Но она этого не допустит. Постоянный конфликт, омрачающий ее жизнь – разрывающий ее жизнь на части, – не омрачит жизнь ее сына.

Маргарет встала.

– Почему бы тебе не положить шахматы в дорожный сундук? А я пока скажу дедушке, что мы готовы.

Мальчик кивнул и спрыгнул с кровати. Маргарет уже подошла к двери, когда вдруг почувствовала, как маленькие ручки обвились вокруг ее ног, а тоненький голос прошептал:

– Я люблю тебя, мама.

Ее глаза наполнились слезами, и она, сдерживая их, пробормотала:

– А я люблю тебя, малыш. Люблю больше жизни.

Произнося эти слова, Маргарет ощутила прилив уверенности. Да, она все делала правильно.

Три часа спустя ей пришлось напомнить себе об этом. Когда она подошла к дверям церкви и увидела отца, сына и шестерых братьев слева от нее, а сэра Джона справа, да и весь гарнизон Бернард собрался вокруг, уверенность в том, что она поступала правильно, покинула Маргарет. Напротив, теперь ей казалось, что она совершала ужасную ошибку.

И если бы не твердая рука, поддержавшая ее, то она вполне могла бы рухнуть на землю. Ее ноги словно превратились в желе.

Сэр Джон, вероятно, что-то почувствовал, накрыл ладонью ее пальчики, лежащие на сгибе его локтя, и тихо спросил:

– Ты в порядке, дорогая? Ты сильно побледнела.

Маргарет пришлось задрать голову, чтобы взглянуть на будущего супруга. Он был очень высок, хотя и не так высок, как ее первый муж. Но сэр Джон тоже был красив. Может быть, даже красивее, если предпочитаешь мягкое совершенство резким, словно вырубленным из камня чертам. И еще сэр Джон любил улыбаться, и делал это довольно часто в отличие от ее первого мужа, который почти никогда не улыбался. Заставить его улыбнуться было настоящим испытанием. Зато когда Маргарет это удавалось, она чувствовала, что получила величайшую награду. Кроме того, жизнь сэра Джона не ограничивалась только сражениями в отличие от жизни ее первого мужа, который постоянно думал о битвах и говорил в основном о них. Нет, у сэра Джона было много разных интересов, и он часто беседовал с ней, делился своими мыслями и не относился к ней как к досадной помехе.

Тогда почему же она чувствовала себя все хуже и хуже? Почему правильная свадьба с совершенным во всех отношениях мужчиной вызывает у нее намного меньше энтузиазма, чем прошлая неправильная свадьба с неподходящим мужчиной?

«Потому что ты его не любишь».

Но она полюбит его! Ее чувство вырастет и окрепнет, и ничто не сможет этому помешать. Ей дан второй шанс на счастье, и она его не упустит! Ни за что на свете.

Мэгги сделала глубокий вдох и улыбнулась, на сей раз вполне искренне.

– Я утром слишком нервничала и не смогла позавтракать. Боюсь, в этом все дело. Но не волнуйся, со мной все в порядке. Или будет в порядке, когда мы сядем за праздничный стол.

Сэр Джон нежно улыбнулся невесте. Ей показалось, что он почувствовал облегчение.

– Тогда не будем терять времени. – Он наклонился и прошептал ей на ухо: – Не хочу, чтобы моя невеста лишилась чувств еще до брачной ночи.

Их взгляды встретились. Маргарет заметила озорной блеск в глазах жениха и засмеялась.

– Значит, я должна лишиться чувств после ночи?

Сэр Джон лукаво улыбнулся.

– Посчитаю величайшим комплиментом, если так и произойдет. Любой жених надеется настолько утомить невесту, что она лишится чувств. – Он кивком указал на сопровождавших их солдат. – Должен же я чем-то похвастаться перед ними за кружкой эля?

– Ох, ты ужасен, – сказала Маргарет и снова засмеялась.

Вот почему она выходила за него замуж. Вот почему они будут счастливы. Он заставляет ее смеяться. А ведь она так давно не смеялась, что уже почти забыла, как это делается. Его чувство юмора такое же дерзкое и бесшабашное, как и у нее когда-то в прошлой жизни…

Проследив за его взглядом, Маргарет уставилась на большую группу воинов в кольчугах.

