— Нет новостей? — тихо спросил у Альбуса за ужином Скорп.

— Нет, — покачал он головой. — Ты куда?

— К себе, — Скорпиус встал из-за стола. — До завтра.

Малфой сидел у себя. Снова не хотелось жить. Он не достоин жить. А тем более не достоин быть с ней рядом. Он ей не сможет взглянуть в глаза.

Рука легла на шрам на губе. Скорпиус взял фотографию матери. Все, что есть в его жизни только благодаря маме и Розе.

— Ты мне так нужна, — прошептал Скорпиус. — Я не думал, как много ты для меня значила. Я хочу к тебе…

Глаза Скорпиуса упали на сумку. Он достал колбу с напитком Живой смерти. Поднес к губам и закрыл глаза.

Вся жизнь пронеслась перед глазами. И Скорпиус был уверен, что лишь последние месяцы, несмотря ни на что, он был счастлив. Наверное, перед своей смертью он хотел увидеть ее голубые глаза. Глаза, в которых бы не было страха. Глаза, которые искрятся от любви к нему.

— Прости меня, мама, — прошептал Скорпиус, чувствуя, как из закрытых век вытекла слеза. — Наверное, погибая, ты надеялась, что моя жизнь хотя бы когда-нибудь станет нормальной. И никогда не думала, что я дойду до такого.

Скорпиусу пришла мысль оставить записку. Для Альбуса. Чтобы друг продолжил его дело. Лишь возвратив память тети, можно выиграть эту войну с дедом. Люциус не смеет тронуть Розу, ничьими руками.

Но руки на пергаменте стали выводить совсем другие слова.

Роуз, прости меня. За все. Знай, что больше всего в последний раз я хотел увидеть твои глаза.

Снова поднес колбу ко рту, решаясь сделать глоток. Но руки дрожали. Ему было страшно.

Скорпиус стал думать вновь о маме. Какого это умирать? Испытывала ли она страх? Или даже не знала, что скоро ее не будет? А может ждала этого?

— Трус, тряпка, ничтожество, — заорал на себя Скорпиус. — Будь мужиком. Сделай этот чертов глоток!

И вот ледяная жидкость коснулась языка, но Скорпиус не успел проглотить. Он почувствовал, как колба вылетела из его рук, а через секунду послышался звук бьющегося стекла. А еще через мгновение на губах появился карамельный вкус, а жидкость от зелья исчезла с его языка.

Поцелуй прекратился так же внезапно, как начался. Скорпиус выдохнул и открыл глаза. На него смотрели такие родные глаза, а она тоже тяжело дышала.

— Скорпиус, — дрожащим голосом произнесла Роза, прижимая ладонь ко рту.

Не задавай этот вопрос Уизли. Не спрашивай, зачем. Так надо.

Зачем ты мне помешала? Я же решился… Я был уже готов.

Ты не должна была этого видеть.

Скорпиус резко встал, вырвав свои руки из ее. Он отошел к окну, всматриваясь в темноту. Она не задавала этот вопрос…

Скорпиус почувствовал, как она прижалась к его спине, крепко обнимая.

Она отпустила его, когда дыхание пришло в норму.

— Ты куда? — тихо спросила Роза.

— В душ, — буркнул Малфой.

Холодные струи лились по его телу. Тело дрожало от холода. Зато сознание очищалось.

Вдруг кожу обожгло. Легкие прикосновения поглаживали его спину. И вдруг горячие прикосновения вновь на его животе, а спиной он почувствовал ее голую грудь.

Какой он был идиот, что хотел лишить себя этого. Скорпиус включил горячую воду, а сам повернулся к ней. Капли воды делали ее тело еще прекраснее.

Скорпиус наклонился, страстно целуя. Ему это было надо. И она это понимала.

— Я хочу, чтобы ты помнил, что я всегда готова тебя выслушать, — оторвалась она от него, убирая со лба его мокрые волосы.

Скорпиус кивнул.

— Пошли, — сказал он, выключая душ и выходя из душевой кабины.

— Куда? — удивилась Роза, отжимая волосы.

— Ты хочешь здесь говорить? — усмехнулся Малфой, бросая ей полотенце. — Жду тебя через пять минут в гостиной.

Скорпиус вошел в свою комнату, легким движением палочки прибирая с пола осколки. Он достал из шкафа пижамные штаны и футболку, смотря на себя в зеркало. Вид оставлял желать лучшего.

Скорпиус спустился в гостиную. Уизли еще не было. Он сел на диван, смотря на камин.

