телефон? Надо срочно вызывать скорую!

Тот вскочил и сразу осел на подвернувшихся ногах.

– Скорая… не доедет – сипло сказал он, а потом схватил Джоанн горячими пальцами за руку и чуть не повалил её на пол.

Джоанн испугалась. Руководитель тоже казался сильно больным.

– У вас ведь есть аптечка? Жаропонижающие?

Руководитель покачал головой.

– Вертолёт тоже… не долетит до утра…

– Телефон, телефон есть?

Тот указал кивком на угол палатки.

– Там, но сигнала нет, надо… искать… сигнал.

– А деревня? Сколько до неё ехать?

– Часа два, но там нет медпункта.

Джоанн разразилась кашлем и вышла наружу. На полусогнутых ногах вернулась она к Ирме. У входа той уже не было, она перекатилась в сторону, лежала и вздрагивала, словно в ознобе. Джоанн бессильно легла рядом с ней.

На утро в лагерь экспедиции пришли местные рыбаки. Они принесли учёным свежий улов, попавший в расставленные с вечера сети. Возможно, там есть и то, что им нужно. Мальчик, сын одного рыбака, первым распахнул палатку руководителя, в надежде выпросить у того несколько монет, и тут же отшатнулся, громко крикнув. Остальные бросились туда и, ошарашенные, остановились.

Вместо лагеря они обнаружили склепы, набитые скрюченными трупами, со следами крови везде вокруг них. Это было похоже на бойню. Возможно, это сделала пума? Рыбаки по привычке достали мачете, но практически сразу им стало ясно, что ни пума, ни ягуар не смогли бы растерзать сразу весь лагерь, шестерых взрослых людей, знающих повадки животных. К тому же, на трупах не было ни следа от когтей или клыков.

Один из рыбаков отступил назад. Он прокричал что-то другим, и те тоже испуганно отошли в сельву. Последним ушёл мальчик, стоявший всё это время у таза с рыбами. Одну за другой, выволок он их из воды на влажную траву и только затем присоединился к отцу и остальным рыбакам.

Профессор Риччи держал в руках посылку. Ноутбук, камера, телефон, все после длительного карантина и обработки. Камера, телефон – в нерабочем состоянии. Он включил ноутбук. Нужную папку нашёл сразу, Джоанн назвала её «рыбы с пальцами». Текстовый документ, таблицы, таблицы, таблицы.

«Профессор, фотографий миллион, но перетащу на комп их завтра. Не думаю, что моя камера за ночь испортится или испарится. Пальцы уже не гнутся, от влажности, что ли. И душно. А ещё я немного простудилась. Жаль, здесь нет интернета. Я бы тебе выслала фотки прямо сейчас. Они действительно странные. Это… это волшебно. Это сенсация. Три живые, две самки и самец. Ты понимаешь, что это значит?»

2017

По трассе один за другим мчались два ночных междугородних автобуса, ещё свежих и чистых, не самых новых, но быстрых и комфортабельных.

Мальчуган лет шести или семи, сидевший на самом заднем сиденье, безотрывно смотрел через лобовое стекло на автобус, ехавший впереди. Салон был погружён во тьму, пассажиры либо спали, либо тихо переговаривались между собой, из колонок на потолке раздавалась динамичная музыка, создающая водителю настроение. Мальчик легко мог обозревать весь салон и всех пассажиров со своего места – центрального напротив прохода, но взгляд его был зафиксирован именно на едущем впереди автобусе. Там, на заднем торце кузова, как раз между фарами, вспыхивавшими периодически хищным красным светом, была нарисована свирепая дьявольская рожа, неестественная, но при этом совсем живая. Малыш боялся смотреть на неё, в её острые пронзительные глаза, но отвести взгляд от рожи было ещё страшнее, поэтому он выбрал самое удалённое от ртутных, вибрирующих зрачков место и глядел на  подбородок страшилища. Иногда едущий впереди  автобус дёргался или его заносило на повороте, и тогда волей неволей малышу приходилось отвлекаться от выбранной им безопасной точки, он проводил взглядом по носу, по лбу рожи, но ни разу по глазам. Глаза были табу. Мальчуган знал, что роже хочется поймать его, привязать к себе, а потом унести в неизвестное, где наверняка она будет его пытать, мучить и издеваться, как ещё никто не издевался над другим. Сосредоточенно, тяжело дыша, щурясь, скрючившись на сиденье, он смотрел, смотрел, смотрел на колючий, но не очень опасный подбородок рожи.