– Значит, вы об этом говорите, когда собираетесь вместе? – спросила она. – Но разве ты не нарушил какую-нибудь тайную мужскую договоренность, выдав мне этот секрет?

Сэр Джон ухмыльнулся.

– Возможно. Но я верю, что ты меня не выдашь.

«Ты меня не выдашь…»

По ее спине пробежал холодок. Взгляд зацепился за что-то в толпе. Кожу стало покалывать, а волосы на затылке вроде бы даже зашевелились.

Слова сэра Джона пробудили воспоминания, напомнили о чувстве вины.

«Никому не говори о моем присутствии».

Боль, которую не смогли унять шесть долгих лет, пронзила сердце. Господи, как могла она быть такой глупой? В том, что ее муж умер, есть только один положительный момент: она никогда не узнает, как сильно он стал бы ее презирать за предательство.

– Маргарет? – Голос сэра Джона вернул ее к действительности. – Нас ждут.

Священник и ее отец стояли рядом и, как выяснилось, смотрели на нее: священник – вопросительно, отец – хмуро. Игнорируя их обоих, Маргарет повернулась к жениху и тихо сказала:

– Тогда давайте начнем.

Стоя рядом у церковной двери, они отчетливо повторили слова клятвы, которой предстояло связать их навсегда.

Если воспоминания о другом обмене клятвами и пытались вторгнуться, Маргарет их не допустила. «На этот раз все иначе», – сказала она себе. Да, были клятвы у дверей церкви, но не будет мессы, потому что она вдова.

Конечно, ей ни к чему эта долгая и скучная месса, но Маргарет была достаточно умна, чтобы не говорить об этом. Теперь она поумнела и уже не является непочтительной дикаркой из Богом забытого уголка Галлоуэя. Она никогда не даст повод сэру Джону стыдиться ее.

Когда священник спросил, есть ли среди присутствующих человек, возражающий против этого союза или знающий причину, по которой брак не может быть заключен, Маргарет показалось, что у нее остановилось сердце. Тишина длилась целую вечность. И тут вдруг из толпы раздался голос:

– Мне известна такая причина.

Голос звучал громко и отчетливо, и тем не менее на какой-то миг Маргарет решила, что ей это почудилось. Толпа же возбужденно зашумела. Все головы повернулись к говорившему, и Маргарет поняла, что голос действительно прозвучал.

Сэр Джон тихо выругался и пробормотал:

– Если это чья-то злая шутка, кое-кто о ней пожалеет.

– Эй, вы, там! – крикнул священник. – Если вам есть что сказать, выйдите вперед и говорите.

Толпа расступилась, пропустив воина – очень высокого и мощного. Странно, но забрало его шлема было опущено.

Он сделал несколько шагов вперед, и Маргарет замерла. У нее перехватило дыхание. Только у одного человека на свете была такая походка – до боли знакомая.

«Нет, этого не может быть!»

Все в изумлении смотрели на воина, одетого в цвета Коньерса. Ее глаза тоже были прикованы к этому человеку.

Воин остановился в нескольких футах от нее.

Он стоял, не двигаясь и повернув голову в ее сторону. Его глаза были скрыты в тени стального шлема, но Маргарет чувствовала его взгляд: осуждающий, обвиняющий, презрительный.

У нее задрожали колени. Она была не в силах выносить эту пытку.

– Что все это значит, Коньерс? – спросил ее отец, явно обвиняя сэра Джона в неуместном поведении одного из его людей.

– Говорите, – приказал священник. – Вам действительно известно препятствие, из-за которого эта пара не может вступить в брак?

Воин поднял забрало шлема, и их глаза встретились. Маргарет так и не удалось забыть эти пронзительные темные глаза – синие, словно полуночное небо. Казалось, все ее тело скрутила боль – острая и безжалостная, голова закружилась. Слова воина доносились до нее словно откуда-то издалека.

– Да, препятствие есть. – Ах, этот голос! Сколько раз она слышала его по ночам – низкий, бархатистый, завораживающий: «О, Мэгги, это так приятно. Знаешь, что я сейчас сделаю?» – Невеста уже замужем.

– Кто же муж? – со злостью спросил священник, считая, что мужчина решил сыграть злую шутку.

Но только воин не шутил.

– Я, – ответил он.