На лестнице послышались медленные и не очень уверенные шаги. Скорпиус повернулся. Лосины…

Прошла и села в свое кресло, подтянув ноги. С чего ему начать? Наверное, правильнее спросить, как ее мать.

— Что с твоей мамой? — тяжело вздохнул Скорпиус.

— Все обошлось, — пождала губы Роза. — И за это спасибо твоему отцу.

Скорпиус приподнялся на локтях и уставился на Уизли.

========== 67. Давно пора ==========

Роза Уизли

Сердце на мгновение остановилось. Газета выпала из рук. Глаза перебегали с Альбуса на Скорпиуса.

Но никто из них не успел ничего сказать, как портретный проем открылся и вошла профессор МакГонагалл.

— Мисс Уизли, пойдемте со мной, — печально вздохнула директор.

Они молча шли по коридору в башню Гриффиндора за Хьюго.

— Профессор, что произошло? — спросила Роуз. — Кто это сделал?

— Я знаю не больше, чем написано в газетах, — ответила профессор.

Они забрали Хьюго, который вообще ни о чем не знал и направились в кабинет к профессору.

Хотя для Розы вопрос «Кто это сделал» даже не стоял. Она знала, кто это. Скорпиус сам сказал, что это его дед. Но вопросы на этом не заканчивались. Было понятно, почему это сделано. Но как? Это кто-то из приближенных мамы. С Люциусом она не могла видеться. Да и он не стал бы так себя выдавать. Кто-то в окружении мамы крыса. Еще один интересующий Розу вопрос был — почему именно сейчас. Неужели маме удалось восстановить память Дафны?

Через каминную сеть они оказались в Больнице Святого Мунго. Перед ними стоял отец.

— Папа, — бросилась Роза в объятия к отцу. — Что произошло? Как мама?

— Все позади, — погладил по волосам дочь Рон. — Сейчас ее жизни ничего не угрожает.

— Ее можно увидеть? — с надеждой спросила Роза.

— Только недолго, — кивнул Рон.

Они вошли в палату. Мама лежала на кровати, вся бледная и практически без сил. Целители давали ей какие-то зелья, что-то записывая в картах.

— Мне уже лучше, правда, — Гермиона тут же села, едва увидела детей.

— Это и странно, — задумчиво проговорил целитель. — Будто яд сам собой нейтрализовался. Никогда такого не видел… Я даже не могу сказать, что это было.

— Мама, как ты? — Роза бросилась к маме, обнимая.

— Все хорошо, — поцеловала дочь Гермиона. — Меня уже сегодня выпишут. Ничего серьезного. Правда?

— Я бы понаблюдал… — покачал головой целитель. — Но если Вы настаиваете…

— Мне дома будет лучше, — заверила Гермиона. — Тем более рядом с детьми.

— Под вашу ответственность, — сказал целитель Рону. — Принимать два раза в день. И минимум неделю постельного режима.

— Роуз, можно тебя? — отец кивнул на выход.

Роза напряглась, что отец сейчас что-то скажет ей про Скорпиуса. Или еще хуже попросит следить за ним. Или не общаться…

— Цветочек, я могу на тебя рассчитывать? — спросил отец, а Роза послушно кивнула. — Я не могу оставлять это на самотек. Поэтому вечером хочу помочь Гарри. Побудешь с мамой?

— Да, конечно, — облегченно выдохнула Роза.

— Спасибо, — поцеловал дочь Рон. — Из школы я вас на три дня отпросил.

— Мам, тебе точно ничего не надо? — Роза весь вечер ухаживала за мамой.

— Цветочек, все хорошо, — убедила ее Гермиона. — Лучше присядь. Расскажи, как в школе дела?

— Да все хорошо, — улыбнулась Роза.

— Роуз, скажи, а ты хорошо знаешь Скорпиуса? — осторожно спросила Гермиона.

— Намного лучше, чем в начале года, — усмехнулась Роза. — Мам, только он ни в чем не виноват. Он не имеет ко всему этому никакого отношения. И Альбус тоже об этом знает.

— Ты все равно осторожней, ладно? — Гермиона провела ей по волосам.

— Хорошо, — Роза встала. — Я пойду спать. Если что-то нужно, зови.

Но сон Розе не шел. Казалось, они были в тупике. Роза не смогла сказать маме, что нужно искать доказательства на Люциуса в памяти Дафны.

Роза боялась за отца. Боялась, что он влезет в дом Малфоев. Люциус это так не оставит.