– Я заранее найду решения всех возможных "безысходных ситуаций".
– Не из всех ситуаций есть выход. Вот, например, жизнь заканчивается только смертью сейчас. И пока даже ты не смогла найти выход из этой ситуации. А мой предыдущий гипотетический пример с чёрной дырой подсказывает, что его в принципе не существует, – он перевёл взгляд с жалких пассажиров, которых рассматривала Любовь на неё саму. – Тебе же страшно от одной этой мысли! Я вижу, как ты впиваешься ногтями в ладонь, чтобы сдержать страх. Боишься умирать?
– Нет. Просто в твоей зарисовке – я одна. Боюсь оказаться на этой границе Вселенной одна.
– Ты прямо как смертные стала! Что изменится от того, что умирать ты будешь не одна, а вместе с кем-то?!
– Если я буду одна, мне некого будет для проверки закинуть за грань Вселенной. Может, там просто другой формат существования, невидимый глазу, а вовсе не расщепление, – премило улыбнулась Любовь.
– Ах, вот теперь узнаю эгоистичный цинизм, – и презрительно добавил, – показной. Можешь врать сколько угодно. Себя-то ты не обманешь. Боишься оступиться, сделать неверный выбор. Ты не можешь знать, что за гранью смерти, сколько бы ты ни вещала всем о том, что там ничего нет. Сомнения всё же точат. "А вдруг я ошибаюсь, вдруг я останусь одна в темноте Вселенной, единственная уничтоженная и испепелённая душа. А вдруг за гранью смерти что-то есть…"
– А что разве есть? – мимолётно спросила Любовь, надеясь, что Смерть, увлёкшись осуждениями, даст ей в пылу ответ на волнующий всех вопрос.
– Так я тебе и сказал!
Любовь усмехнулась, но промолчала в ответ. Спорить бессмысленно. Было бы хоть что-нибудь, чем он мог её завлечь, он бы уже давно выдал все секреты. Значит, нет там ничего, что могло бы её привлечь. Ни памяти, ни чувств, ни сознания. Она немного окрепла в своих намерениях и попыталась мысленно поддержать саму себя: у неё должно получиться!
– Если всё действительно так безысходно, как ты говоришь, то последний, кого засосёт в эту чёрную дыру и будет победителем в игре. Я в любом случае не останусь в проигрыше. А, как известно, победители имеют право либо на преимущество в следующем коне, либо становятся ведущими следующего кона. Будучи всезнающей и бессмертной победительницей, я явственно вижу себя в роли ведущего в новой Вселенной.
– Бога? – Смерть не сдержал смешка.
– Называй как хочешь, – Любовь выходила из себя, и в горле встал ком.
– Уверен, это невозможно, ты…
– И завидуй молча. Твои доводы меня не интересуют, – и, кусая ногти, она быстро выскочила из вагона через уже закрывавшиеся двери как раз на своей станции. Она терпеть не могла чужих сомнений. Ей нужна полная уверенность и поддержка. Ей хотелось не слышать его слов и забыть их. Теперь её саму гложут сомнения, и из-за раздражения она допустила серьёзную ошибку. Ей надо было до последнего убеждать его, что это нужно им обоим, а теперь он думает, что она хочет стать единственной, кто управляет этим миром, избавившись от него.
***
Хотя Глория и уделяла большую часть времени, отведённого семье, на воспитание дочери, про сына она тоже не забывала. Она любила этого мальчугана не меньше, чем других членов семьи, а может быть, даже и больше, поэтому давала ему больше свободы. В отличие от Лили Дэнни никогда не получал чётких наставлений и руководств к действию, но он любил мать и всячески старался добиться её внимания и восхищения. В детстве он старался подражать сестре, но позже выбрал свой путь, который также был связан с наукой, но относился скорее к её инженерной стороне. Хотя он ещё учился в школе, Дэнни уже весьма преуспел в понимании механизмов робототехники и сути программирования. Глория всё же надеялась как-нибудь заинтересовать его биоинженерией, которая отвечает за конструирование искусственных внутренних органов и клонирование.
Вернувшись с работы, Глория вновь села за анализ своих экспериментов в рабочем кабинете, по обыкновению даже не перекусив. Но заботливый сын принёс ей в кабинет чашку горячего чая и бутерброд.
– Как продвигаются исследования? – деловито поинтересовался Дэнни.
– Изначальное предсказание о влиянии теломер на продолжительность жизни не сбылось, – поделилась Глория. Она уже рассказывала всю теорию целиком и мужу, и дочери, и сыну. Нередко, когда она проговаривала в слух цели исследований и проблемы, возникавшие на её пути, в голову приходили те самые решения, которые она искала месяцами. – Их удлинение даёт лишь некоторую отсрочку в старении клеток и то не всех. Мы выяснили, что удлиненные теломеры не соответствуют по длине хроносомам, которые и отсчитывают прожитый биологический возраст, количество делений клеток. Именно хроносомы, находящиеся в клетках центральной нервной системы, отвечают за отведенный человеку срок… – она сделала паузу, давая сыну время обработать полученную информацию, и, видимо, слишком философски подвела итог. – Всё в голове на самом деле.
– Точно, так и есть, – Дэнни обрадовался, что может поддержать беседу даже на такую тему. – Мне друг недавно рассказал подходящий случай. В его доме был пожар. И в больницу с сильными ожогами попал парень тридцати лет и его соседка бабушка. И у бабули ожоги были даже хуже, чем у парня. На ней врачи сразу поставили крест. То есть, конечно, лечили, но не верили в её выздоровление. А в парне не сомневались. Только вот парень сам не видел смысла в своей жизни, так был подавлен и расстроен полученными ожогами, что в итоге не оправился и скончался. А бабуля, полная уверенности в том, что ей ещё много чего нужно сделать: внуков воспитать, квартиру отремонтировать – быстро выздоровела и как ни в чём не бывало продолжила свою жизнь. Всех врачей поблагодарила и на своих ногах из больницы ушла. Потому что всё в голове – в желании жить, в мыслях, на которые ты себя настраиваешь.
– В целом да, ты прав, но я не это имела в виду, – Глория улыбнулась, умиляясь юношескому представлению об устройстве мира. – Программа жизни заложена в клетках головного мозга…
– А ты об этом!
– Да… сейчас нам надо разгадать последовательность акромер (концевых повторяющихся и со временем укорачивающихся отрезков редусом), чтобы найти фермент, который будет их достраивать параллельно с теломеразой. Или надо придумать, как заставить акромеры копировать теломеры, – Глория поняла, что её речи начинают наскучивать сыну и упрекнула себя в том, что снова всё время говорит только о себе. – Но неважно… как у тебя-то дела, мой дорогой?
Глория пила маленькими глотками слишком горячий для неё чай и просто наслаждалась минутами общения с сыном. Разговаривая с ним, она отдыхала, даже если речь шла о делах. Работа подождёт, а в успехе она не сомневалась. В мире, который её окружал, всё говорило о том, что время для лекарства от смерти пришло. Этот вопрос занимал умы людей, хотя у большинства лишь косвенно. Люди всё ещё не дерзали думать о бессмертии открыто, но искали лекарства от старения, желали оставаться всё время здоровыми. И мечтали только в кино про вампиров. Люди давно уже подсознательно молят о новом этапе эволюции – вечной жизни. Только молить нет смысла, надо брать и делать. А раз пришло нужное время, то у неё непременно получится.
Только дома она могла так душевно поговорить и отдохнуть, потому как в лаборатории Глории работают специально подобранные сотрудники. Она тщательно отбирала их не только по выдающимся способностям, но и по психологическим аспектам. Всех своих сотрудников она про себя называла люди-миры.
Есть люди, которые живут только в чужих мирах, у них нет собственного. Они интеллектуально развиты, у них есть специфические интересы, но, когда ты с ними знакомишься, ты не чувствуешь, будто пересекаешь берлинскую стену и скоро окажешься в другом мире. Они открыты и ведут международную политику со всеми желающими, вечно путешествуют по чужим мирам. И есть люди, у которых собственные миры, которые не нуждаются во внешних контактах. Чтобы попасть в их мир, придётся отказаться от своего. Это нестрашно, если у тебя нет собственного мира. Но когда у тебя тоже свой замкнутый мир, это грозит полной потерей суверенитета. У каждого в команде Глории был свой мир, и они почти не общались без дела друг с другом. Свой мир Глория держала в тайне, будто его и вовсе нет, и свободно путешествовала по чужим. Она дружила со всеми коллегами и была их объединяющим звеном, потому что интересовалась исключительно ими и почти не говорила о себе. В её отсутствие сотрудники снова погружались каждый в свой собственный мир. Им не о чем было говорить друг с другом, кроме как о работе.
